Удивительные истории нашего времени и древности - Автор неизвестен - Древневосточная литература

— Я слышала, — сказала Ян Гуйфэй, — что если холодной водой опрыснуть лицо, может пройти опьянение.

Тогда император приказал евнухам набрать воды из пруда «Процветания и радости», а женской прислуге набрать эту воду в рот и опрыскивать Ли Бо.

Пробудившись ото сна и увидев перед собой императора, поэт пал ниц и произнес:

— Я пьяный «небожитель» и заслуживаю десять тысяч смертей. Прошу вас простить меня!

Император поднял Ли Бо и сказал:

— Сейчас, когда мы с великой госпожой любуемся пионами, нам необходимы новые арии. Я побеспокоил вас, уважаемый, зная, что вы сумеете написать три строфы на размер *«Чистых и ровных мелодий».

Ли Гуйнянь подал поэту бумагу с золотыми цветами. Ли Бо, все еще пьяный, взмахнул кистью — и три строфы тотчас были готовы:

I. *В облаке вижу я платье твое,Вижу лицо твое в нежном цветке.*Ветер весенний перила обмел,Ты, как цветок, окропленный росой.Ты не являешься там, на горе,Яшмой средь прочих красавиц в толпе,Знаю, что можно увидеть тебяУ *«Изумрудных террас» при луне.

II. Редкой красы ароматный цветокЗапах свой нежный сгущает в росе.Мыслью о тайном свиданье с тобойДушу напрасно терзаю свою.*В ханьских дворцах, разрешите спросить,Кто походил на тебя красотой?Только *«Летящая ласточка» та,Сильная новым нарядом своим.

III. *«Крушащая царство» и славный цветокНежной улыбкой друг друга дарят:Знают, что сам император сейчасЛасковый взор свой на них устремил.Вечных забот о делах и тоскиБольше я в сердце своем не ношу.В домике «Пьян ароматом», в тени,Я, опершись на перила, стою.

— Разве не превосходит Ли Бо своим небесным талантом всех ученых из императорской Академии! — сказал Сюаньцзун, проглядывая стихи и не переставая хвалить их прелесть. Затем он приказал Ли Гуйняню переложить стихи на музыку. Музыканты из «Грушевого сада» заиграли на струнных и духовых инструментах. Император вторил им, играя на яшмовой флейте. Когда песнь была окончена, Ян Гуйфэй сложила шелковый платочек, которым помахивала в такт музыке, и несколько раз поклонилась императору в знак благодарности.

— Не меня следует благодарить, а нашего ученого! — сказал ей император.

Тогда она взяла богато разукрашенный драгоценный кубок, наполнила его *силянским вином и приказала служанке поднести Ли Бо. Император же разрешил Ли Бо свободно гулять по дворцу, а евнухам приказал сопровождать поэта и угощать его лучшим вином так, чтобы он пил столько, сколько ему захочется.

С этих пор император приглашал Ли Бо на каждый придворный пир. Ян Гуйфэй тоже оценила и полюбила поэта.

Гао Лиши, который глубоко ненавидел поэта за историю с сапогами, ничего не мог против него предпринять. И вот, однажды, когда фаворитка императора снова пела куплеты «Чистых и ровных мелодий», сочиненные Ли Бо, и, опершись на перила, вздыхала от восхищения, к ней подошел Гао Лиши. Посмотрев вокруг и убедившись, что поблизости никого нет, он, пользуясь удобным моментом, обратился к фаворитке со следующими словами:

— Низкий ваш раб сначала предполагал, что, как только государыня услышит эти куплеты Ли Бо, негодование и злость овладеют ею. Как же получилось совсем обратное?

— На что же мне злиться? — удивилась фаворитка.

— «Только „Летящая ласточка“ та, сильная новым нарядом своим», — процитировал Гао Лиши строку из «Чистых и ровных мелодий». — Так вот, — продолжал он, — та самая «Летящая ласточка» — это Чжао, жена Чэнди, императора династии *Западной Хань. Теперь можно часто встретить картины с изображением воина с золотым подносом в руках. На подносе нарисована танцовщица с поднятыми руками — это и есть та самая Чжао, «Летящая ласточка». У нее была тонкая и гибкая талия, легкая и изящная поступь, а рука дрожала от тяжести цветочной веточки. Любовь, которую к ней питал император Чэнди, и милости, которые он ей оказывал, были ни с чем не сравнимы. Кто мог предположить, что «Летящая ласточка» тайно встречается с неким Янь Чифэном? Однажды, когда Чэнди вошел во дворец, он услышал, что в тайнике за стеной раздается чей-то кашель, извлек оттуда Янь Чифэна и убил его. Хотел убить и императрицу Чжао, но ее младшая сестра Хэдэ спасла ее от смерти. Так до конца своей жизни и не входила «Летящая ласточка» в покои императора. Теперь, когда Ли Бо сравнил вас, государыня, с «Летящей ласточкой», он, конечно, хотел опозорить и оклеветать вас. Как вы об этом сами не подумали?

