Прощённые долги - Инна Тронина

Калинин открыл глаза и стал напряжённо рассматривать лица склонившихся над ним людей. Всеволод, заметив это, радостно улыбнулся, сжал вялую руку раненого.

– Аркаша, это же я. Грачёв! Неужели не признал? Что случилось-то здесь у вас? Где Андрей?

Филипп тем временем пережил Аркадия на руки Грачёва.

– Мы ведь с ним тоже лично знакомы. В прошлом году, у телецентра, заложников освобождали вместе.

– Севка? – Аркадий не верил своим глазам. – Ты откуда здесь?

– Да какая разница! Скажи лучше, где Андрея потерял. И как тебя самого угораздило пулю словить? Почему так рано вы сюда приехали? Постарайся вспомнить, прошу тебя. Это очень важно для нас, понимаешь?

В блочном доме, стоящем торцом к строительному магазину «Веста», постепенно зажглись почти все окна. Похоже, ребятишки наделали там шороху. За шторами шевелились тени поспешно одевающихся жильцов. Всеволод увидел на той стороне проспекте берёзы, смутно белеющие в чернильной темноте. Шесть симметрично расположенных девятиэтажек так и были погружены в сон, словно рядом ничего не произошло.

– Думаю, что он всё вспомнит. – Готтхильф поднялся и отряхнул брюки. – У меня в машине термос, я сейчас принесу горячего чаю и бренди. А ты пока узнай, в чём дело. – И Обер нырнул в темноту.

– Пить хочешь, Аркаша? – Всеволод ладонью пригладил короткие волосы Калинина, в которые набилась сухая земля. – Сейчас тебе чайку принесут. Ты можешь говорить или нет? Где Андрей, ты знаешь? С тобой всё будет в порядке, не беспокойся. Филипп – медик знающий.

– Севка, они его убьют… Раз свидетелей убрали… В десять вечера…

Калинин попытался сесть, но Грачёв уложил его обратно. Из-за угла «хрущёвки» показались первые её обитатели – две толстые бабки в драповых пальто, поверх халатов и ночных рубашек. Одна из них обулась в клетчатые матерчатые шлёпанцы, вторая – в шерстяные носки и туфли-«мыльницы». Всеволод скривился, воображая, что сейчас здесь начнётся, и потому наклонился над Калининым ещё ниже.

– Ты помнишь, как всё было?

– Помню. Мы сюда приехали к десяти. Там, за углом… – Аркадий облизал сухие губы, – стоит «пятёрка» Андрея. У меня в кармане ключи от неё и от квартиры его, на брелоке. Погоди, я достану…

– Не шевелись, а то опять кровотечение откроется, – испугался Грачёв. – А почему к десяти? Вы же должны были к одиннадцати. Ага, вот и Филипп!

– Они уже вызвали «скорую»? – резко спросил Готтхильф, присаживаясь на корточки. – Почему ни один хрен не едет?

Из дома вышли ещё пятеро мужчин – все в тренировочных костюмах и кроссовках на босу ногу. Филипп, отворачиваясь от них, поднёс к губам Калинина крышку от термоса.

– Пейте, Аркадий, осторожно. Вот, молодец какой! Ничего, что пролилось, я всё вытру. Вам тут что, кино или как? – обратился Обер к обступившим их людям. – Сказали хоть диспетчеру, что здесь огнестрельное ранение грудной клетки? А-а, да и вы и слов-то таких не знаете…

– Сказали, сказали! – высунулась моложавая ухоженная брюнетка в плаще с укороченным рукавом. – Стация-то рядом, но, говорят, с бензином плохо. И водителей недокомплект.

– Звоните ещё раз! – Готтхильф скрипнул зубами. – Останьтесь только двое. Желательно, мужчины. Всеволод, что ты выяснил?

– Выяснил, что Аркадий с Андреем прибыли сюда почему-то в десять, а не в одиннадцать. Видимо, потому мы и не успели к самому интересному…

– В десять? Ну и ну! – Филипп отнял от губ Калинина крышку, куда перед этим плеснул бренди. – Вам лучше? Правда? Вот и отлично. Сейчас вас заберёт «скорая». Надо везти в Академию, там лучше всего помогут.

– Я вас прошу… – Глаза Аркадия заблестели и беспорядочно задвигались. По лицу потёк пот, размазывая грязь. – Андрей уехал на ЗИЛе с голубой кабиной и фургоном. – Он наморщил лоб, вспоминая. Потом медленно, обдумывая каждую букву и цифру, продиктовал номер. – Одного звать Али Мамедов, другого – Павел Шурдут. Они сказали, что мальчишка у них, в ломках. Держат его где-то в Белоострове. Встреча была назначена на одиннадцать, но отец мальчишки сказал, что ему велели перенести на десять. Али Мамедов не захотел, чтобы я с ними ехал. А Андрей сел в фургон, вместе с Мамедовым. Шурдут за рулём, в кабине…

Ни Филипп, ни Всеволод не заметили, как подъехала «скорая». Жильцы, которые и не подумали расходиться, бросились открывать дверцы, наперебой объясняя врачу, что здесь произошло. С другой стороны, от Омской улицы, подрулила милицейская «Волга».

