Стоящий у двери - Ольга Швецова

Ругая себя и стараясь не думать о том, что скажет врач, обнаружив недостачу спирта, она плеснула еще немного Алексею в стакан. Воды больше не было, и Наталья ушла за графином в изолятор. А когда вернулась, Алексей уже спал на кушетке, даже не сняв обувь. Забытый ключ валялся на столе.

Глава 3

Похороны

Алексей ненавидел так называемую птицеферму и заходил туда только в самом крайнем случае. Как бы ни изолировали ее от остальных помещений, как ни чистили, как ни отводили вытяжку в вентиляцию, все равно антисанитария в курятнике была жуткая. К счастью, кормить кур и убирать за ними никогда не входило в его обязанности. Но теперь не приходилось выбирать, Совет в полном составе месил ногами помет на полу и пересчитывал птичье поголовье. Никитин предводительствовал. Только он один и получал от этого удовольствие, видно, приятно было заглянуть в испуганные глаза рядовых жителей, внезапно появившись среди них. Если он хотел показать себя руководителем, который лично разбирается во всех делах и стал ближе к народу, то ошибался: остальные Привратники посмеивались над ним. Двадцать лет бункер прекрасно управлялся из одной комнаты, а от помета на подошвах эффективности не прибавится. Прибавится только перьев на одежде, потому что куры, не испытавшие никакого трепета перед Главным, хлопали крыльями и кудахтали.

Новая манера совещаний на бегу никого не устраивала. Нестеров в свое время, интуитивно или сознательно, нащупал нужный курс: он создал вокруг правления атмосферу тайны, отделил его от остальных людей. Постепенно вводил в обращение старомодный стиль ведения беседы, сделал его присущим только Привратникам. Даже само это слово, выхваченное из какого-то случайного разговора, использовал во благо Совету. Он оказался неплохим психологом и немного актером, а остальные быстро поняли его идеи и поддержали. Теперь оказалось, что Никитин соглашался только для виду. Он не понимал, насколько эфемерна и условна власть в бункере. Что люди подчиняются, потому что сами этого хотят. Потому что за них решают высшие. А высший не может отряхиваться от мусора посреди этажа и, держась за поясницу, с трудом спускаться по лестнице за излишне резвым начальством. Алексею эти «выездные сессии» проблем не доставили, а вот среди остальных зрело недовольство. Три стервятника буравили взглядом согнутую спину Сергея Петровича, от всей души желая тому хоть ногу подвернуть. Для начала.

– Смех убивает авторитет, Алексей. А ведь над нами смеются, к сожалению. Ну, не над вами пока еще, вы не смешны, а вот я… – Юрий Борисович высоко держал седую голову, будто его ничего не смущало. – Традиции – это всё, что нам осталось. Он ничего не понимает!

Порядок и стабильность – только это и мог предложить людям Нестеров. Люди не должны голодать, а ресурсов оказалось достаточно для того, чтобы накормить небольшую горстку спасенных. Но людям нужно завтра, они хотят знать, что снова наступит день, и жизнь не станет хуже. Стареющий Совет, не склонный к переменам, сумел создать эту иллюзию. Грицких неспроста остановил свой выбор именно на Алексее – его хорошо знают, он приносит большую пользу бункеру. Его назначение в Совет закономерно. Кто же еще, кроме него? Совсем незнакомых и неизвестных в этом малом сообществе не было, но все остальные кандидаты оказались непригодны. Только Колмогоров был полностью готов, остальные требовали шлифовки. Странно, что Борис Владленович придерживал его на вторых ролях так долго…

Это даже к лучшему, что есть Никитин – временная передача ему власти станет кратковременной. Опрометчивые поступки нового Главного готовят почву для протеста, нужно только выбрать правильный момент для переизбрания. Но Грицких хотел быть уверен в единогласии Совета. Они однозначно будут против Никитина, но за кого? Колмогоров пока еще неопытен, к тому же осторожен и проголосует, как нужно, да и склонить на свою сторону Хлопова и Лапина будет нетрудно. В бункере Юрий Федорович изменил бы только одно… Нестеров был категорически против того, чтобы власть держалась «на штыках», он предпочел армии гвардию. И создал ее постепенно, не запугивая людей, собирая сторонников и вооружая их на случай бунта. На его век хватило спокойствия, но в будущем небольшая реформа не помешает. В остальном Грицких предпочитал придерживаться старых порядков – он любил постоянство. И сила оружия поможет его сохранить. Хотя бы для избранных.