Дело в том, что Ян Гуйфэй в то время своим приемным сыном сделала чужеземца *Ань Лушаня. Она имела с ним тайные свидания и в самом дворце, и за его пределами. При дворе все об этом знали, в слепом неведении оставался один Сюаньцзун. Гао Лиши своей историей о «Летящей ласточке» ранил Ян Гуйфэй в самое сердце. Теперь она при каждом свидании с императором с затаенной злобой стала говорить о том, что Ли Бо, — стоит ему только напиться, — легкомыслен и сумасброден, что он не соблюдает тех правил поведения, которых должен придерживаться подданный. Почувствовав, что Ян Гуйфэй разлюбила поэта, император перестал приглашать его на пиры и оставлять ночевать во дворце. Ли Бо же решил, что император, поверив наговорам Гао Лиши, собирается отдалить его от престола. Тогда поэт стал просить разрешения покинуть дворец. Император не дал на это своего согласия, и Ли Бо, совсем потеряв себя, стал еще больше пьянствовать. Хэ Чжичжан, *Ли Шичжи, Ван Цзинь, Цуй Цзунчжи, Су Цзинь, Чан Сюй, Цзяо Суй стали его друзьями по вину. Современники Ли Бо называли всю эту компанию «Восемь бессмертных пьяниц».

Скажу здесь, между прочим, что император на самом деле любил и уважал Ли Бо и несколько остыл к нему лишь потому, что теперь редко мог с ним встречаться. Когда император увидел, что у поэта пропала всякая любовь ко двору и что он уже несколько раз просил разрешения вернуться на родину, он обратился к нему со следующими словами:

— Вы стремитесь к свободе и независимости и хотите уйти от света. Разрешаю вам, уважаемый, на некоторое время удалиться с тем, чтобы по первому моему зову снова явиться ко двору. Но как я смогу отпустить вас в горы с пустыми руками после неоценимых услуг, которые вы мне оказали? Просите и вы получите от меня все, что захотите.

— Мне ничего не надо, — ответил Ли Бо, — *меня вполне удовлетворит, если в моем посохе найдутся деньги на вино, чтобы каждый день быть под хмельком.

Тогда император подарил Ли Бо золотую дощечку с надписью. Надпись гласила:

«Ли Бо — талантливый ученый, свободный от дел, которому разрешено странствовать по стране. Лавки, которые попадутся ему на пути, обязаны поить его вином, а государственные кладовые — давать взаймы деньги: областное управление — выдает ему тысячу гуаней, уездное — пятьсот. Военные и гражданские чины или простолюдины, не оказавшие при встрече с ученым должного ему уважения, будут рассматриваться как нарушающие императорский указ».

Кроме того, император подарил поэту тысячу *ланов золота, парчевый халат, яшмовый пояс, лошадь из императорской конюшни и дал ему свиту сопровождающих из двадцати человек. Ли Бо, земно кланяясь, благодарил императора за его доброту. Помимо всего прочего Сюаньцзун преподнес ему два букета цветов из императорского парка и три кубка вина из императорских погребов. На глазах императора Ли Бо сел на лошадь и покинул дворец. Все придворные попросили отпуск и, захватив с собой вино, отправились провожать поэта. Миновав улицы Чанъаня, вся процессия направилась прямо к Чантину, что в десяти ли от столицы. Здесь чарки и винные кувшины беспрерывно передавались из рук в руки. Только Ян Гочжун, наставник государя, и Гао Лиши, президент Военной палаты, ненавидевшие поэта, не пошли провожать его. Хэ Чжичжан и остальные шесть друзей поэта по вину проводили Ли Бо за сто ли от столицы. Три дня провели друзья, наслаждаясь обществом друг друга, и только после этого расстались.

В собрании стихотворений Ли Бо имеется стихотворение «Возвращаясь в горы, покидаю своих друзей по *„Золотым воротам“».

Есть в нем такие строки:

Указ получил я,Украшенный фениксом красным.И вдруг разошелсяМеня застилающий дым.Но как-то с утраОт ворот с золотыми конямиЛетучей полыньюПомчался я, вихрем гоним.От дел удалившись,*«Мотивы Дунъу» напеваю,Но в песне короткойНе вылиться чувствам моим.Я эти стихиНаписал, чтоб проститься с друзьями,Теперь на челнеПоплыву к рыбакам я простым. [2]

Ли Бо в парчевом платье, в шапке из тонкого шелка сел на лошадь и отправился в путь. Всю дорогу он называл себя «сановником в парчевой одежде». Само собой разумеется, что он пил вино в каждой встречавшейся ему на пути лавке и брал деньги в государственных кладовых.