Ученик убийцы - Робин Хобб

Особенно внятных объяснений он и не получил. Я припал к шее Суути и ласкал ее, чувствуя ее усталость и дрожь собственного тела. Смутно я чувствовал также, что лошадь разделяет мою тревогу. Я подумал о пустых людях там, в Кузнице, и толкнул Суути коленями. Она устало двинулась вперед. Чейд держался рядом, пытаясь получить ответ на свои многочисленные вопросы. Мой рот пересох, голос дрожал. Не глядя на него, я бессвязно высказал то, что чувствовал и чего испугался.

Я замолчал, а наши лошади продолжали идти шагом по утоптанной земляной дороге. Наконец я собрал все свое мужество и посмотрел на Чейда. Он глядел на меня, как будто на моей голове выросли рога. Раз узнав о своем новом чувстве, я уже не мог пренебречь им. Я чувствовал скептицизм Чейда и то, что он немного отодвинулся от меня, как бы защищаясь от кого-то, внезапно ставшего чужим. От этого было еще больнее, потому что он не отодвигался от людей Кузницы, а они были во сто раз более чужими, чем я.

— Они были как марионетки, — говорил я Чейду, — как деревянные существа, которые вдруг ожили и начали играть какой-то зловещий спектакль. И если бы они увидели нас, то без промедления убили бы ради наших лошадей, плащей или куска хлеба. Они… — я подыскивал слово, — они даже не животные. От них ничего не идет. Ничего. Они как отдельные маленькие предметы. Как ряд книг, или камней, или…

— Мальчик, — сказал Чейд, голос его звучал мягко, но все еще немного раздраженно, — ты должен взять себя в руки. Это было долгое ночное путешествие, ты устал. Слишком много времени без сна, и тогда в голове начинают возникать сновидения наяву.

— Нет, — я отчаянно хотел убедить его, — это не то. Это не оттого, что мы долго не спали.

— Мы вернемся туда, — рассудил он. Утренний ветер развевал его черный плащ, и это было так буднично, что я почувствовал, будто мое сердце вот-вот разорвется. Как в одном и том же мире могут существовать такие люди, как те, в поселке, и обычный утренний ветер? И Чейд, разговаривающий таким спокойным и обыкновенным голосом. — Эти люди — самые обыкновенные люди, мальчик, но они прошли через ужасные испытания и поэтому ведут себя странно. Я знал одну девочку, которая видела, как ее отца убил медведь. Она была такая же больше месяца, только смотрела и ворчала и еле-еле могла ухаживать за собой. Эти люди оправятся, когда вернутся к своей обычной жизни.

— Впереди кто-то есть, — предупредил я его. Я ничего не слышал, ничего не видел, только почувствовал дерганье за паутину сознания, которое открыл сегодня. Но когда мы посмотрели вперед, то увидели, что приближались к хвосту процессии оборванных людей. Некоторые вели нагруженных животных, другие тащили тележки с забрызганными грязью вещами. Они искоса на нас посматривали, как будто мы были демонами, явившимися из ада, чтобы преследовать их.

— Рябой Человек! — закричал мужчина в конце процессии и поднял руку, показывая на нас. Лицо его было искажено усталостью и страхом. Голос его надломился. — Легенды оживают, — предупредил он остальных, которые в страхе остановились, уставившись на нас, — бессердечные призраки ходят по руинам наших домов, и Рябой Человек в черном плаще несет нам свою болезнь. Мы слишком хорошо жили, и древние боги наказывают нас. Сытая жизнь обернется смертью для всех нас.

— О, будь оно все проклято. Я не хотел показываться в таком виде. — Я наблюдал, как его бледные руки схватили узду, поворачивая гнедого. — Следуй за мной, мальчик. — Он не смотрел в сторону того человека, который все еще показывал на нас дрожащим пальцем. Чейд двигался медленно, почти вяло, сводя лошадь с дороги и направляя ее вверх по травянистому склону. Он вел себя так же спокойно, как Баррич, когда он уговаривал настороженную собаку или лошадь. Его усталая лошадь неохотно покинула гладкую дорогу. Чейд направлялся наверх, к группе берез на вершине холма. Я недоуменно на него смотрел. — Следуй за мной, мальчик, — через плечо приказал он мне, поняв, что я медлю, — ты что, хочешь, чтобы нас забили камнями на дороге? Это не такое уж большое удовольствие, чтобы стоило его добиваться.

