Теория невероятности - Виктория Борисова

— Пойдем со мной!

Василий вышел из машины. По правде сказать, он всегда считал себя городским человеком и даже немного побаивался леса, но Диана чувствовала себя здесь в родной стихии. На лице ее играла блаженная улыбка, она как будто даже стала еще красивее…

— Пойдем, не пожалеешь! — Девушка легко потянула его за руку, увлекая за собой, и он двинулся следом, про себя моля Бога только об одном — чтобы Он дал ему достаточно сил противостоять искушению и выполнить свою Миссию до конца.

Ветки хлещут по лицу, под ногами узловатые кривые древесные корни извиваются как живые… Но Василий бежал вперед, напролом через кусты. Он спотыкался и падал, обдирая руки в кровь, но каждый раз все равно поднимался на ноги — и бежал.

Он не понимал, как такое могло случиться. Только что эта тварь была рядом и смотрела в глаза, он даже за руку ее держал — вроде бы нежно, а на самом деле — чтоб не вздумала сбежать…

И вдруг она исчезла. Просто испарилась, не оставив следа, а он с удивлением обнаружил, что находится вовсе не в двух шагах от дороги, а в самой чаще леса! И что самое печальное, не представляет себе, куда идти и как отсюда выбраться. Поначалу он пытался как-то сориентироваться и понять, где находится, потом просто шел наугад, и вдруг…

— Я здесь! — раздался нежный голосок у него за спиной. — Иди ко мне!

Он резко обернулся, но увидел только юбку, висящую на каком-то кусте, потом кофточку… Чуть не споткнулся о туфельку на высоком каблуке, застрявшую между корнями старого дуба. Здесь, в лесу, городская одежда казалась такой нелепой и неуместной! Но все же он зачем-то подобрал эти тряпки и двинулся туда, где что-то белело между деревьев. Или это только показалось?

— Ну, что же ты? Поймай меня!

Девушка стояла в двух шагах от него, нагая и прекрасная, одетая лишь в лунный свет. Он искрился, играл и переливался, как тончайший прозрачный шелк, и теперь она казалась лесной богиней, повелительницей птиц и зверей, которую древние римляне почитали чуть ли не превыше всех…

Как ее звали? Ну да, конечно, Диана!

Он кинулся было к ней, протянул руку, но миг — и пальцы хватают лишь воздух.

— Я здесь! Догоняй!

И теперь он бежал в отчаянной попытке поймать проклятую ведьму, а она смеялась и дразнила его, то исчезая за деревьями, то появляясь вновь. Волосы развевались, и казалось, что она летит, не касаясь земли.

Вот и лес начал редеть понемногу. Впереди виднеется открытое пространство, залитое лунным светом. Василий уже начал задыхаться, в боку закололо… Он бежал из последних сил, неизвестно на что надеясь.

Вдруг он споткнулся, упал и довольно сильно ударился головой о какой-то камень, неведомо как оказавшийся здесь. Даже лоб рассек… По лицу потекла кровь, заливая глаза, но все же он нашел в себе силы подняться. Теперь приходилось двигался почти ощупью, пошатываясь и хватаясь за стволы деревьев, но все же упорно шел вперед. Врешь, не возьмешь!

Наконец лес кончился. Василий оказался на поляне. Черноволосая ведьма была совсем рядом… Теперь она и не думала больше убегать. Он снова услышал ее голос:

— Ну вот мы и пришли!

Василий отер кровь со лба и увидел, что рядом с ней стоят какие-то люди в длинных белых балахонах. Лица их были закрыты капюшонами, а легкий ночной ветерок чуть колебал одежды.

В первый момент он немного оробел. Так вот, оказывается, как выглядит настоящий шабаш! А он-то думал, что подобные сборища могли происходить лишь в Средневековье…

Василий пытался припомнить, как надлежит поступать ревнителю благочестия, волею судеб оказавшемуся на подобном сборище, но, как назло, ничего дельного на ум не приходило. Напротив, вспоминалась только печальная история инквизитора из Комо, который, спалив заживо множество ведьм, все же не до конца верил их рассказам. Этот отважный человек решил лично удостовериться в том, что происходит на шабашах, и заставил одну из арестованных колдуний тайком провести его туда. Любознательность дорого обошлась члену священного трибунала… Дьявол поначалу делал вид, что не замечает незваного гостя, но потом по его сигналу нечисть разом набросилась на несчастного, и через две недели он скончался от побоев.

Значит, помощи ждать неоткуда. Если уж инквизитор, облеченный саном, не смог защитить себя, то и ему не спастись. Ночь — время, когда демоны чувствуют себя хозяевами на земле. Низринуть их в ад может только первый крик петуха, но до утра еще далеко, и луна высоко стоит в темном небе…

Но почему-то убивать его никто не спешил. Василий растерянно озирался по сторонам и чувствовал себя на редкость глупо. Все-таки по свидетельствам Отцов Церкви шабаш выглядел несколько иначе! Никаких тебе голых ведьм, исполняющих бесовские пляски и поедающих ножки некрещеных младенцев, ни дьявола в образе черного козла… Даже та, что заманила его сюда, теперь непонятным образом облеклась в длинный балахон и скромно стояла среди других.

Чтобы придать себе мужества, он усилием воли пытался вызвать воспоминания об отце Иоганне. Вот он бы точно не дрогнул, оказавшись в руках этих дьявольских созданий, а если надо — без страха принял бы мученическую смерть!

Сейчас он почти воочию увидел монастырь среди зеленых холмов, стрельчатые церковные своды, лицо юного послушника, прекрасного, как сам архангел Михаил, в честь которого он и получил свое имя… теперь близкая гибель уже не страшила его. В самом деле, чего же бояться, если жизнь — бесконечна?

Василий счастливо улыбался, все дальше и дальше уходя в свою прошлую жизнь. Жаль только, что милых сердцу картин, когда он был по-настоящему счастлив, сохранилось в памяти совсем немного… Жизнь отца Иоганна была чистой и праведной, он был настоящим подвижником, неутомимым тружеником и защитником веры, а он знает о нем далеко не все.

Вперед выступил высокий, худой точно скелет мужчина. Даже под длинным балахоном это было заметно. Он откинул капюшон, прикрывающий лицо.

— Ты помнишь меня? — спросил он.

Василий сразу его узнал. Именно его он видел возле дома колдуньи Альвины! Значит, он шпионил за ним, выслеживал… И привел сюда, на верную смерть.

— А тогда, раньше?

Боль вонзилась в виски, словно раскаленная игла. Василий на миг закрыл глаза. Словно огненный шар взорвался перед глазами, и все озарилось ослепительно-ярким, безжалостным светом. Да, действительно, он помнил!

Ученый аптекарь Альбрехт Доденхайм, колдун и чернокнижник… Он сам явился в магистрат, признался во всех своих деяниях, произносил кощунственные речи и даже посмел посягнуть на авторитет самой святой церкви! Его слова о том, что придет время и сам папа римский будет каяться перед всем миром, включая еретиков и язычников, за существование судов инквизиции, возмутили его до глубины души.