Светлым по Темной - Ксения Чайкова

— Смотри! — прошелестел над ухом таинственный тихий шепот Айлайто. Одновременно с этим его ладони мягко легли мне на плечи и слегка подтолкнули вперед — остроухий как бы опасался, что я ошибусь с направлением или, чего доброго, развернусь и задам стрекача. Но мне было не до беготни — я вытаращила глаза и невольно ахнула от восхищения. В своих странствиях по кущирям и зарослям Айлайто набрел на маленькую, но потрясающе красивую полянку, куда не поленился привести и меня

Природа спала и видела сны про далекую зиму. Как ее отголосок, трава под лунным светом покрылась серебристым сиянием, будто тонкой паутинкой ночного инея, под утро заволокшего листья и стебли ажурной кружевной вязью сахарно-белого цвета. Вытянувшиеся кверху закрытые чашечки каких-то цветов степенно кивали в ответ на загадочный шорох легкого южного ветерка, изредка стремительной волной пробегающего по высокому, нехоженому разнотравью — сине-белому под мертвенным блеском холодных далеких звезд. Одинокая цикада то замолкала, то вновь заводила свою медленную цвиркающую песню, казавшуюся тихим жалобным голосом заблудившегося на поляне цвальга. В траве то тут, то там младшими братьями небесных звезд вспыхивали светлячки — один из них забрался в закрывшуюся на ночь чашечку колокольчика, и теперь цветок, медленно покачивая утяжеленной головкой, светился, как диковинный магический фонарик.

— Как красиво… — завороженно выдохнула я, не в силах оторвать глаз от этом пасторальной картины.

— И подумать только, такое великолепие — и в Темной Империи! Кому рассказать не поверят, — тихо отозвался Айлайто, по-прежнему держа меня за плечи. Я, слегка обидевшись (ну почему эти светлые хают нашу державу, можно подумать, раз она Темная, так в ней и хорошего или красивого ничего не может быть!), решила отойти от упорствующего в светлых предрассудках эльфа и дернулась. Да так неловко, что ухитрилась не отшатнуться, а только прижаться к стоящему сзади Айлайто всей спиной. Остроухий блондинчик, словно только этою и ждал, коварно обхватил меня за талию. Этот жест подозрительно напоминал объятия, я вывернулась и, дабы замять неловкую ситуацию, выскочила на поляну. И тут же замерла.

От моих торопливых шагов трава словно ожила. Вверх взвились сотни мелких мотыльков, нашедших себе приют в густом переплетении листьев, стеблей и цветов. Я застыла завороженной статуей, не веря своим глазам, а чудо все не кончалось: бабочки метались в воздухе, как мелкие пепельные листья под порывами холодного осеннего ветра, сталкивались со мной и друг с другом, приседали на траву и тут же взлетали вновь, потревоженные нервными перемещениями сородичей и не желая оставаться в стороне. Наверное, со стороны это смотрелось очень красиво и поэтично — девушка, замершая на залитой лунным светом поляне, в вихре стремительных серебристо-серых снежинок, порхающих во всех направлениях и вьющихся вокруг нее торопливым нервным хороводом. Во всяком случае, лично мне такая сцена казалась очень романтичной и мечтательной, достойной созерцания философов, художников и поэтов.

И я не выдержала. Забыв, что я уже искусница, что я еду к месту своей первой, почетной и очень ответственной работы, что я уже взрослая, в конце-то концов, я упоенно взвизгнула, раскинула руки и закружилась по поляне, как восторженная малявка, распугивая и без того паникующих мотыльков, время от времени щекочущих мои щеки и лоб легкими эфирными прикосновениями невесомых крыльев.

Как и почему вдруг оказалось, что я кружусь в обнимку с Айлайто — для меня осталось загадкой. Вроде бы выскакивала на поляну я одна. Вроде бы начинала свои полуночные танцы тоже единолично. А вот поди ж ты…

Сообразив, что происходит что-то не то, я притормозила и изумленно посмотрела в глаза эльфа, кажущиеся агатовыми в неверном свете перемигивающихся звезд. А они (глаза в смысле, звезды-то вели себя скромно и благопристойно, как и приличествует их высокому положению) начали приближаться к моему лицу…

Оказывается, даже искусницы бывают очень бестолковыми и наивными, Едва ли не в последний момент я сообразила, что задумал светлый эльф. И тут же предприняла такие решительные действия, каких не ожидала сама от себя.

Раньше я думала, что могу летать только тремя способами: с помощью подручных средств вроде заговоренных вил или мётел (на худой конец и простая длинная палка сойдет), посредством заклинания самолевитации, ну и в боевой ипостаси — здесь я могла похвастаться солидными кожистыми крыльями, вырастающими из лопаток отнюдь не для красоты. В ту ночь я четко и достоверно выяснила, что вполне могу обойтись и без таких сложностей. Достаточно просто сильного и интенсивного стимула.

Едва не завизжав, я, перепуганной курицей, без всякого намека на заклинания или крылья, буквально взвилась вверх и вцепилась в удачно нависающие над поляной ветви сосны, со сноровкой бывалого атлета подтянулась, улеглась на сук животом и проворно переползла поближе к стволу, туда, где ветки были толще и не такие смолистые. На замершего внизу Айлайто дождем посыпались сухие иглы и ошметки коры.

Честное слово, я просто поразилась своей прыти и столь ошеломляющим успехам в древолазании. Я всегда предпочитала интеллектуальные упражнения физическим, а потому была довольно неуклюжей девицей, способной не раз и не два споткнуться на одном и том же ровном месте. А уж при мысли о необходимости куда-то карабкаться и за что-то цепляться мне и вовсе становилось дурно. Но, оказывается, ловкости и проворства мне не занимать — вон, как только сложилась ситуация, они во мне встрепенулись и проявили себя во всей красе.

— Дивена-а-а… — загадочно позвал снизу эльф, отряхнувшись и слегка надув тонкие губы. Сначала он упорно не поднимал взгляд, но потом все-таки не выдержал и задрал голову, глядя на меня с непередаваемой гаммой чувств и эмоций, плещущейся в глубине пронзительно-зеленых глаз. Я кисло улыбнулась и помахала ему со своего насеста, не предпринимая никаких попыток спуститься вниз и продолжить столь вдумчивую и содержательную беседу на земле.

— Дивена-а, а что ты там делае-э-эшь? — вновь затянул Айлайто, глядя на меня снизу вверх, как толстая хозяйка на своего обожаемого кота, забравшегося на верхушку ели и теперь обреченно орущего оттуда, не зная, как слезть.

— Шишек нарвать решила, — сдуру брякнула я первое, что подвернулось на язык, с ужасом понимая, что порю какую-то несусветную чушь. Однако было уже поздно, слово, как известно, не воробей, уж если вылетит, то потом замучаешься последствия разгребать. Тем более что Айлайто, кажется, воспринял все совершенно серьезно.