Обер, заметив мусоров. быстро поднялся на ноги и качнулся назад. Встал так, чтобы его лицо попало в тень. Из «скорой» вынули носилки, и врачиха занялась Калининым. Милиционеры продирались сквозь обступившую их толпу любопытных, отыскивая тех, кто обнаружил раненого. Готтхильф, не дожидаясь, пока его рассмотрят, как следует, шагнул в кусты.

– Не задерживайся. Нам сейчас надо ехать, – шепнул он напоследок Грачёву. – Времени в обрез. Так что жми в темпе вальса. Я по дороге всё объясню. Жду в машине.

Всеволод наклонился над Аркадием, которого два мужика несли к жёлтому микроавтобусу с красными крестами, и ободряюще улыбнулся ему. Врачиха шла рядом, не выпуская руки раненого. Она только что связалась по рации с клиникой военно-полевой хирургии и получила положительный ответ.

– Аркадий, ты не беспокойся, – говорил тем временем Грачёв. – Мы всё сделаем, разберёмся. Выздоравливай скорее!

– Не успеете!.. – Калинин перекатывал голову по светло-серому брезенту. Даже в темноте были видны капельки пота на его щетинистой верхней губе.

– Успеем! – уверенно сказал Грачёв. А потом, выполняя наказ Готтхильфа, отступил назад, смешался с толпой.

Носилки скрылись в машине, дверцы захлопнулись. Врачиха уселась рядом с водителем, и микроавтобус поехал по пустырю к Ланскому шоссе. По счастью, на Всеволода сейчас никто не обращал внимания. Милиционеры беседовали с Аней и Серёжей Кирилловыми, а рядом, то и дело встревая в разговор, суетилась их мать. Те две бабки, очкастый субъект в плаще и пижаме, ещё какие-то их соседи во всё горло обсуждали невероятное событие.

Очкастый брызгал слюной и махал руками, указывая то на «стекляшку», голубеющую невдалеке, то на свой дом и балкон.

– Вы видите, как окна низко расположены? И вон из того притона шпана под газом вокруг бродит всё время. Того и гляди, в квартиру залезут, и ладно если только ограбят! Всю ночь они орут, а утром на работу вставать…

Очкастый, почёсывая волосатую грудь, шлёпал губами. Остальные жильцы были настроены не менее решительно.

– Так я и знала! Так и знала! – горячилась бабка в «мыльницах». – Цельными ночами шатаются вокруг дома тёмные люди. Мы давно боялись, что резьба начнётся. И вот вам – пожалуйста! Скоро нас всех тут перебьют… Парень-то, небось, тоже пьяный был?

– Не пьяный, гражданка, откуда вы взяли? – успокаивал её старший лейтенант. – Пожалуйста, потише, я свидетеля из-за вас не слышу. Разойдитесь по квартирам, особенно те, кто сам лично ничего видел. Сейчас следственная группа приедет, и нужно будет осматривать место происшествия. А вы так уже затоптали, всю картину смазали. Так что не мешайте работать, лучше спать идите. Насчёт этой точки я всё понял. Постараемся принять меры, насколько это возможно…

Всеволод тем временем уже нырнул в чёрную «Волгу». Не успел он захлопнуть дверцу, как мотор взревел, и Готтхильф лихо развернулся прямо на пустыре. Выехав на Ланское шоссе, он очень быстро набрал скорость, и под железнодорожной насыпью машина пронеслась, выжимая под сто километров. Грачёва швыряло то вперёд, то назад, и он несколько раз едва не прокусил себе язык.

– С-суки, столько времени потеряли! Уже двенадцать, начало первого. Ладно, что трасса опустела. Понадеемся на удачу – больше-то всё равно не на что!

Не признавая никаких правил, Обер гнал бешено ревущую «Волгу» по проспекту Энгельса к Выборгскому шоссе. Он то и дело косился на светящийся циферблат наручных часов и смачно, в охотку, матерился. Грачёв между делом отметил, что многих слов он вообще никогда не слышал.

– Али Мамедов… – Всеволод пытался удержаться за обтянутую кожей ручку дверцы, чтобы его не кидало во все стороны. – Значит, всё-таки Ювелир, как я и думал. А, значит, нам придётся попотеть. Просто так с ним не справиться…

С дикой скоростью, как в фантастическом фильме, проносились мимо дома, деревья, дорожные указатели и мигающие жёлтым светофоры. По счастью, ни одного гаишника вокруг не было. Впрочем, на такой сумасшедшей скорости заметить их было достаточно сложно.

– В Белоострове!.. – Филипп цедил воздух сквозь стиснутые зубы. – Значит, «банька», другого варианта нет. Это уссеровский, притон, хотя и другие изредка пользуются. Охрана там мощная, все при «узи» и «скорпионах». Человек двенадцать, как правило, там бывает всегда. Ты, пока едем, решай всё для себя. Можешь ведь и не вернуться оттуда – сразу предупреждаю. Никакого выхода, кроме штурма в лоб, у нас нет. Если Андрей ещё жив, мы имеем шанс его отбить, но риск при этом громадный. Мне ничего другого и не остаётся, сам понимаешь. А вот ты всю жизнь себе можешь испортить, даже если у нас и выгорит. Майора вчера получил, круто в гору идёшь – а тут такой облом…