Ледовое небо. К югу от линии - Еремей Иудович Парнов

Беляй вернулся за стойку, вынул из ящика очередной лист карты и перенес последние координаты. Затем взял штурманские линейки и проложил курс. Шли, как положено, по дуге большого круга, которая в меркаторной проекции выглядела откровенной прямой. Складывая листы, заметил на самом последнем нестертую пометку и механически нашарил ластик. Но присмотревшись, обнаружил на короткой траектории вдоль Западного побережья Африки свежие даты, проставленные рукой Дугина. «Интересно знать, чей это путь прослеживает мастер, — подумал старпом. — Судя по пройденным расстояниям, объект плывет по течению.

У каждого, в конце концов, свои заскоки. Но капитанские чудачества следует по меньшей мере уважать, если не брать их себе за образец».

Резко толкнув дверь, в рубку вошел Анатолий Яковлевич Мирошниченко, третий помощник. Потягиваясь после сладкого сна, с хрустом размял кости. В облегающих джинсах с широким, украшенным металлическими кольцами ремнем и полосатой «бобочке» он выглядел типичным одесским живчиком, который своего не упустит, весельчаком и жуиром.

— Привет, Васильич.

— Привет, привет, — поднял голову Беляй. — Как спалось?

— Дом снился, — Мирошниченко сделал несколько энергичных приседаний. — Чайку бы с лимончиком и докторской колбаской, — заметил без всякой связи.

— Смотри, как бы швы не полопались, — пошутил Беляй. — Уж больно упитаны-с, в теле, как говорится.

— Не больше твоего… Сколько прошли за сутки?

— Сейчас, — Беляй склонился над картой. — Триста десять, — сообщил, прикладывая измеритель к масштабной линейке, — не дотягиваем маленько.

— Эдак мы до Сеуты и за шесть суток не дойдем.

— Учти, что еще придется останавливаться. Дед намерен основательно покопаться.

— Ничего себе! — Мирошниченко присвистнул. — А что мастер?

— Спроси у него, — пожал плечами Вадим Васильевич, подвигая вахтенный журнал. Он зажег сигарету и педантично набрал новые координаты на панели аварийного автомата-передатчика.

Можно было отправляться на боковую. Но согласно этикету следовало задержаться минут на пять и потравить.

Мирошниченко, сложив руки на выпирающих из джинсов ягодицах, хозяйственно прошелся вдоль рубки. Включил на дальнюю дистанцию радар, проверил курс и, словно дачник, скучающий перед сулящим ненастье барометром, постучал в стекло, за которым трепыхалась стрелка оборотов.

— Не нравится мне эта штукенция. Не позже двенадцатого, кровь из носу, треба в Одессу.

— Что так строго? — от нечего делать поинтересовался Беляй, хотя был прекрасно осведомлен о видах третьего на текущее лето. Мирошниченко заочно кончал судоводительский факультет мореходного училища и в мае ему предстояла последняя сессия.

— Я уже радиограмму на отпуск отправил, — с готовностью пояснил тот. — Сдаю экзамены и на персональных колесах и Крым.

— С парой хорошеньких чудачек? — подыграл Беляй.

— Чудачки подождут до счастливого возвращения из Ялты, следую с личной пантерой. Уверен, что в данный момент она уже точит коготки, — Мирошниченко мечтательно вздохнул, — придем в Геную, приобрету для нее в Колбасном переулке целую коробку разноцветного лака. Во шара ей будет! Представляешь, Васильич, синий, как море, маникюр с серебристыми блестками?

— Как рыбья чешуя?

— Шо? — не понял третий.

— Блестки, — пояснил старпом. — Только не надо строить преждевременных планов. Даже если и придем в срок, я не поручусь за то, что синьор Туччи не подсунет нам десяток контейнеров на Стамбул. А что такое стамбульский терминал, ты знаешь.

— Избави бог, тьфу, чтоб не сглазить, — Мирошниченко постучал по деревянному ящику с биноклем. — Хотя Эдик очень опасается.

Беляй кивнул. Он уже обсуждал эту проблему с Эдуардом Владимировичем, вторым помощником, ответственным за груз, и мысленно примирился с задержкой рейса. Лишь бы итальянские порты обслужить точно в срок. Тогда они на коне, тогда золотая американская линия у пароходства в кармане.

Собственно, это и явилось основной причиной спешки, из-за чего, не щадя ни сил, ни цилиндров, они гнали пароход[9]. Впервые для Черноморского пароходства, где только-только начал развиваться контейнерный флот, обозначилась благоприятная конъюнктура. Энергетический кризис, потрясший западный мир, привел к резкому увеличению цен на горючее и, как одно из следствий, фрахтовых ставок. Лабиринты, составленные из неотправленных контейнеров, превратили фешенебельные, столь похожие на международные аэропорты терминалы в некое подобие трущоб, где стаями бродили собаки и беспрепятственно плодились корабельные крысы, которых не брали даже фосфорорганические ядохимикаты. Существующие компании не располагали необходимым тоннажем судов, чтобы разгрузить эти эфемерные города, построенные из двадцати- и сорокафутовых дюралевых блоков. Именно тогда Одесса получила несколько теплоходов, способных перевозить контейнеры больших габаритов.

Мысль о том, что они когда-нибудь бросят вызов таким гигантам, как всемирно прославленная компания «Си лэнд» — «Морская страна», казалась нелепой. Но реальность порой опережает любую фантазию. О том, что цены на сырую нефть вырастут в несколько раз, в докризисную эпоху тоже не заикались даже самые пессимистические предсказатели. Победив в честном соревновании другие суда, «Лермонтов», «Михаил Светлов» и еще три контейнеровоза получили линию, а вместе с ней и жесткий график грузовых перевозок.

Невзирая на превратности морских дорог, лайнер обязан прибыть в намеченный порт день в день. Это не только требование, диктуемое экономикой, но и вопрос престижа. Впрочем, одно трудно отделить от другого, потому что экономические выгоды достаются только хорошо зарекомендовавшим себя фирмам.

На море, как и везде, успех часто зависит от дебюта. И хотя Черноморское пароходство ожидало со дня на день новую партию контейнеровозов, превосходящих по своим качествам даже суда «Болт-Атлантик лайн», для первого рейса был выбран именно «Лермонтов». Точнее, его капитан. Начальник пароходства и секретарь парткома были уверены в том, что Дугин при любых обстоятельствах обеспечит своевременную доставку грузов в порты назначения. И невзирая на то, что Атлантика — в роковой точке «сорок норд, пятьдесят вест» — подвергла стальные борта и силовые установки весьма суровому испытанию, команда тоже не сомневалась в успехе.

Подытожив на миниатюрном калькуляторе количество недоданных тонно-суток, Беляй прикинул имеющийся резерв и безмятежно потянулся. В общей сумме все выглядело не так уж плохо.

Приоткрылась дверь, осветив локатор и тумбу подруливающего устройства.

— Мастера нет? — спросил начальник радиостанции, ослепленный