Монетка на счастье - Барбара Картленд

Клиона пробралась к себе, никем не замеченная, через несколько минут после того, как мимо нее по саду прошел лорд Рейвен. Она испытала за этот вечер и ночь столько треволнений, что теперь словно окаменела и ничего не чувствовала. Безмерная усталость вызывала только желание уснуть. Она разделась и лишь закрыла глаза, как погрузилась в сон.

Спала она крепко и без сновидений, и, когда проснулась, комната была залита солнцем, а на подоконнике сидела Берил.

— Сколько можно спать, любовь моя? — пожурила она. — Ты вчера, наверное, очень устала.

— Я была без сил, — призналась Клиона.

— Мне нужно многое с тобой обсудить, — продолжала Берил. — Что мы сегодня наденем на маскарад? Кого пригласим завтра к завтраку — помнишь, леди Рейвен разрешила нам устроить прием?

Клиона заставила себя вникнуть в то, что сообщила Берил. Она была, как в дурмане, плохо соображала, но случившееся вчера нахлынуло на нее, и сознание прояснилось.

— Хотела сказать тебе что-то еще, — продолжала Берил, — но выскочило из памяти. Да, вспомнила. Взгляни, вот, тебе принесли это полчаса назад.

И она указала на огромную корзину алых роз на столике у двери. В цветах, прикрепленная к ленте, была записка.

— Ты понимаешь, о чем это говорит? — задала Берил вопрос. — От кого цветы, легко догадаться.

Клиона с отвращением поглядела на роскошный презент. Она испытывала странное нежелание даже прикасаться к записке, на которой узнала почерк принца, но Берил выжидательно смотрела на нее, пришлось встать с постели и взять из корзины конверт.

— Его высочество чрезвычайно внимателен, — отметила Берил. — Он говорил вчера о важном?

Клиона не отвечала — она читала записку.

«Простите меня! Единственное мое оправдание в том, что я люблю вас. Сегодня я уезжаю в Париж, и мы больше не встретимся. Прощайте.

Камилло».

Прочитав написанное, Клиона сложила листок пополам. Берил наблюдала с сияющими глазами.

— Что он пишет? — спросила она, наконец, не в силах превозмочь любопытство.

— Принц уезжает в Париж, — ответила Клиона. — Он сказал мне вчера, что Бонапарт требует его присутствия там. По его предположению, первый консул желает выдать за него замуж одну из своих сестер.

На лице Берил отразился ужас.

— Ах, Клиона, а я была уверена, он сделает тебе предложение. Дорогая моя, ты огорчена?

Клиона не могла сдержать улыбку.

— Нисколько, — отвечала она. — Его высочество совсем мне не нравится.

— Но он давал ясно понять, что покорен тобою! — воскликнула Берил. — Я думала, это серьезно.

— Не вспоминай больше об этом, — попросила Клиона.

— Мерзкий хитрец! — возмутилась Берил. — По-моему, он нанес тебе оскорбление! Сильвестр должен вызвать его на дуэль! Я поговорю с его светлостью.

— Нет, не надо! Пожалуйста, не делай этого! — взмолилась Клиона. — Принц не нанес мне ни малейшего оскорбления, и говорить о дуэли даже в шутку было бы самым дурным тоном.

— Все равно он вел себя недостойно, — сказала Берил. — Он сделал тебя и свои намерения предметом пересудов, а сам решил сбежать в Париж по первому велению Бонапарта, словно верный пес. Если хочешь знать, такой он и есть — пес, которому можно скомандовать: «К ноге!» — и он тут как тут!

— Берил, ты не должна сердиться, — уговаривала Клиона. — И поверь, я нисколько не была увлечена его высочеством.

— Но ведь ты бы вышла за него, если бы он сделал предложение, — заключила Берил с уверенностью. — Ах, Клиона, мне так хотелось, чтобы ты стала богатой и знатной.

— Я никогда не выйду замуж, — ответила Клиона.

— Дорогая моя, что за глупости! — воскликнула Берил. — Выйдешь непременно. Ты так красива, мила, ты обязательно найдешь себе знатного и важного мужа.

— Я не стремлюсь к этому, — возразила Клиона. — Когда мы возвратимся в Англию, я подышу какое-нибудь место.

— Место! — возмутилась Берил. — Ты словно нарочно хочешь вывести меня из себя! И, кроме того, что ты умеешь? Единственное занятие для девушки из хорошего общества — это быть гувернанткой, а кому охота возиться с крикливыми чужими отродьями?

Клиона вздохнула.

— По-моему, неправильно, что у женщин такой ограниченный выбор, — сказала она спокойно. — Но какое-нибудь место обязательно найдется и для меня — стану компаньонкой у одинокой престарелой дамы.

— Если ты надумала стать компаньонкой, будь тогда моей, — улыбнулась Берил. — Когда я выйду замуж, ты все равно мне понадобишься. Я хочу, чтобы ты всегда оставалась со мной.

— Нет! — воскликнула Клиона. — Нет! Нет!

Она отвернулась, а Берил смотрела на нее в великом удивлении, но не успела ничего более сказать — в спальню вошла Голубка.

— Его светлость желает непременно поговорить с вашей светлостью, — объявила она.

— Что ему понадобилось ни свет, ни заря? — удивилась Берил.

— Разрешите войти? — Позади Голубки появился лорд Рейвен.

Берил взглянула на Клиону, стоявшую в другом конце спальни. Клиона была в белом пеньюаре, накинутом поверх ночной рубашки, светлые волосы падали ей на плечи, бледная как полотно, она смотрела на дверь. Не ожидая приглашения, лорд Рейвен вошел.

— Прошу извинить за беспокойство, — сказал он, — но я должен сообщить нечто чрезвычайно важное. Сегодня мы уезжаем в Англию.

— Сегодня! — воскликнула Берил. — Но почему? Как это возможно? Что случилось?

— Я ничего не могу вам объяснить, — ответил он. — Но прошу вас поверить, мое решение вызвано необходимостью. — Он замолчал и взглянул на Голубку, которая, поняв, что мешает, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

— Что за спешка, Сильвестр? — задала вопрос Берил.

— Я получил информацию, которая требует моего возвращения. Если вам так уж требуется узнать, в чем дело, пожалуйста — мой дядюшка, растивший меня с детства, болен.

Берил рассмеялась.

— Нас не проведешь, это всего лишь красивые фразы. Они могут служить оправданием для слуг и ваших тупоумных друзей, но разве нельзя положиться на меня и Клиону?

— Если я скажу правду, вы сможете хранить ее в тайне? — спросил лорд Рейвен, поглядев сперва на Берил, потом на Клиону, которая стояла, не двигаясь и не произнося ни слова.

— Ну конечно, — нетерпеливо отозвалась Берил. — Доверьте, мы будем безмолвны, как могила. Правда, Клиона?

Клиона молчала, но лорд Рейвен, приняв ее молчание за согласие, сказал:

— Причину, по которой мы должны уехать, можно выразить одним словом — Бонапарт. Очень скоро для нас станет небезопасным пребывание в Италии, да и вообще на континенте, если уж на то пошло. Мы возвращаемся морем.