Чужаки - Владимир Вафин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет, — улыбнулся Санек земляку.
— Ну как, оклемался или домой тянет?
— Не спится, — с грустью выдавил Сашка, — ты-то уже сколько здесь?
— Полгода. Я вот что, Санек. Ты зря на «стариков» тянешь. Казбек, ну, тот который в строю, уже вложил тебя Михею. Он теперь тебя чморить станет, не сам, конечно, через чуханов станет наезжать. Так что жди подлянки. Еще с отрядом дело, будешь иметь.
— Штаны одолжи, — попросил вдруг Санька.
— Не въехал, — удивленно произнес Рустам.
— Да я в свои уже от страха наложил, чуешь?
— Зря ты понтуешься, земеля. Я ведь не со зла. Я к тебе с поддержкой.
— Ладно, Рустам, все в порядке, отобьюсь, — Санька похлопал его по плечу.
— Ты запомни, земеля. — сказал, вставая, Рустам, — если твое дело верняк, то мы встанем, челябинцы есть. В обидку не дадим.
После поверки подростки готовились ко сну и оживленно переговаривались, расправляя двухъярусные кровати. То тут, то там слышался смех вперемешку с матом. Тучок расправлял стоявшую отдельно от других кровать «вора». Расчесывая мокрые волосы, к нему подошел Михей.
— Подушку взбей, чтобы, как баба, была нежная, — приказал он.
Когда Тучок исполнил его приказание, Михей повалился на постель.
Увидев довольную улыбку «вора», пацан попросил:
— Михей, «подними», не хочу быть «чуханом».
— Есть мыло? — спросил Михей.
Тучок убежал и вскоре вернулся с небольшим куском.
— Ну, теперь жри, — усмехнувшись сказал Михей.
Тучок начал жевать, но через мгновение у него все полезло обратно. Наблюдая за пацаном, Михей долго и надрывно смеялся. Потом, приподнявшись на кровати, пнул его под задницу и сказал:
— Живи чуханом.
— Кто сегодня не наелся в столовой? — спросил у Казбека Михей.
— Телок. Он добавку канючил у Глисты. Привести?
К Михею подвели конопатого подростка. Шуруп протянул ему намазанный гуталином хлеб. Телок со слезами на глазах, морщась и давясь, начал медленно жевать его. Окружившие его подростки хохотали, отпуская разные шуточки.
— Отбой, — послышался вдруг голос дежурного воспитателя и тут же погас свет.
Все разбежались по своим кроватям.
— Майка! — шепотом позвал «вор».
— Михей, я не хочу, — послышался плаксивый голос.
— Иди сюда, паскуда.
Подросток медленно подошел к кровати Михея. Он поднял одеяло, и Майка залез к нему в постель.
Санька долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок и как только закрывал глаза, перед ним возникало заплаканное лицо матери. Санек открыл глаза и тупо уставился в панцирную сетку над головой. Справа от него откашливался в постели Телок. Кровать Михея размеренно скрипела. Санька с силой сжал зубы до скрипа. Выдохнув, он прошептал:
— Господи, помоги мне вырваться отсюда.
Через некоторое время Майка, натягивая на ходу трусы, перебежал к своей кровати. В спальне наконец воцарилась тишина, и вскоре Санька забылся в беспокойном сне.
Утром он стоял у раковины и холодной водой мыл грудь. Посмотрев на себя в зеркало, он направился к Двери, где столкнулся плечом со старшаком по прозвищу Сим-Сим. Санькино полотенце упало на пол, и Сим-Сим придавил его сапогом.
— Ты че, тормозной, в шары долбишься? К стенке, — скомандовал он.
— Ну, урод, будь ты на воле, умылся бы соплями, — огрызнулся Санька.
— Ты че, дергаешься, падла, — не унимался старшак.
Санька замахнулся на него. Сим-Сим шарахнулся в сторону.
— Ну, все, Уралец, — прошипел он, уходя.
— Да пошел ты в пень! — пренебрежительно сплюнул Санька.
Дежурный поставил перед ним миску с супом, в которой плавали три дохлые мухи.
— Зефир, ты че принес? — еле сдерживая себя, спросил он.
— Жратва твоя. Что, не вкусно? — Зефир посмотрел на Михея, с ехидной улыбкой уткнувшегося в тарелку.
— А ты попробуй, — и Санька выплеснул горячий суп прямо ему в лицо:
Зефир взвыл от боли и выронил поднос.
— Ну, сучара, запомню, — процедил он сквозь зубы, стирая с лица прилипшую крупу.
Услышав шум, к ним подошел дежурный воспитатель.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Да я споткнулся, Филипп Иванович, — как ни в чем не бывало произнес Зефир.
Закинув руки за голову, Санька лежал на кровати и смотрел в одну точку.
— Уралец, тебя в толчок зовут, — позвал его дневальный.
Санька поднялся и, надев тапочки, вышел в коридор.
— Земеля, — окликнул его Рустам.