Сегодня со зрением стало немного получше, поэтому Денис решил наконец познакомиться с новым жилищем и его обитателями. Впрочем, еще неизвестно, кто кого дольше разглядывал – люди были не только приветливы, но и любопытны. Ему показали весь дом, который оказался совсем небольшим, но запутанным. В одиночку Денис тут же терялся и не знал, как вернуться в центральную комнату, вчера служившую столовой. Он никак не насчитывал тех двадцати семи человек, о которых говорил Станислав, но ему сказали, что еще ночью все охотники ушли и взяли на прогулку детей.

Амалия Владимировна помогла Денису найти его защитный комбинезон, и на этот раз Пищухин смог одеться самостоятельно. Предупрежденный, что до рассвета осталось всего полчаса, он вышел наружу и услышал голоса. Люди были где-то совсем недалеко, но не настолько близко, чтобы разглядеть их без фонаря. Вскоре он услышал плеск – по невидимым под водой мосткам безо всяких вешек бежала маленькая фигурка. Денис не мог понять, мальчик это или девочка. У ребенка в руках был небольшой лук: видно, обращаться с оружием здесь учили с малолетства. Остановившись в воде недалеко от берега, дитя разглядывало гостя, не торопясь выходить. Но сзади подходил его товарищ, тропинка была узкой, и разойтись на ней даже детям было трудновато. Нерешительного подтолкнул более бойкий, и оба они выскочили на поляну. И тут Денис уже не сомневался, что первой была девочка. Более резвая, чем второй ребенок, она протянула Денису что-то со словами:

– Подержи Кузю.

Денис чуть не отдернул руку от змейки с двумя головами, но все же принял зверушку в ладони. Та была ненамного толще его пальца и длиной в полметра. Обе головы тут же принялись изучать перчатку, растянувшись в разные стороны. Интересные тут детские игрушки и домашние питомцы…

– Ужик это, только мутировал чуток! Видишь пятна желтые?

Зверя-ужика Денис не знал, даже слова не слышал никогда, поэтому желтые пятнышки по бокам змеиных голов показались ему скорее страшноватыми и внушающими тревогу. Но если детям разрешают играть с Кузей, то и ему бояться нечего.

– А это наша молодежь! Девочка – первый выживший ребенок. Хотели Евой назвать, да Бабка не разрешила. Сказала, что двусмысленно, вероятно, грех и примета плохая. Но мать упрямая, Ивушкой ее назвала. Не по-русски, так на латинский манер. И мальчик позже родился. Иван.

Голос Станислава Денис уже научился опознавать даже через противогаз. И такая гордость в том голосе звучала, будто рожал лично.

– А они брат с сестрой?

– Нет, слава богу, не родственники. – И добавил уже потише. – Все равно. Вымрем мы, если не объединимся с кем-то… Здоровых здесь нет. И природа не дура, Дэн, она нежизнеспособное на свет не явит. Попыток завести потомство много, одиннадцать семей в общине, не все подходящего возраста, правда… И это всё.

– Только двое?

– Было трое, – ответил Станислав таким тоном, что Денису расхотелось расспрашивать об этом.

От двоих детей шума и суеты оказалось тоже много; взрослые стояли по краям поляны, поглядывая на небо и в темноту леса вокруг островка. Так охраняют только самое дорогое и ценное, а большего сокровища, чем дети, здесь не было. Станислав держал стрелу у тетивы, остальные не выпускали из рук дротиков. Мальчик, забыв о том, что стеснялся чужого дядьку, в очередной раз «убил» метким выстрелом ближайший куст, Ивушка приносила стрелу, но потом из-за тренировочного оружия разгорелся спор – уступать девчонкам игрушки тут, по-видимому, не положено.

Денису нужно было уходить в дом, но он немного задержался снаружи, чтобы оглядеться. Вода, окружавшая поляну, отражала серое предрассветное небо, от этого казалось еще светлее. Метрах в тридцати уже начинались заросли, да и прямо посреди болота виднелись невысокие деревья с большими листьями и склоненными ветвями. Сосны на влажной почве вытянулись, как травинки, возвышаясь макушками над густым черным лесом позади них. Отвернувшись от линии горизонта, где вот-вот должно было показаться солнце, Денис разглядел наконец крышу жилища. Посеревшие прямоугольные плашки, похожие на плитки кафеля на станциях, заинтересовали его. Как же можно с их помощью защитить людей внутри? Нужно будет спросить Станислава.

Открыв глаза в чужой постели, Елена долго не могла понять, где находится. Комнаты бункера были похожи одна на другую, но тут всё чужое. Она вспомнила, что видела во сне Лёшку, не таким, как сейчас, а каким он был во времена ее раннего детства: хулиганистым юношей, которого легко было вовлечь в игру, особенно связанную с нарушением дисциплины бункера. Еще бы он не снился ей – его комната, его постель. Где ночевал он сам? Лучше не думать об этом. Лишь бы не здесь.