Пакт - Полина Дашкова

Он почти не спал ночью, утром явился на службу вялый, сонный, позвонил в буфет, попросил принести крепкого кофе и бутербродов.

«Забрать мамашу к себе? Не согласится, много раз предлагал. Да и не сумеет она жить на Грановского без своего Евгеши, без подружек-подавальщиц и прочего „простого народа“. Если даже уговорю, все равно станет постоянно мотаться туда, на Пресню. И как ей объяснить, что в мои хоромы гостей своих она позвать не сможет, а разговаривать с соседями, которых встречаешь в лифте и во дворе, можно только о погоде, и то аккуратно подбирая слова?»

Он массировал виски, болела голова, перед глазами маячили старенькие библиотекарши Верочка и Веточка, не мог не думать о них, представлял, как они сидят на протертой кушетке, прямые, застывшие, пока деловитая ежовская сволочь роется в их ветхом барахлишке. Потом воронок, камера. Вряд ли их уже водили на допрос, обычно людей держат в неизвестности нарочно долго. Впрочем, сейчас, перед процессом, для срочного пополнения рядов террористов Божьи ласточки вполне сгодятся. Все пришьется к делу – дворянское происхождение, французский язык, Бестужевские курсы, тайное монашество Верочки, муж Веточки, царский поручик, погибший двадцать лет назад.

– Пропали Божьи ласточки Верочка и Веточка.

Голова болела так сильно, что он забылся, произнес это вслух, чуть слышным шепотом. А в кабинет уже вошла румяная подавальщица Тася с подносом, накрытым белой крахмальной салфеткой.

– Вы что-то сказали, Илья Петрович? Не расслышала я, извиняюсь.

– Нет, ничего, Тася, думаю вот, шоколаду я напрасно не попросил, – быстро, с обаятельным оскалом произнес Илья.

– Шоколаду? А тут вам конфеточки, трюфель. Вы не заказали, только подумали, а я уж положила, с кофейком-то самое оно, сладенькое с утра хорошо, полезно. Кушайте на здоровье, Илья Петрович.

«Пирамидону, что ли, принять? – подумал Илья, когда дверь за ней закрылась. – Боль пройдет, тоска останется, неизвестно, что хуже».

Он развернул стул и спросил, обращаясь к портрету Хозяина:

– Может, отравить эту Клавку, подсыпать стрихнину в суп?

Усатое лицо выразило безусловное одобрение, даже показалось, что подмигнул прищуренный глаз.

– А пошел ты, Сосо… – прошептал Илья и неожиданно для себя вдруг выдал матерную тираду не хуже тех, которыми утешался Поскребышев.

Полегчало, боль отпустила. Он сжевал пару бутербродов, выпил кофе с конфетами, закурил, попытался представить Веточку и Верочку не в общей камере, не в кабинете ублюдка следака, а на райском побережье, где всегда тепло, шумит море, никогда не вянут живые цветы и Божьи ласточки вьют гнезда под черепичными крышами.

В дверь постучали. Илья решил, что вернулась Тася забрать поднос с посудой, но вошел фельдъегерь с Лубянки, вручил запечатанный пакет. Сургуч был еще теплый. Илья расписался в получении.

Судя по штампам, послание пришло от Слуцкого Абрама Ароновича, начальника ИНО. Такое случалось крайне редко. Обычно информация из всех отделов НКВД, включая Иностранный, стекалась в секретариат Ежова, там сортировалась, фильтровалась, шла к Поскребышеву и уже от него попадала к спецреферентам.

Илья вскрыл пакет. Сверху лежали копии свежих агентурных сообщений. Проверенные источники, все тот же дятел и прочие, строго следуя генеральной линии, продолжали талдычить: Троцкий вместе с Гессом и гестапо организует заговоры, наводняет СССР шпионами, террористами, вовсю идет подготовка государственного переворота и убийства товарища Сталина.

Вряд ли умный Слуцкий ради очередной порции ритуальной белиберды решился бы действовать в обход секретариата.

Илья листал бумаги одну за другой, все это были машинописные копии, вторые экземпляры, отпечатанные под копирку на бланках. Ничего нового в текстах не содержалось. Он уже хотел убрать стопку в сейф, но заметил страницу, которая существенно отличалась от прочих. Сразу бросилось в глаза, что это первый экземпляр, отпечатанный не на бланке, а на простом листке, плотно, через один интервал. Сверху лиловыми чернилами отмечены число, время получения и расшифровки текста, кодовое имя агента Сокол, номер Z/248, неразборчивая подпись шифровальщика.

Заголовок вписан от руки, простым карандашом: «Сообщение агента Сокол Z/248 из Берлина».