Санька подошел к нему и нагнулся над кроватью. Рустам поднял голову и тихо прошептал:
— Только на задницу не садись и за стенку не держись: тогда вообще опустят.
Войдя в туалет, Санек остановился. У окна стоял Михей. Зефир прятал ногой за ведро кусок мыла. С унитаза поднялся Цезарь — «вор» на отряде, и, подойдя к Саньке, с вызовом произнес:
— Ты, говорят, наши законы не уважаешь, нарывы на старшаков...
Санька спокойно разглядывал покрытое угрями лицо Цезаря.
— Смотри, он спокоен, как апач, — усмехнувшись, произнес Цезарь. — Зефир, давай.
Зефир подошел к Саньке сбоку и плюнул ему в лицо. Санька рукой вытер лицо.
— Ну, что вкусно, сучара? — ехидно спросил Зефир.
Санька резко выбросил вперед кулак. Зефир сразу осел и застонал. Стоявшие у окна подростки встали в стойку и Санька пошел на них со сжатыми кулаками. Вдруг он поскользнулся и рухнул на пол. «Только не на задницу», — подумал он.
Лежа на полу, Санька почувствовал удар в бок, потом еще один. Его тело пронзила острая боль. Он попытался подняться, но рука скользнула по полу, и он снова упал.
«Козлы, пол намылили», — пронеслась в голове мысль.
Ему нанесли еще несколько ударов. Он сжался в комок и закрыл руками лицо.
— Получи, падла! — слышалось ему.
Удары сыпались на него один за другим.
— Ладно, кончайте, — бросил Цезарь, — а ты, сучара, вставай!
Санька тяжело поднялся. В глазах было мутно. Все тело ныло.
— Ну, как, нахватал звездей? — рассмеялся Цезарь и с размаху ударил его по лицу.
Падая,он подумал: «Только бы за стенку не схватиться». Оттолкнувшись от нее спиной, он сумел встать на ноги.
— Это тебе добавка, — сказал Цезарь. — Считай, Уралец, что прошел «прописку», но законы уважай.
Потом он повернулся к Зефиру и приказал:
— А ты здесь все уберешь!
— А че я-то? Пусть он и драит.
— Ты его не смог опустить, так что «толчок» — твой! — отрезал Цезарь и вышел с парнями из туалета.
Санька подошел к умывальнику и посмотрел на себя в зеркало. Под глазом появилась опухоль.
— Козлы вонючие, гады, — с ненавистью прошептал он.
Ополоснув лицо, Санек, пошатываясь, побрел к постели. Добравшись до нее, он, как подкошенный, рухнул на кровать и укрылся одеялом с головой. Все тело ломило от боли. Душу обжигала ненависть. Рустам поднял голову, посмотрел в его сторону и, тяжело вздохнув, отвернулся.
После линейки Санькин отряд отправили на уборку территории, и пацаны, разбившись на группы, разошлись по участкам. Санька, Рустам и еще двое пацанов убирали около спального корпуса. Утро стояло теплое и солнечное, работалось в охотку, и Санькина группа уже заканчивала уборку, когда раздалась команда Пончика, воспитателя, прозванного так за свою полноту:
— Уборка закончена! Свободное время.
— Ого, Уралец! — рассмеялся Чурбак, подходя к Саньке, — ну, и фингал у тебя!
— Че, нравится? Могу подарить, — холодно заметил Санька.
— На фиг, — прищуривая правый глаз, произнес Чурбак, — я же не тормоз, — и, вытащив козявку из носа, засунул ее в рот.
— Сань, держи. — Масленок протянул ему пятачок, опускаясь рядом с ним на корточки.
— Да уже не надо, — возвращая пятачок, сказал Санька, приглядываясь к Масленку, вечно грустному мальчишке с синими глазами, обрамленными мохнатыми ресницами.
Мальчишка облизал свои тонкие губы.
— Смотри, классный прыжок! — закричал Дубовой, долговязый парень в очках.
Пацаны посмотрели на вышку, откуда с парашютами прыгали воспитанники первого отряда.
— Сань, а ты бы смог спрыгнуть? — спросил Масленок.
— Не знаю, наверное, смог бы, — неуверенно ответил Санька.
— А я бы точно прыгнул. Хорошо было бы, если бы поднялся ветер и отнес меня за забор, на волю, — и Масленок испытующе посмотрел на Саньку.
— Ну, ладно... пойду я в качковый зал... — сказал Санька, поднимаясь.
— А можно я с тобой? — спросил Масленок, и глаза его загорелись.
— Ну, пошли. Тебя вообще-то как зовут? Только по-нормальному?
— Тимур. — Разговаривая, они подошли к спортзалу.
— О, Санек, здорово, — пожал ему руку физрук. — Что, махался уже?
— Привет, Сань, — кивнул ему сержант, надевая гимнастерку. Посмотрев на его разбитое лицо, спросил:
— У тебя что, проблемы? Может, помочь?
— Да не надо, Ярослав. Это мое дело. Я сам их обую.