Подвиг живет вечно (сборник) - Иван Василевич

Копалек покинул дом связного с тревожным чувством. Он беспокоился за Йозефа Яблоньку, который ищет Оравского в других населенных пунктах, и, несмотря на сильную опасность, поспешно возвращался на базу.

К утру Карол был на месте. Альберт Пал, охранявший базу, доложил командиру, что за время его отсутствия никаких происшествий не случилось.

— Йозеф вернулся? — нетерпеливо спросил Карол.

— Нет, пока не вернулся.

— Прошу тебя, Альберт, повнимательнее наблюдать за районом нашей базы. Немцы могут нагрянуть в любой момент.

— Что-нибудь случилось? За тобой следили?

— Кажется, пока все в порядке. Но бдительность необходима. Фашисты по всей Моравии ищут партизан.

Карол не находил себе места. Беспокойство за товарища усилилось. Прошел несколько сот метров по тропе, по которой Йозеф, вероятнее всего, будет возвращаться, но не встретил его. Неужели он схвачен гестаповцами на провалившейся явочной квартире? Нет, не хочется и думать об этом.

А Яблонька тщетно пытался напасть на след генерала-патриота. И когда он вернулся на базу живым и невредимым, Карол испытал невероятное облегчение и радость от того, что его боевой друг и заместитель не попал в расставленные оккупантами ловушки.

Подпольщики рассказывали Копалеку, что гитлеровцы жестоко пытали Оравского, требовали выдать известных ему антифашистов. Но мятежный генерал молчал. Он не предал ни своих соратников, ни идеалов, которым посвятил всю свою жизнь.

…В последние дни Копалек погрузился в дела с особым усердием. Аня Болотова вновь и вновь удивлялась, обнаруживая, что в нем, внешне сдержанном, спокойном, таилась неугомонная сила, работоспособность, доходящая до одержимости. Он успевал проинструктировать разведчиков перед выходом на очередное задание, выслушать их после возвращения, проанализировать добытые сведения о противнике и подготовить очередное донесение в штаб фронта, встретиться с местными антифашистами, принять участие в ответственной операции… Карол успевал всюду. Вот и сейчас он обдумывал план захвата пленного в районе Нови-Йичин. «Язык» нужен именно из той воинской части, которая недавно появилась там.

…Три разведчика осторожно пробирались сквозь заросли и лес на горных склонах, оставляя позади километр за километром. Через несколько часов Копалек, Яблонька и Хован вышли к известной им проселочной дороге и укрылись в прилегавшем к ней густом кустарнике, недалеко от небольшой деревни. Они знали, что в деревне на днях разместилось какое-то подразделение войск противника и немцы часто в одиночку или парами уходят в большое село, расположенное километрах в двух от деревни. На этот раз разведчики, посоветовавшись, решили брать «языка» возле деревни.

На небе медленно гасли звезды. Начинался новый день. Каким он будет для разведчиков?

— Внимание, идет солдат! — предупредил Копалек товарищей.

Михал, еще недавно ежившийся от прохлады, моментально схватил лежавший рядом автомат. Он забыл о холоде, его сердце забилось учащенно в ожидании решительного броска. По сигналу Копалека Михал и Йозеф выскочили на дорогу. Перед ними оказался унтер-офицер.

— Хальт! Хенде хох! — скомандовал Ховаы.

Немец, рыжеватый немолодой толстяк, остановился перед неведомо откуда взявшимися «бандитами» в полной растерянности.

— Хенде хох! — уже грозно повторил приказание Михал. Толстяк поспешно поднял левую руку, а правой достал из кармана кошелек с деньгами и предложил Михалу взять деньги. Он явно принял разведчиков за грабителей. Яблонька быстро обыскал пленного, отобрал у него пистолет.

Разведчики, подталкивая гитлеровца автоматами, повели его подальше от дороги в лес. Немец шел с поднятыми руками, озираясь по сторонам. В правой руке он продолжал держать кошелек с деньгами.

— Опусти руки и положи кошелок в карман, — приказал Йозеф немцу. — Мы не воры. Мы партизаны.

К разведчикам подошел Карол. Увидев третьего партизана, вооруженного автоматом, унтер-офицер окончательно утратил самообладание и упал на колени, прося пощады.

— У меня в Германии четверо детей, — сквозь слезы произнес немец. — Они еще маленькие. Не расстреливайте… Умоляю. Ради детей…

— Перестань реветь! — прикрикнул Карол. — Нам надо поговорить с тобой.

— Я готов… Но сохраните жизнь. У меня маленькие дети…

— Поднимись с земли. Встань. Что, ноги не держат? Наверное, когда наших женщин и детей расстреливал, слез не лил.

