Симода - Николай Задорнов

Адамсу хотелось сделать что-то приятное для Путятина.

– Едемте ко мне на корабль, и я вам кое-что покажу! – предложил Адамс.

– Только не сегодня... – ответил Евфимий Васильевич.

Тут Путятин вспомнил, что вчера говорил ему Кавадзи про решение пятерых членов Высшего совета – горочью. Их решения означают намерения императора. Они как бы руки и воля государя и сиогуна! Не тут ли собака зарыта?

Путятин сказал, что ратификация американского договора беспокоит и его. Он обещал узнать, что будет возможно, и поставить в известность, как только что-то удастся выяснить.

– Но кого считать императором? – спросил он. – Сиогун?.. Подпись сиогуна, которого европейцы ошибочно считают императором, поставлена быть не может, так как он не император.

– Как же быть? Ведь Перри дано обещание, в договоре есть об этом двенадцатая статья. Америка ждет...

Это был последний и самый веский довод Адамса. «Я еще поговорю с Кавадзи!» – подумал Путятин и сказал:

– Это касается и меня... Может быть, если сиогун поставит подпись, то это будет для него катастрофой, он этим как бы сам объявит себя императором, заявит о своей многовековой претензии. Японцы этого никогда не допустят. Впрочем, это лишь мои догадки.

– Вы тоже полагаете, что сиогун не император?

– Нет, конечно. Но тут может быть и еще что-то. Я очень благодарен вам. И я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Это касается и меня, – повторил он.

– Голландцы пишут в книгах, что сиогун – светский император, а что духовный император мирских дел не касается.

– Голландцы торгуют с правительством Эдо, значит, с сиогуном, и, может быть, льстят ему. Но одно, когда иностранцы величают его императором, и другое, если он ратифицирует и этим сам себя так назовет. Мне кажется, подлинный властелин живет в Киото и японцы это знают отлично и больных мест своих не касаются и нам неохотно объясняют. В своем государстве объявить себя императором, когда не он император! У сиогуна и так множество соперников, некоторые князья ему враждебны. Своими просьбами поставить подпись мы дадим козыри против сиогуна. В горочью должны понимать.

– Как же быть?

«Что будет им, то будет и нам! – подумал Путятин. – Но чтобы и им, и нам одинаково!»

Адамс не ждал ответа и сам сказал, что может взять копию русско-японского договора, если адмирал успеет заключить до отхода «Поухатана». Адамс брался переправить договор через русское посольство в Вашингтоне в Петербург.

– Вас, адмирал, и ваших офицеров и матросов мы могли бы принять охотно на свой корабль и доставить в нейтральный порт...

– Благодарю... Лучше доставьте нас на Амур.

– Это будет принято англичанами как недружественный жест.

«Да, нейтралитет их обязывает!» Путятин знал, что американцы не имеют еще тут порта, зависят от англичан. От их снабжения, от доков. Хотя близ Кантона на реке американец Дринкер из Макао построил док. Американцы рвутся в Японию, которая еще никем не занята. Богатая страна, развитая, с прекрасным, здоровым климатом. Путятин знал, что в прошлом году на «Поухатане» умер в эпидемию молодой лейтенант Адамс. Много матросов и офицеров перемерло на кораблях американской эскадры в китайских морях от поносов и лихорадки. В португальском Макао американцы пытались обосноваться, арендовали опустевший дворец португальского гранда и превратили в лазарет. Матросы и там мерли, как мухи. Вдобавок известно стало о крайнем раздражении китайцев против португальцев. Хозяева Макао настолько ослабли, что не могли держать в узде китайцев. Недавно убит китайцами португальский губернатор. При всей неприязни к англичанам, Перри и Адамсу пришлось отказаться от Макао, идти на поклон в Гонконг. Это единственное место, где есть порядок и надежная администрация. Английский губернатор – либерал, знаменитый литератор и ученый.

– Куда же предлагаете вы?

– В Шанхай...

Путятин предложил Де-Кастри.

– Де-Кастри? Такой же русский порт, как Петропавловск, адмирал. Если мы доставим на Амур шестьсот ваших молодцов, то в здешних условиях это целая армия. Мы усилим одну из воюющих сторон – такое обвинение предъявят нам. Шестьсот человек – это крупная сила... Мое судно военное, и это будет расценено как военное вмешательство.

Путятин насупился. Он не любил, когда начинали считать в его кармане.

Россия была рядом. Американцы – друзья. Корабль паровой, в силах взять, разместить и прокормить. Наши люди без дела сидеть не будут. Англичане пока не знают ничего. Одна тень их все приостанавливает. Путятин спросил, возможно ли будет прислать за ним торговое судно.

