Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Алексей Нагорный

– Активизируется кулак, – Коломиец одернул пиджак, словно это была гимнастерка, и Коля понял, что уполномоченный ГПУ – человек в недавнем прошлом военный и привык носить форму. – Выступления отмечаются повсеместно, по всей губернии, – продолжал Коломиец. – Жгут хлеб, обливают керосином, активистов убивают… Действовать нужно немедленно, но есть закавыка: наши люди не смогли выявить все группировки, руководителей, базы… А это в нашем деле – главное…

Вошел Тихон:

– Слышь, Анисим, там к тебе на службу человек прибыл – говорит: из Питера. Документ имеет – из Ленинградского уголовного розыска. Ну, я рискнул его сюда привести.

– Давай, – кивнул Анисим.

Коля сразу понял, о ком докладывает Тихон. И когда вошел Витька, представил его:

– Это наш товарищ, ездил по специальному заданию в Новгород. Что узнал?

Витька осмотрелся:

– Основные ценности к новгородским перекупщикам поступили из ваших мест. Каналы пока не выяснены, но я установил, что руководит всем делом опытный бандит, с дореволюционным, можно сказать, стажем. Кличка – Черный. Предполагается, что имеет отношение к духовенству.

Коля и Басаргин переглянулись.

– Я с бандой «законтачил», – сказал Коля. – Они уголовники, а у меня как-никак – опыт. Мы с женой представляемся им блатной парой, битые, мол, много видели, седыми стали…

– Что ты предлагаешь? – спросил Швыдак.

– Влезу к ним, завоюю авторитет. Подготовлю выступление всех групп разом, соберу вожаков.

– А мы их раз – и квас, – задумчиво сказал Коломиец. – Банды без главарей – это сброд. Хорошая мысль! Дельная! Остатки банд с помощью наших людей разложим изнутри. Сагитируем – разойдутся…

Коломиец внимательно посмотрел на Колю:

– Как считаете, больше проверять вас не станут?

– Считаю, что станут. Но теперь уже легче будет…

– Вряд ли легче, – Коломиец покачал головой. – Не знаю, что они еще могут придумать, – главное, не ставить себя в положение, когда вынудят на самом деле убить кого-нибудь из своих. Чтобы этого не произошло, мы должны втянуть их в свою проверку – убедительную и точную. Я подумаю над этим.

– За жену не боишься? – спросил Швыдак. – Может, ей лучше отойти?

– Лучше, – кивнул Коля. – Но она не отойдет.

– Ладно. – Швыдак закурил. – Разошлись, мужики. Светает.

– Матери кланяйся, – Коля проводил Витьку до подъезда, – Бушмакину скажи: поручение выполняю по мере сил, пусть так и передаст Сергееву. А настроение у крестьян хорошее. В Советской власти у подавляющего большинства сомнений нет.

Спустя десять минут он вернулся в дом Серафима. Маша не спала.

– Ну что? – шепотом спросила она. – Как Анисим?

– Жив. Ничего. – Коля погладил ее по руке. – Ты извини, что я опять тебя втягиваю в свои дела.

– Муж – иголка, жена – нитка. Так меня учили в институте благородных девиц.

– Ты все шутишь. А я за тебя боюсь.

– Ты и должен за меня бояться. А я – за тебя. Давай спать, счастье мое… – Она улыбнулась – ласково и немного насмешливо. Так мать улыбается талантливому сыну – единственному и любимому.

Коля не уснул. Он думал о том, что десять лет назад в его жизни произошла та единственная и удивительная встреча, которая навсегда, до березки на краю могилы, делает человека счастливым, дает ему полной грудью ощутить радость бытия, дает ему крылья. Маша – настоящий и драгоценный подарок судьбы. Как страшно его потерять.

Серафим выглядел необычно: в холщовой рубахе, перепоясанный веревкой, в смазных сапогах.

– Вы, батюшка, никак мирянином решили стать? – пошутила Маша.

Серафим заткнул за веревку небольшой топор:

– В лес еду – дрова нужны. Может, составите кумпанию?

Коля и Маша переглянулись.

– Давно хотела в лесу побывать, да все случая не было, – улыбнулась Маша. – Съездим? Грибы пошли, земляника.

– Съездим, – кивнул Коля. – Трогай, святой отец.

Они выехали за околицу. У опушки леса, на обочине, сидел Скуластый, дымил самокруткой. Встал, поклонился:

– Бог в помощь, батюшка.

– Садись с нами. Мы вот решили за ягодкой прокатиться.

– Ягодка к ягодке, – бандит подмигнул Маше. – Вот и малинник, правильно я говорю? – он попытался ущипнуть Машу, но она взяла его за нос, сказала угрожающе:

– Грабки убери, локш потянешь.

– Ишь ты, – нахмурился бандит, но на всякий случай отодвинулся.

– Правильно, не распускай рук, дурак, – кивнул Серафим.

Коля одобрительно посмотрел на жену.

