Хождение во власть - Анатолий Александрович Собчак

Затем на трибуну удается пробиться Николаю Травкину:

„Я тоже по мотивам голосования. Сначала мотивы, которые диктует здравый смысл, а потом мотивы, которые диктует что-то человеческое.

Я не пойму логику республик: когда они поднимают вопрос о выходе из состава Советского Союза, то для этого достаточно собраться у себя на сессии и принять решения, затем прислать листок и — это раздел. Наверное, это несерьезно. Я считаю, что механизмы раздела — это какие-то переговоры, установление новых экономических, торговых отношений. С кем легче республике провести переговоры — с Верховным Советом, со Съездом в этом составе или с Президентом Горбачевым?..

Второе. Министерский разбой достиг уже наивысшей точки предела. Все ростки рыночной экономики задушены. Кончается процесс удушения кооперативов, коммерческих банков, совместных предприятий, а аренда задушена, не успев вылезти из люльки.

Министры, члены правительства приторговывают танками, мы об этом говорили. Депутаты от КПСС заключают внешнеторговые сделки, и народный контроль за многомиллионные убытки в инвалюте штрафует виновных начетом в три оклада. Сможет Верховный Совет остановить этот экономический разврат и разбой? Не сможет. Его сможет остановить человек, который обладает единоличной ответственностью и которому эта ответственность дышит в затылок. Это второй мотив за то, что Президента надо избрать здесь, на Съезде, но избрать на три года.

Третье. Очень красиво было бы избрать всем народом — красиво и демократично, и я сторонник этого. Можно не поступаться принципами, стоять на этом. Но мне кажется, сегодня в стране такая ситуация, что во всенародных выборах будет участвовать гораздо меньшее количество людей — оставшиеся в живых: мы на грани гражданской войны. Посмотрите, сколько очагов. Можем мы ждать? Я считаю — не можем.

Эти три мотива заставляют меня призывать братьев-демократов голосовать сегодня. Но есть еще мотив чисто человеческий. Я ставлю себя на место Горбачева, на место живого человека. И вот постоянная ситуация: меня считают негодяем, я рвусь к власти, а я живой человек с самоуважением. Наступит момент, когда я скажу — хватит! Вы мне не верите — разбирайтесь сами. И мне становится страшно. А в обед нам стало страшно вместе с Собчаком, что если мы имеем дело с живым человеком, то может прийти такой, который выступал вчера здесь с длинной речью, партийный руководитель. И это чисто человеческий мотив.

Я еще раз призываю, давайте поступимся „принципами“, иначе чем мы отличаемся от критикуемых?“ (Шум в зале.)

Травкина сменяет московский депутат Илья Заславский:

„Мои избиратели также наказали мне голосовать за общенародные выборы. Я призываю вас проголосовать по Конституции, как подобает депутатам, и проголосовать каждому так, как подскажет ему совесть“.

Писатель и редактор журнала „Новый мир“ Сергей Залыгин:

„Не представляю себе назначения нашего внеочередного Съезда, если вопрос об избрании Президента СССР не решить так, как, скажем, предлагают нам это сделать депутаты Собчак и Травкин… История нам не простит, если мы этот последний момент не используем“. (Аплодисменты.)

Командир корабля Ан-26 Псковского объединенного авиаотряда Николай Панов:

„Товарищи депутаты! Мы ведь с вами не просто депутаты, мы должны быть еще и политиками, а значит, обязаны предвидеть будущее и отвечать за последствия решений, которые примем на этом Съезде…“

Преамбула совершенно справедливая. Вот только в жизни не всегда совпадает желание и умение быть политиком. У депутата Панова всего один аргумент, и других он не слышит:

„…В обществе, в котором мы сейчас с вами живем, в обществе, в котором одна горящая спичка может взорвать весь наш строй, в обществе, где национальные вопросы достигли апогея, мы с вами можем проиграть только лишь в том случае, если не предоставим право советскому народу самому лично участвовать в выборах“.

Боюсь обидеть коллегу-демократа, но это типичный образчик парламентского капитулянтства. Он считает, что всенародными выборами Президента „народ возьмет часть ответственности на себя и снимет с нас“. Ясно, что при таких настроениях депутатов Президента выбирать надо немедленно. Иначе спичка упадет в бочку с порохом, как резонно и боится того депутат Панов.

На трибуне член Политбюро Александр Николаевич Яковлев. Он — ближайший и наиболее последовательный сподвижник Горбачева. Его теоретическому таланту, его гражданскому мужеству мы обязаны до конца дней:

„…Давайте не станем забывать столь быстро забываемое нами прошлое. Надо принять во внимание и то, что всенародное голосование будет гораздо демократичнее при многопартийной системе, а пока, по моему глубокому убеждению, логика перестройки торопит, подталкивает нас. В сущности, борьба между силами, твердо стоящими на позициях перестройки, и антисилами вошла в решающую фазу, она далеко не окончена… Не будем играть в прятки: сегодня речь идет об избрании Президентом страны конкретного лидера — Михаила Сергеевича Горбачева. Кажется, с этим согласны почти все. Тогда по какой же шкале справедливости и нравственности мы сегодня как бы примеряем эту тяжелейшую „шапку Мономаха“, а потом хотим засунуть ее в пыльный чулан? Дважды умереть и дважды родиться нельзя, давайте вместе подумаем об этом. Но если кто-то занят поисками нового лидера, то и здесь нам следует серьезно подумать как о мотивах, так и о последствиях такого шага, дорогие товарищи. Пути назад у нас нет, а если есть, то он губителен. Введение президентства — это принципиальный переход от коллективной размытости к личной ответственности. Для каждого из нас это историческая возможность продемонстрировать личную ответственность и личную мудрость“. (Аплодисменты.)

Когда в перерыве я просил академика Дмитрия Сергеевича Лихачева выступить, я, конечно, предполагал, что Лихачеву в его праве говорить с трибуны Съезда не откажет и Горбачев: Дмитрий Сергеевич не часто просит слова. Но у меня не было никакой уверенности, что человек, которому уже за восемьдесят, очертя голову ринется в парламентскую драку. Тем более что популярности это выступление ему не добавит: избиратели настроены против избрания Президента на Съезде. (Так, кстати, и оказалось: некоторые радикал-демократы и до сего дня поминают академику то, что он тогда