— Я никого не расстреливал! Ни одного человека не убил. Прошу верить мне. Я честный человек, я не из гестапо. Это они. Я никого не убил.

— Не надо лгать.

— Еще один патриот Германии обнаружился, — усмехнулся Михал. — Почему же не воюешь против Гитлера?

— Гитлер капут! Война капут! — заспешил немец. — Не расстреливайте меня.

— Хватит причитать! — строго сказал Копалек. — Отвечай на вопросы!

Пленный торопливо стал отвечать на вопросы. Как потом подтвердилось, он ничего не утаил. Рассказал, в какой части служит, где находятся ее подразделения, о задачах, поставленных перед ней. Назвал номер своей дивизии, фамилию командира.

— Нас перебросили сюда с Запада. Здесь решается все…

К концу допроса немец успокоился. А когда понял, что разведчики не намерены его расстреливать, и вовсе воспрянул духом.

— Скоро русские захватят Берлин, и тогда война кончится. Гитлер капут!

После небольшой паузы унтер-офицер стал дотошно расспрашивать, как русские обращаются с военнопленными, гарантируется ли сохранение жизни, разрешат ли после войны вернуться в Германию. Он больше не намерен проливать свою кровь за фюрера.

Разведчики передали немца местным партизанам…

Вернувшись на базу, Карол Копалек составил обстоятельное донесение в штаб фронта.

Альберт Пал помог Болотовой развернуть антенну, подключить батареи к радиостанции. Радистка проверила аппаратуру.

— Ну, все готово, можно начинать, — Аня облегченно вздохнула. — Благодарю тебя, Альберт, за помощь.

Телеграфный ключ в руках радистки постукивал. Звуки морзянки казались ей похожими на приглушенные автоматные очереди. Она вела свой бой…

Закончив очередной сеанс радиосвязи, Болотова вышла из шалаша. Невдалеке на стволе упавшего дерева сидел Хован.

— Добрый день, Михал.

— Мы же с тобой договорились, что будешь называть меня по-русски, Мишей. Забыла?

— Извини, пожалуйста. По мне приятно называть тебя Михалом. — Аня приветливо улыбнулась товарищу и села рядом. Краешком глаза она видела профиль углубившегося в какие-то свои думы Хована. Большой лоб, прямой нос, небольшие усики.

— Давно хотел сказать тебе, Аня, — прервал молчание Хован, — что мою маму зовут так же, как и тебя.

— Ее зовут Анной?

— Да, Анна. Может быть, поэтому мне всегда очень приятно видеть тебя.

— Миша, скажи, пожалуйста, а твои родители живы?

— До 1942 года были живы. С тех пор никаких сведений о них не имею.

— Где они жили?

— В Словакии. Крестьяне они. Добрые люди. Очень люблю их…

— Не теряй надежды, Миша. Они должны быть живы!

Аня ушла проверять запасы продовольствия. Разведчики уважали ее за солдатскую выносливость и деловитость, за исполнительность и знание своего дела, за теплоту и внимание к товарищам. Еще при выполнении первых заданий в тылу противника Аня переболела той довольно распространенной у новичков фронтовой болезнью, когда пренебрегают разумной осторожностью. Видела она собственными глазами, когда гибли хорошие люди только из-за того, что забывали об этом. И теперь бдительности не теряла никогда. Командир уважал Аню еще и за то, что она, как сестра, заботилась о здоровье всех бойцов группы.

Прошло три дня, Копалек получил радиограмму из штаба фронта:

«Необходимо усиление бдительности. Обратите внимание на объявления, в которых сообщается о повышенном вознаграждении за поимку разведчиков, подпольщиков, партизан. В ваших лесах действуют сотни агентов гестапо, они всеми силами стремятся войти в доверие к бойцам Сопротивления…»

Действительно, Копалек сам недавно читал в Рожнове приказ обергруппенфюрера СС К. Франка об усилении борьбы с партизанами и советскими десантниками: «Решительно предупреждаем жителей не оказывать им никакой помощи. Жители обязаны немедленно сообщать в ближайшее полицейское управление или местным властям о появлении советских парашютистов или других подозрительных лиц. Имя донесших останется в тайне.

Каждый, кто сообщит о местопребывании советских агентов, получит награду в 100 тысяч марок.

Каждый, кто окажет помощь советским агентам, спрячет их или не будет содействовать их задержанию, согласно действующему закону, будет расстрелян…»

В те дни в нескольких километрах от базы Йозеф Яблонька заметил двух вооруженных немецкими автоматами мужчин в гражданской одежде. Один из них заметно хромал. Йозеф понаблюдал за ними. По внешнему виду люди походили на партизан, но, как ему показалось, они бродили в горах уж очень демонстративно, как бы желая показать кому-то себя. Партизаны обычно поступают осторожнее.