«Он не имеет права отправлять мне распечатку сообщения, полученного и расшифрованного всего час назад. Зачем он это делает?» – подумал Илья, встал, прошелся по маленькому кабинету, размял закостеневшие от долгого сидения мышцы, несколько раз наклонился вперед-назад, повертел головой, плечами и, успокоившись, вернулся за стол.

Агент под кодовым именем Сокол и номером Z/248 никогда прежде в сводках не встречался, вероятно, это был новый человек. Прочитав первую фразу: «Мною проведена оперативная встреча с источником Эльф», – Илья улыбнулся и поздоровался:

– Привет, Эльф. Давно не было от тебя вестей. Как поживаешь?

«Получена следующая информация, – писал Сокол.

1. Канарис в последнее время часто встречается с руководителем украинских националистов Коновальцем. Гейдрих имеет свою агентуру среди бывших белых. Один из руководителей РОВС, генерал Скоблин, – платный агент гестапо.

2. В Праге с декабря прошлого года шли секретные переговоры, Хаусхофер и граф Траутсмадорф обсуждали с президентом Бенешем вопрос о Судетах. Бенеш ни на какие уступки не идет. Гитлер видит причины его неуступчивости в том, что в случае военного конфликта Бенеш надеется на помощь СССР. Агент Эльф утверждает, будто бы Гейдрихом с санкции Гитлера запущен слух о готовящемся в СССР военном перевороте, целью которого является свержение товарища Сталина и установление военной диктатуры. Военные во главе с Тухачевским готовят переворот, надеясь на поддержку немцев, но не Гитлера, а оппозиционных генералов. Генерал Скоблин задействован в дезинформационной игре.

3. Гейдрих затребовал у Канариса документы, касающиеся сотрудничества Красной армии с рейхсвером. Эльфу не удалось узнать, выдал ли Канарис требуемые бумаги, но Эльф утверждает, что это неважно, поскольку любые документы гестапо может подделать.

Слухи о заговоре упорно распространяются, приходят из разных источников: дипломатических, военных, эмигрантских. Эльф категорически настаивает, чтобы мы ни в коем случае не верили этим слухам.

Гейдрих организовал широкую кампанию дезинформации, преследующую несколько целей. А) повлиять на Бенеша, заставить его пойти на уступки; Б) скомпрометировать оппозиционных Гитлеру генералов вермахта в глазах Гитлера; В) очернить советских военачальников в глазах Сталина и таким образом ослабить Красную армию.

Далее Эльф заявил, будто ему из личных разговоров офицеров абвера и гестапо известно, что ни одного эффективно действующего немецкого шпиона в настояшее время на территории СССР нет. Все попытки переброски и вербовки агентуры заканчиваются провалом. Эльф приводит слова Канариса: у нас нет никакого четкого представления о Советском Союзе и его военном потенциале, есть только разные степени незнания.

Эльф категорически утверждает, что переговоры между Троцким и Гессом невозможны из-за фанатичного антисемитизма Гесса и еврейской национальности Троцкого, а также потому, что ни Троцкий, ни Гесс не представляют сегодня реальной политической силы и переговоры между ними не имеют практического смысла.

В конце беседы Эльф сообщил, что для назначения следующей встречи необходимо поместить объявление в воскресном приложении „Берлинер Тагеблатт“. „Срочно отдам в хорошие руки щенка королевского пуделя женского пола. Возраст три месяца, окрас шоколадный, кличка Флора, нрав веселый. Звонить по вторникам и пятницам, в любое время“. В телефонном номере должны быть цифры 16 и 18. Текст должен быть набран жирным курсивом, обведен волнистой рамкой. После размещения вышеуказанного объявления с четырех до шести вечера Эльф будет ждать связи в кафе „Флориан“, Штайнплац, 8, Шарлоттенбург, каждый вторник с 16 до 18 часов. Опознавательные знаки – пачка французских сигарет голубые „Голуаз“, рекламный буклет универмага „Вертелль“. Пароль без изменений».

– Ай да Эльф, – пробормотал Илья и бесшумно хлопнул в ладоши. – Что бы я без тебя делал, умница Эльф?

Новость о регулярных контактах Канариса с Коновальцем следовало сию минуту внести в готовую сводку, не случайно Сокол начал сообщение именно с нее. Что касается генерала Скоблина, о нем давно было все известно. Генерал работал не только на гестапо, но и на НКВД.

Илья вставил в машинку чистую страницу и напечатал с пометкой «срочно» информацию о Канарисе и Коновальце.

Задребезжал аппарат спецвязи.

– Товарищ Крылов, я отправил вам срочное сообщение. Вы получили?

Голос начальника ИНО Слуцкого звучал глухо, напряженно. Илья представил, как он сидит в своем кабинете на Лубянке и обливается холодным потом.