Скарабей - Валерий Моисеев

- Если выберемся, теперь моя очередь тебе зубы вставлять! - заверил Сенсей египтянина.

- Новые? - недоверчиво спросил тот.

- Обижаешь! - возмутился Сенсей, продолжая вертеть головой в поисках чего-нибудь в лифтовой кабине, что можно было бы использовать в качестве оружия.

Сенсей видел обитателей штольни в деле и прекрасно понимал, что с голыми руками против них не он протянет и тридцати секунд. Не помогут все его хваленые бойцовские навыки. Отвратительное зверье просто нарежет его как сало на ломти своими чудовищными когтями.

Тут взгляд его остановился на блестящей металлической полосе плинтуса, который разделял плоскости стен и потолка по всему периметру лифтовой кабины.

- Знать бы из чего еще она сделана, - пробормотал он себе под нос. - А то окажется полированным алюминием или того хуже пластиком.

Отогнав бомжей в сторону, он присел на корточки и внимательно вгляделся. Вскоре он обнаружил, что плинтус прикручен к полу в нескольких местах старинными шурупами, головка которых имеет один единственный паз под плоскую отвертку.

- У тебя отвертки случайно нет? - спросил он Иннокентия Павловича.

- Я что похож на Хоттабыча? - возмущенно пошевелил усами антиквар.

- Вот это не подойдет? - из толпы бомжей высунулась грязная, годами не мытая рука, сжимавшая маленький плоский обломок ножа.

- Ну, ты земляк даешь! - восхитился Сенсей, принимая у бомжа инструмент. - Ты его, где прятал?

- Тебе лучше не знать, - расхохотался тот, обнажив голые десны и черные пеньки гнилых зубов.

Сенсей, вздрогнув от отвращения, чуть было не выронил грязный обломок.

- Твою мать, предупреждать надо! - бормотал он, принимаясь концом тупого ножа выворачивать шуруп из плинтуса.

Но пальцы на разбитых кулаках слушались его плохо.

- Дай-ка сюда! - хозяин ножа отобрал у него инструмент и принялся быстро и умело выкручивать шурупы один за другим.

- Да ты братец мастер! - изумился Иннокентий Павлович и расправил свои, приунывшие было, усы. - Где так навострился, если не секрет?

- Где, где, в Караганде! - усмехнулся бомж. - За всякую хрень из цветного металла скупщики приличную деньгу дают. Только воровать надо с умом и быстро, иначе могут поймать и покалечить. Вот отсюда и навык.

- Меньше болтай, крути, давай! - дал ему подзатыльник Сенсей.

Как, оказалось, торопил он бомжа совершенно напрасно, так как через несколько секунд уже сжимал в руках блестящую полосу металла длинной около двух метров. С обоих ее краев были сняты под углом фаски, что образовывало некую пародию на режущие кромки. Прикинув металлическую полосу на руке, Сенсей с удовлетворением отметил, что она достаточно увесиста. А это означало, что сделана она, скорее всего, из хромированного железа, а не из мягкого алюминиевого сплава.

- Такая длинная кочерга мне нафиг не нужна! - проворчал Сенсей и, повернувшись к бомжам, сказал. - Эй вы, братья по разуму! Дайте какую-нибудь тряпку.

- Откуда же у нас тряпки? - удивился один из них. - У нас все отобрали, а то, что есть так это добротные носибельные вещи.

- Слышь ты, домовенок Кузя! - прикрикнул на него Сенсей. - Через пару минут тебя динозавры сожрут вместе с твоими носибельными вещами и не подавятся! Делай, что говорят, если жить хочешь!

Недовольно ворча, бомж отодрал рукав со своего замызганного пиджака и с видом оскорбленной добродетели швырнул его Сенею. Тот быстро разорвал рукав пополам и сноровисто обмотал конец металлической полосы тряпкой для того чтобы не порезать об нее руку. Потом прикинув где у нее середина, он велел Иннокентию Павловичу встать туда. Взявшись за обмотанный конец полосы, он с кряхтением загнул ее вверх под углом в девяносто градусов. Потом он вернул полосу в первоначальное положение. Сенсей сгибал и разгибал плинтус, не переставая до тех пор, пока тот со звоном не разломился пополам.

Подобрав второй кусок с пола, Сенсей проворно обернул его конец остатком рукава от пиджака бомжа.

Взяв в каждую руку по полосе металла, он поочередно рубанул ими воздух и удовлетворенно хмыкнул:

- Не бог весть что, но все лучше, чем ничего!

Бомжи опасливо попятились от него в дальний угол лифта.

- Интересно сколько у нас времени до приземления? - спросил Сенсей у Иннокентия Павловича.

- Кто ж его знает? - пожал плечами тот. - Пока вроде все еще спускаемся.

Сенсей подошел к передним дверям, на самом верху которых были расположены два окошка. Примерившись, он с размаху вышиб их одно за другим при помощи одной из своих железяк. Высунув в окошко конец одной металлической полосы, он осторожно принялся выдвигать ее наружу в лифтовую шахту. Когда та задела за камень штольни послышался отвратительный визг металла.

- Ага! - торжествующе воскликнул Сенсей.

Отбросив второй кусок плинтуса, он принялся двумя руками методично затачивать конец полосы, сдирая металл об шершавую поверхность лифтовой шахты, по которой медленно опускалась их кабина. Вовнутрь через разбитое окно, не переставая, сыпался каскад соломенно-желтых искр, железная полоса подпрыгивала и вырывалась из рук, но Сенсей крепко держал ее. Обитатели лифта оглохли от дикого металлического визга и скрежета, который издавал плинтус, царапая камень шахты.

Не видя и не слыша ничего вокруг себя, Сенсей лихорадочно мастерил оружие. Ему удалось-таки изготовить два заостренных клинка метровой длины с примитивной заточкой, когда кабина лифта неожиданно начала замедлять движение, и вскоре мягко остановилась.

За дверью остановившегося лифта послышались тяжелые шаги и в нос людям ударила густая волна тошнотворной звериной вони. Наверху кабины оглушительно щелкнул замок, и двери лифта начали медленно разъезжаться в стороны.

- 17 -

Россия, окрестности Ежовска,

заброшенная алебастровая шахта,

возле входа в Проклятую штольню, 1919 год.

- Поручик снимайте вашего часового и скоренько полезайте вниз по веревке в штольню! - приказал есаул. - А я покамест останусь здесь, мне еще нужно сказать пару слов красным на прощание! Это будет мой им прощальный поклон, мое последнее мерси!

- Я не оставлю вас здесь одного, господин есаул! - возмущено воскликнул поручик. - То, что вы предлагаете мне сделать это оскорбление для русского офицера!

- А я вам не предлагаю, а приказываю! Извольте исполнять, господин поручик! - холодно посмотрев на него, сказал есаул, потом внезапно смягчившись, добавил, - Кроме того, дорогой вы мой Николай Петрович, стрелок из вас никудышный! Так что проку от вашей геройской смерти не будет решительно никакого! А кроме всего прочего, не дай бог, что с вами случится, как я буду смотреть в глаза вашей невесте? Вы об этом подумали?