Въехали в чащу – свет померк, колеса зачавкали по жидкой грязи. Сидели молча. Приближался решительный момент, и все хорошо это понимали.

– Благостно, – потянулся бандит. – Хорошо. В этой глухомани никакая власть не достанет. Верно я говорю, начальник? – Он недобро посмотрел на Колю.

– Ешь раз назовешь меня начальником – пришью, – ровным голосом пообещал Коля. – Понятно объяснил?

Из-за деревьев выскочили двое, схватили лошадь под уздцы:

– С прибытием, батюшка.

– Все в сборе? – Серафима словно подменили. Голос его окреп, приобрел командирские интонаций, он выпрямился, сразу стал выше ростом.

– Конду сыграли, ельна ждет, – осклабил гнилые зубы бандит.

Серафим с усмешкой посмотрел на Колю:

– Ты, наверное, понял? Нас ожидают представители повстанцев.

«Ишь ты, – подумал Коля. – И название придумали из времен французской революции… Повстанцы. Ах вы, сволочи недорезанные…» А вслух сказал:

– Лучше бы с политикой нам не вязаться. За политику ГПУ к стенке ставит.

– Нынче без политики хода нет, – сказал бандит. – Вот батюшка, спасибо ему, нас просвещает.

Вошли в охотничью избушку. Вокруг – Коля успел заметить это – расположился лагерь: не менее двухсот – трехсот бандитов, перепоясанных патронными лентами, с пулеметами. Священник, поняв, что Коля потрясен увиденным, сказал торжествующе:

– Хороший сюрприз? От большевичков пыль пойдет. По всей губернии затрещит их антихристова власть!

– Затрещит, – искренне согласился Коля. – У вас ведь сила. А власть к такому не готова, это уж можете мне поверить. Даже я, битый-перебитый, не ожидал…

– Знакомься, – сказал Серафим.

– Да мы, я чай, знакомы, – улыбнулся шедший навстречу Феденька. – Здоров, Коляча…

– Здоров, Федя. А ты, однако, поумнел.

– А ты? – прищурился Феденька. – Вот и проверяли мы тебя, и Потылиха через твою бабу – здрасьте вам, – поклонился он Маше, – вроде бы подтвердила, что свой ты кулик в доску, а после нашей встречи и стычки в вагоне сумление у меня. Вот хошь убей, – есть в тебе душок ГПУ! – Он снова улыбнулся.

Коля тоже улыбнулся:

– Я за такие слова надысь одному дурачку уже пообещал дыру провертеть. Тебе прощаю по старой дружбе. Здравствуйте, господа.

Рядом с Феденькой сидели за столом еще двое: первый – Никодим, в мужицкой одежде, худой, заросший седой щетиной; второй – в грязной, изношенной офицерской форме – лысый, похожий на отставного интенданта. Его все так и звали – Лысый.

Оба промолчали, и Коля продолжал:

– Говорю сразу: на вашу политику мне плевать. Я – «вор в законе», блатной, чтобы вы знали, и у меня свой интерес. Я вам продаю мыслю – как дорваться до власти, вы мне позволяете награбить столько, сколько мы вдвоем с моей марухой на плечах подымем и унесем… Речь не о барахле, само собой, а об рыжье. Зайдем в банк, в «Торгсин», заберем, что поглянется, и ла-та-ты.

– Не дорого ли просишь? – спросил Лысый. – Нам тоже деньги нужны – на движение.

– Я не прошу. Я цену назначаю. Я продаюсь вам – если нужен, конечно.

– Мне пусть позволят выбрать золотые украшения, – сказала Маша. – Сверх всего. А на себе мы много ли унесем, миленький? Пусть дадут нам транспорт – автомобиль какой-нибудь комиссарский, мы его нагрузим доверху и ладненько.

– Круто заворачиваешь, – буркнул Никодим. – Я пока не вижу, за что платить.

– Скажу. – Коля сел, навалился на стол. – Вас – много, но это видимость одна. Чтобы в губернии власть взять – надо вдесятеро больше. Знаю людей с оружием, опытных – человек сто. Скажу им слово – они к вам перекинутся.

– Где эти люди? – спросил Серафим. – Кто они?

– В свое время я их вам объявлю. А суть вот в чем: всем, кто против Советов, надо бы собраться и договориться – под единым началом план придумать – кто откуда бьет, да и ударить разом! Конечно, навсегда мы власть не захватим, но дней десять продержимся, пока комиссары будут чухаться. А за это время – активистов в расход, хлеб спрячем – сожжем, повсюду сунем наших людей. Пущай коммунисты возвертаются – у них земля под ногами гореть станет!

Все долго молчали.

– Заманчиво, – вздохнул наконец Серафим.

– Заманчиво, – кивнул Лысый. – Только где гарантия, что мы соберемся, а нас ГПУ в оборот не возьмет?

– И возьмет, – улыбнулся Феденька. – Если своих мер не примем. – Он посмотрел на Машу. Коля перехватил его взгляд, и у него упало сердце. – Заклад нужен, – сказал Феденька, не спуская глаз с Маши.