Обычное дело - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда весть о произошедшем распространилась по поселку, в нем на некоторое время вязкой болотной тиной разлилась гнетущая тишина. Полковника она не обманула. Побулькав тут и там, болотные газы вспучили затянутую ряской поверхность и рванули вверх звонко лопнувшим пузырем. Матвиенко спокойно выслушал группу активистов, среди которых, разумеется, была и Вероника. Он заранее наизусть знал все, что они могут сказать. Но не мешал. Дал выпустить пар. В такие моменты у полковника словно включался режим энергосбережения. Физически он был здесь и даже понимающе кивал неприятным собеседникам, всем своим видом изображая заинтересованность, однако мысли блуждали на свободе. Сейчас мысли крутились вокруг тонких Вероникиных пальчиков, которыми девушка в волнении теребила пуговицу на кофточке. А услужливое воображение Николая Петровича дорисовывало эти пальчики совсем в других местах, которые они могли бы потеребить. Ему ее не хватало. Физически. Но возобновить отношения не стоило и пытаться, ведь сейчас он ей представлялся помесью графа Дракулы и Пиночета. И страшным, и мерзким одновременно.
К тому моменту полковник уже давно понял: для того, чтобы обезопасить людей наверняка, полумер недостаточно. Всех выживших после эпидемии надо ликвидировать. Однако высказывать эту мысль было преждевременно.
***
Учебный год закончился. Небольшая сельская школа, не рассчитанная на такое количество учеников, трещала по швам, переживая непрерывное двухсменное топтание сотен ног по коридорам и классам. И ко времени окончания занятий вид имела плачевный. Поэтому в период летних каникул учителя занимались привычным делом – осуществляли своими силами косметический ремонт.
Целый день Вероника кропотливо отдирала шпателем слои разномастных обоев в кабинете, который делила с учителем биологии. Незадолго до конца света вышел какой-то нормативный документ, согласно которому стены в школьных кабинетах ни в коем случае не должны быть оклеены обоями, только покрашены. И родителей школьников по всей России заставили сдирать ни в чем не повинные свежепоклеенные обои и красить стены в нормативно-утвержденные, приятные глазу казенные цвета. Вероника этого безумия не застала. Сейчас над ней не довлели никакие приказы, и она выбрала для своего кабинета красивые обои спокойного бежевого цвета. Благо этого добра в строительных магазинах было в избытке.
Душевное состояние девушки было далеко от спокойствия. Мысли в ее голове крутились с бешеной скоростью, сродни красному пятну на Юпитере: «Как он может? Как он может так поступать? Ведь он не такой! Уж я-то точно знаю». Внизу живота разлилось приятное тепло, как всегда при мысли о нем. Из-за этого предательского возбуждения она и поругаться то как следует на него не могла, поэтому сама на себя злилась несказанно. Слабость к этому чудовищу (а иначе она его про себя и не называла, менялись только испытываемые эмоции – от ненависти и злости, до вожделения) заставляла Веронику чувствовать себя виноватой.
Как переубедить полковника? Как помочь людям? Освободить их из заключения? Сколько уже было говорено-переговорено на эту тему. Надо действовать. Просто добраться до колонии и заставить открыть ворота. Не будет же охрана в самом деле стрелять по людям? Ведь нас и так слишком мало осталось. Прекрасно понимая детскую наивность своих рассуждений, Вероника не спеша шла в сторону ближайшего озера, надеясь найти там лошадок и угостить их кусочками сахара.
Стояли длинные, неспешные, ленивые июньские дни. Тягучие, как мягкая карамель, вечера многие мужчины и мальчишки проводили на озерах с удочками в руках, поджидая вечернюю зорьку. Порой они облепляли берега, как мухи банку с вареньем. Веронику так и тянуло из озорства с шумом плюхнуться в воду и проплыть из конца в конец, ныряя и шумно отфыркиваясь. После такого кощунства фанатики рыбалки просто испепелили бы ее взглядами на месте. Лошадок сегодня здесь, увы, не оказалось. Зато неожиданно обнаружился отец Владимир с удочкой наперевес, прежде страстью к рыбалке не отличавшийся. Впрочем, рыбу он и не ловил, а шепотом о чем-то оживленно разговаривал в кустах с потертым мужичком неопределенного возраста в растянутой футболке и подвернутых до колен штанах. Вероника невольно застала эту парочку врасплох, успев расслышать только имя собеседника отца Владимира – Петрович. При виде девушки оба они смутились и запнулись на полуслове.
«Вероника, а Вы что здесь делаете?» – каким-то неестественно напряженным голосом поинтересовался отец Владимир.
«Гуляю,» – машинально ответила девушка, отмечая некую странность ситуации. Прибрежные кусты зашуршали, разноцветные стрекозы прыснули в стороны, и через несколько минут она оказалась в плотном кольце рыбаков под прицелом десятка оценивающих взглядов. Веронике внезапно стало страшно. Все достоинства этого места: уединенность и безмятежность, немедленно превратились в его недостатки.
«Отец Владимир, что здесь происходит?» – дрогнувшим голосом, тщетно пытаясь сохранить спокойствие спросила она.
Его растерянный взгляд напугал девушку еще больше. Мужики переглядывались, не зная, что с ней теперь делать. Наконец отец Владимир, подняв руки в успокоительном жесте, решился: «Позвольте, я поговорю с Вероникой. Я уверен, что она разделяет нашу точку зрения».
«Это вряд ли. С кем она спит знаете?» – парировал ему тот самый мужичонка неопределенного возраста. Вероника немедля вспыхнула, будто окружающие узнали ее постыдную тайну. Ну и что такого? Все с кем-то спят. Так называемые рыбаки неохотно разбрелись к своим удочкам, а отец Владимир и девушка присели на берегу. Он долго не мог начать разговор, подбирая слова. И Вероника спросила первой: «У Вас тут собрание тайного общества рыбаков что ли?» Прекрасно понимая при этом, что дело гораздо серьезнее.
«В некотором роде. Вероника, я слышал, как Вы несколько раз публично выражали свою позицию относительно изоляции в колонии выживших после эпидемии. Многие люди тоже против этого и готовы предпринять решительные действия,» – решив не ходить вокруг да около, начал отец Владимир.
«И я тоже готова. Я хочу помочь,» – с жаром заверила его Вероника.
«Однако, из-за Ваших близких отношений с полковником Матвиенко Вам не доверяют, Вероника. И я не смогу их переубедить. Я очень прошу Вас просто держать в тайне все, что Вы видели или слышали».
На это девушке возразить было нечего, и она понурилась. Не объяснять же всем и каждому, что нет уже давно никаких отношений.
«Я понимаю,» – уныло выдавила из себя Вероника. – «Но, отец Владимир, если понадобится моя помощь, то я готова. Все, что угодно. Любая помощь».
Покуда девушка брела домой в полном расстройстве чувств, псевдорыбаки вновь собрались в кружок.
«Ох, попортит нам эта девка все дело. Как пить
