Сочинения - Жак Лакан

Надо сказать, что это признается лишь с трудом, а порок ума, о котором говорилось выше, пользуется такой благосклонностью, что от современного психоаналитика можно ожидать, что он скажет, что расшифровывает, прежде чем придет на экскурсию с Фрейдом (повернитесь к статуе Шампольона, - говорит гид), которая заставит его понять, что он занимается расшифровкой; разница в том, что криптограмма приобретает свое полное измерение только тогда, когда она на потерянном языке.

Поездка на экскурсию - это просто продолжение Traumdeutung.

Entstellung, переводимое как "искажение" или "транспозиция", - это то, что Фрейд считает общей предпосылкой функционирования сновидения, и это то, что я обозначил выше, вслед за Соссюром, как скольжение означаемого по означающему, которое всегда активно в дискурсе (его действие, заметим, бессознательно).

Но то, что мы называем двумя "сторонами" воздействия означающего на означаемое, обнаруживается и здесь.

Verdichtung, или "конденсация", - это структура наложения означающих, которую метафора берет в свое поле и название которой, сгущая в себе слово Dichtung, показывает, насколько этот механизм конъюнктивен с поэзией, настолько, что он перекрывает традиционную функцию, присущую поэзии.

В случае с Verschiebung, "перемещением", немецкий термин ближе к идее того отклонения от означаемого, которое мы видим в метонимии и которое с самого первого появления у Фрейда представляется как наиболее подходящее средство, используемое бессознательным для того, чтобы обойти цензуру.

Что отличает эти два механизма, играющие столь привилегированную роль в сновидении-работе (Traumarbeit), от их гомологичной функции в дискурсе? Ничего, кроме условия, налагаемого на означающий материал, называемого Rücksicht auf Darstellbarkeit, что следует перевести как "рассмотрение средств репрезентации". (Перевод "роль возможности образного выражения" здесь слишком приблизителен). Но это условие представляет собой ограничение, действующее внутри системы письма; до растворения системы в образной семиологии наравне с явлениями естественного выражения еще очень далеко. Этот факт, возможно, прольет свет на проблемы, связанные с некоторыми видами пиктографии, которые, просто потому, что они были отброшены в письменности как несовершенные, не должны, следовательно, рассматриваться как простые эволюционные этапы. Итак, скажем, что сновидение подобно салонной игре, в которой предполагается заставить зрителей угадать какое-нибудь известное изречение или его вариант исключительно с помощью немой демонстрации. То, что в сновидении используется речь, не имеет никакого значения, поскольку для бессознательного она является лишь одним из нескольких элементов представления. Именно тот факт, что и игра, и сновидение сталкиваются с нехваткой такематического материала для представления таких логических артикуляций, как причинность, противоречие, гипотеза и т. д., доказывает, что они являются формой письма, а не пантомимы. Тонкие процессы, которые сновидение использует для репрезентации этих логических сочленений гораздо менее искусственным способом, чем обычно используют игры, являются предметом специального исследования у Фрейда, в котором мы еще раз видим подтверждение того, что работа сновидения следует законам означающего.

Остальная часть сновидения-работы обозначается Фрейдом как вторичная, характер которой указывает на ее ценность: это фантазии или дневные сновидения (Tagtraum), если использовать термин, который предпочитает Фрейд, чтобы подчеркнуть их функцию исполнения желаний (Wunscherfüllung). Учитывая тот факт, что эти фантазии могут оставаться бессознательными, их отличительной особенностью в данном случае является их знаковость. Теперь, касаясь этих фантазий, Фрейд говорит нам, что их место в сновидении - либо быть воспринятыми и использованными в качестве означающих элементов для высказывания бессознательных мыслей (Traumgedanke), либо быть использованными в только что упомянутой вторичной проработке, то есть в функции, не отличимой от нашей бодрствующей мысли (von unserem wachen Denken nicht zu unterschieden). Лучшее представление о воздействии этой функции можно получить, сравнив ее с областями цвета, которые, будучи нанесенными то тут, то там на трафаретную пластину, могут сделать трафаретные фигуры, сами по себе довольно запредельные, больше напоминающие иероглифы или ребус, похожими на фигуративную живопись.

Простите, если мне покажется, что я должен изложить текст Фрейда по буквам; я делаю это не только для того, чтобы показать, как много можно получить, если не сокращать его, но и для того, чтобы определить развитие психоанализа в соответствии с его первыми установками, которые были основополагающими и никогда не отменялись.

Однако с самого начала произошло общее осознание конституирующей роли означающего в том статусе, который Фрейд с самого начала присвоил бессознательному, причем в наиболее точной формальной манере.

это есть две причины, из которых наименее очевидная, конечно, заключается в том, что эта формализация сама по себе не была достаточной для признания агентности означающего, посколькуTraumdeutung появился задолго до формализаций лингвистики, для которых, несомненно, можно было бы показать, что он проложил путь тяжестью своей истины.

Вторая причина, которая, в конце концов, является лишь обратной стороной первой, заключается в том, что если психоаналитики были очарованы исключительно значениями, открывающимися в бессознательном, то это потому, что эти значения черпали свою тайную привлекательность из диалектики, которая, казалось, была имманентна им.

На своих семинарах я показывал, что именно необходимость противостоять постоянно ускоряющемуся воздействию этого предубеждения объясняет очевидные изменения направления или, скорее, смены курса, которые Фрейд, стремясь сохранить для потомков как свое открытие, так и фундаментальные изменения, которые оно внесло в наше знание, счел необходимым применить к своей доктрине.

Ибо, повторяю, в той ситуации, в которой он оказался, не имея ничего, что соответствовало бы объекту его открытия, который находился бы на том же уровне научного развития, - в этой ситуации он, по крайней мере, никогда не отказывался поддерживать этот объект на уровне его онтологического достоинства.

Остальное было делом рук богов и приняло такой оборот, что сегодня анализ берет свои ориентиры в тех воображаемых формах, которые, как я только что показал, нарисованы "в стиле сопротивления" (en reserve) на тексте, который они уродуют, - и аналитик пытается приспособить к ним свое направление, путая их, в толковании сновидения, с визионерским освобождением иероглифического вольера, и в целом стремится контролировать истощение анализа путем своего рода "сканирования" этих форм, когда бы они ни появились, в идее, что они являются свидетелями истощения регрессий и перестройки объектного отношения, из которого субъект должен вывести свой "тип характера".

Техника, основанная на таких позициях, может быть плодотворной в своих различных эффектах, и под эгидой терапии ее трудно критиковать. Но внутренняя критика должна быть тем не менее обусловлена вопиющим несоответствием между способом действия, которым обосновывается техника, а именно аналитическим правилом, все инструменты которого, начиная со "свободных ассоциаций", зависят от концепции бессознательного его изобретателя, и, с другой стороны, общимméconnaissance, царящим в отношении этой концепции бессознательного. Самые ярые приверженцы этой техники считают себя избавленными от необходимости примирять