– Шкипер должен идти на риск.

– Мы, конечно, хорошо заплатим.

– Трудно будет сохранить все в секрете, адмирал. Я не хочу ручаться за своих людей. То, что было здесь, может стать от них известно англичанам. С приходом в любой порт Китая или в Гонконг они все расскажут... Что будет возможно, я возьму на себя, – сказал Адамс, как бы подчеркивая, что услуга за услугу.

Это он имел в виду, что люди его расскажут англичанам о ночной попытке напасть и захватить китобой. Конечно, немедленно англичане заявят, что Путятин и его моряки лишаются статута потерпевших кораблекрушение. Уже сейчас в команде некоторые говорят: это тигры, а не потерпевшие. Английские корабли получат распоряжение ловить их в море, брать в плен, как воюющих, а не терпящих бедствие.

Адамс сказал, что всегда будет готов вернуться к разговору о вывозке экипажа погибшей «Дианы».

Путятин видел, что Адамс убежден, что англичане не пропустят в Россию команду «Дианы», проще идти всем на «Поухатане», куда бы он нас ни брал. Услуга будет обоим воюющим сторонам! Две пташки одним камнем!

Казалось бы, к законченному разговору вернулись. Адамс все же не хотел отказывать Путятину, а Путятин не хотел преждевременно отказываться, оба по пословице «Не плюй в колодец...».

– Повторяю, что я всегда готов предложить свои услуги. Нет никакого смысла вам задерживаться в Японии. Капитан Лесовский не хочет идти в Шанхай...

Адамс развел руками, как бы показывая, что обстоятельства сильней его.

– Доставка такой многочисленной команды в любую из ваших крепостей будет принята союзниками как нарушение нейтралитета.

Он не зря повторялся!

Путятин мрачно моргал. Он не желал совсем отказываться, чтобы не сбиться с хороших отношений и со взятого им тона и чтобы не сбить с толку гостя. Предложение американца не лезло ни в какие ворота. В Шанхай? Лесовский прав. Это означало – быть переданными прямо в руки англичан, отдаться в плен. Американцы сами тут зависят во всем от англичан и боятся их. Какая путаница! А сколько забот! И всегда до последней, решительной минуты кажется, что нет выхода, сплошной тупик. Но Путятин полагал, что, может, еще уломает американцев. Хотя вряд ли – ведь тут замешаны их практические интересы.

– На днях я подпишу договор с японскими послами, – сказал Путятин. – Обещание дано мне японским правительством еще в пятьдесят третьем году в Нагасаки, но война призвала мою эскадру к нашим берегам, и только туда мы можем идти, закончив дело.

Адмирал, казалось, упрямствовал. Усталости у Адамса убыло. Американец слушал внимательно.

– Вам нет никакого смысла задерживаться в Японии после заключения договора.

Путятин еще в начале разговора не скрыл, что строит небольшую шхуну, но о подробностях не распространялся. Он мог обойтись без американцев. Но он хотел бы знать, далеко ли могут идти они в дружбе и как судят о событиях. Никогда не надо отказываться от предложенных услуг прежде времени. Как они не хотят нас разочаровать, так и мы их.

На дворе раздался взрыв хохота, как бывает, когда в обществе молодых людей кто-нибудь скажет что-то остроумное.

Адамс достал платок и вытер вспотевший лоб.

– За все, что мы получили от вас, я расплачусь, – сказал Путятин. – У меня в сохранности золотые монеты. Их достаточно для оплаты.

– Благодарю, адмирал, но вам нельзя оставаться без средств. Никакой оплаты не возьму.

– У меня есть векселя на банк Ротшильда в Шанхае.

– И векселя и золото вам еще пригодятся. И я не возьму от вас ни цента. Секретарь флота, надеюсь, утвердит расход, и все пойдет как следует. Сейчас вы не должны беспокоиться...

– Говорят, монеты Ротшильда приносят счастье... – осклабясь, пробормотал клерк, прибывший с коммодором.

Подали самовар, и Адамсу предложили еще раз чай.

Адамс едва прикоснулся к чашке. С оплывшим лицом, он смотрел невесело, но с доверием и, кажется, не выходил из озабоченного состояния.

Путятин знал этих людей. Настроения бывают и у них. Как знать, может быть, кто-то из наших офицеров напомнил ему лейтенанта Адамса, как японские дети напоминали Путятину своих. Или только здесь он мог посидеть спокойно. А конечно, человек дела, и он себя японцам еще покажет!

– Мои молодые офицеры сдружились с вашими молодыми офицерами, адмирал, – сказал Адамс, подвинул чашку к себе и стал пить.