Я осторожно двинулся вслед за ним, уводя Суути от дороги, словно совершенно не подозревал о существовании повергнутых в панику людей. Они колебались между яростью и страхом. Это чувство было красно-черным пятном на свежести дня. Я увидел, как женщина наклонилась, увидел, как мужчина отвернулся от своей тачки.

— Они идут! — предупредил я Чейда, когда они побежали к нам. Некоторые схватили камни, другие размахивали недавно сломанными зелеными палками. Все они были грязными и выглядели как горожане, вынужденные жить на природе. Это были остатки жителей Кузницы, которые не стали заложниками пиратов. Все это я понял за мгновение до того, как ударил Суути каблуками и она рванулась вперед. Наши лошади выдохлись; их попытки увеличить скорость, несмотря на град камней, стучавших по земле на нашем пути, были бесплодными. Будь горожане отдохнувшими или не такими испуганными, они бы легко нас поймали. Но я думаю, что они испытали облегчение, увидев, что мы бежим. Они были больше заняты тем, что ходило по улицам их города, чем бегущими чужаками, какими бы устрашающими они ни выглядели.

Они стояли на дороге, кричали и размахивали своими палками, пока мы не достигли деревьев. Чейд был впереди, и я не задавал ему вопросов, пока он выводил нас на параллельную дорогу, где мы не могли встретиться с покидающими Кузницу людьми. Лошади перешли на вялую трусцу. Я был благодарен высоким холмам и разбросанным деревьям, которые позволили нам уйти от погони. Увидев блеск воды, я молча указал на него. И молча мы напоили лошадей и вытрясли им немного зерна из запасов Чейда. Я ослабил сбрую и вытер их грязные шкуры пучком травы. Что же до нас, то мы могли утолить голод и жажду холодной речной водой и черствым дорожным хлебом. Я, как мог, привел в порядок лошадей. Чейд, по-видимому, был поглощен своими мыслями, и долгое время я не смел ему мешать.

Наконец, уже не силах сдержать свое любопытство, я задал вопрос:

— Ты в самом деле Рябой Человек?

Чейд вздрогнул и уставился на меня. В его взгляде были одновременно изумление и грусть.

— Рябой Человек? Легендарный предвестник болезней и бедствий? О, полно, мальчик, ты же не глуп. Этой легенде сотни лет. Конечно же, ты не можешь верить в то, что я настолько древний.

Я пожал плечами. Мне хотелось сказать: «Вы покрыты шрамами и несете смерть», но я не произнес этого. Чейд иногда казался мне очень старым, а иногда был так полон энергией, что выглядел просто молодым человеком в теле старика.

— Нет, я не Рябой Человек, — продолжал он, обращаясь больше к самому себе, чем ко мне, — но после сегодняшнего дня слухи о его появлении разнесутся по Шести Герцогствам, как пыльца по ветру. Начнутся разговоры о болезнях и эпидемиях и божественном наказании за воображаемые грехи. Жаль, что они увидели меня таким. Народу королевства и так достаточно поводов для страха. Но у нас есть более насущные заботы, чем глупые суеверия. Откуда бы ты это ни узнал, ты был прав. Я тщательно обдумал все, что видел в Кузнице. Я вспоминал слова тех горожан, которые пытались побить нас камнями, и то, как они все выглядели. Я когда-то знал людей Кузницы. Это был отважный народ, совсем не того сорта, чтобы просто так пуститься бежать в суеверном страхе. Но эти люди, которых мы видели на дороге, именно так и поступили. Они покидали Кузницу навеки, по крайней мере таковы были их намерения. Забрали все, что осталось, все, что могли унести. Оставили дома, где были рождены их деды, и бросили родственников, которые рылись в развалинах, как бесноватые.