Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова - Артем Валентинович Клейменов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А «Олд-фитоняш» не дурак выпить, вот к кому мне надо приходить Бахуса славить, настоящий мужик, понимаешь, — самодовольно произнёс Бориска.
— Да ты, дай тебе волю, всю страну споишь…
— Конечно, споишь вас тут, можно подумать — это Литва…
— А что Литва нас обогнала в этом рейтинге? — неожиданно вмешался в разговор заинтересованный Миша.
— Литва официальный чемпион по литрболу. Погоди, ты что его слышишь? — удивился Аристарх.
— Да я и сам поражаюсь, а если, например, сильно глаза напрячь, то даже какой-то мутный силуэт вижу.
— Ну тогда, минут через десять, будешь лицезреть его во всей полноте.
— Может, лучше не надо, а то я тогда пить брошу, так заново и не начав, — задумчиво пробормотал озадаченный Миша.
— С Бориской не бросишь, он в этом деле большой профи, правда всем напиткам предпочитает холодную водку.
— Водка — это патриотично, но я люблю коньяк, — поднял верх указательный перст «Олд-фитоняш» и торопливо сделал ещё один столь же большой глоток. До него наконец-то стало что-то доходить о крайней необычности всего происходящего.
— Раньше говорили, что коньяк клопами пахнет, правда тогда армянский коньяк пили не все, а в основном избалованная партийная номенклатура, — деловито вмешалось в разговор привидение.
— Так, Аристарх, честно признавайся, разве со стаканом — это не розыгрыш? То, что я слышу и начинаю видеть и правда реально? — повторно напрягся Миша.
— А с чего ты взял, что я тебя разыгрываю?
— Ну мало ли, сейчас столько разных гаджетов напридумывали, — почему-то начал оправдываться «Олд-фитоняш» и нервными глотками допил принесённую им бутылку.
— К сожалению — это моя данность и можно сказать давно, хотя после первой нашей встречи в двухтысячном для меня прошло не более десяти дней.
— То что ты сказал, звучит, как бред, ты не издеваешься?
— С чего мне издеваться?
— Точно не шутишь? — снова спросил сильно охмелевший Миша, схватив огромной пятернёй стакан, в который Майозубов щедро наливал водку, но стакан даже не сдвинулся, будто бы его припаяли к лавке.
— Бориска не отдаст тебе свою водку, она для него, как плюшки для Карлсона — смысл существования, — рассмеялся недоверию гений.
— Твою ж мать! — выругался бывший мент и забыв обещание оставить подаренный коньяк, чтобы помянуть поэта, на автомате откупорил бутылку.
— Не могу понять, почему мне все, кроме тебя, удивляются, — издевательски заявил Бориска.
— А потому, едкая инфернальная сущность, что я изначально думал, что ты обычный глюк и следствие подвижной психики художника слова.
— Значит, поэт и сумасшедший — одно и тоже?
— В настоящее время, получается, что всё именно так, ведь поэзия — самое бессмысленное, что только можно представить и лишь полные идиоты пишут стихи.
— Отлично ты себя определил, Аристарх, можно я так и буду тебя звать — идиот?
— Да зови, как хочешь, мне сейчас — совершенно фиолетово.
— Так это же Борис Ельцин, — растягивая слова и делая круглыми глаза, промычал Миша.
— Да просто аллилуйя, какой догадливый, — тут же оживился Бориска.
— То есть, ты мне не кажешься и это не от коньяка?
— Нет, я тебе не кажусь, а вот видишь ты меня, как раз из-за коньяка, даже не сомневайся! Но абсолютное большинство меня и с коньком не видят.
После этих слов наступила тягуче долгая пауза, а шустрые сумерки незаметно сгустились, превратив сквер в чёрный зал кинотеатра, в котором показывали фильм про яркие огни высотного комплекса «Москва-сити». Иногда мимо лавочки прогуливались отдыхающие горожане, плотно погружённые в свои собственные миры, мечты и разговоры, даже не представляя, что рядом происходит нечто из ряда вон или, говоря простым языком, чудо. Миша с усилием осмысливал происходящее, а Аристарх, вдохновлённый красотой вечера, улетел в свой затейливый мир поэтических строк.
Огни домов — пыль павших звёзд,
Печальны помыслы и думы,
Конец игры, финал — погост
Прыжок разящей чёрной пумы
Грустя, вдыхаю земной мир
В привычном ритме наслажденья
В ночи играющий Сатир
На тонких струнах вдохновенья
Всему пора сказать: пока
Да с благодарностью проститься,
И здравствуй, тёмная река
Унылой вечности водица…
Мало оптимистичную поэзию прервал звонок телефона, Аристарх увидев, что звонит Эвелина, встал и отошёл в сторонку, чтобы спокойно пообщаться, а у Бориски и Миши состоялся увлекательный разговор.
— Что ты есть? — с лёгким наездом спросил Бориску, слегка оклемавшийся, от свалившейся на него информации, Миша.
— Ты это вряд ли уразумеешь… Тут, понимаешь, дело такое, скажем, неоднозначное, — взяв интонацию Ельцина, пробурчало привидение.
— А Аристарх о том, что ты есть знает? — уточнил «Олд-фитоняш».
— Мне кажется ему на это плевать, я для него существо не удивительное, он меня до сих пор практически за глюка держит и водкой попрекает.
— Поэты они такие, они в своём мире валандаются, а я бы, например, с удовольствием послушал, что ты такое.
— Ладно, только обещай мою водку не трогать, — усмехнулся Бориска.
— Не волнуйся, не пью я водку в принципе.
— Тогда слушай… Начнём с того, о чём ты точно знаешь, с тела. Самые примитивные воплощённые считают, что они — тело. Но тело тленно, а я, как видишь, прекрасно и без него чувствую. Поэтому тему с телом продолжать не буду, нет смысла. С этим понятно?
— Ну, вроде, как да.
— Добавлю, на всякий случай, мозг — тоже тело, а деятельность мозга — деятельность тела.
— Тоже принято.
— Следующее, что воплощённый принимает за себя — личность, более точное определение личности «представление о себе». «Представление о себе» — совокупность всех впечатлений, которые помогают человеку описать самого себя в пространстве и соответствовать той реальности, в которой воплощённый находится.
— То есть, Бориска, это то, что я считаю собой в своей голове?
— Да, точнее не скажешь, но отмечу, эта штука будет покрепче физического тела, потому что она не стареет, как физическое тело, отчего кажется вечной. Как понимаешь, иногда человека, точнее тело, проще убить, чем переубедить.
— Не могу не согласиться, — улыбнулся Миша.
— Но и эта часть тебя тоже не ты настоящий и штука в целом такая же тленная, как и физическое тело, но то, что остаётся после и есть ты настоящий. Понятно?
— Конечно, непонятно. Объясни, что остаётся?
— Вот это объяснить сложно, потому что тебе нечем это понимать, так как все представления, которыми ты живёшь соответствуют природе исключительно этого пространства, которое ты воспринимаешь совокупностью физического тела и «представления о себе».
— Знаешь, Бориска,
