Камень. Книга 10 - Станислав Николаевич Минин

— Все вместе… — вздохнула она и опустила глаза. — Могу я чуть-чуть расслабиться хотя бы среди своих и побыть просто женщиной?

— Конечно, можете, — улыбнулся Прохор Петрович и переглянулся с ухмыляющимся коллегой. — Как по мне, вы просто обязаны это сделать. Хотите услышать что-нибудь интересное про Александра Николаевича? Что ж…

Процесс соблазнения будущего императора шел по давно отработанному плану с учетом корректировок, внесенных после беседы с офицерами контрразведки, но жизнь внесла свои изменения: в каюту опять без всякого стука вошел абсолютно седой юноша, в котором Александра без труда опознала знаменитого на весь мир великого князя Алексея Александровича. Баронесса снова поднялась с кресла и замерла в поклоне, в очередной раз отметив, с какой досадой встают Прохор Петрович и Иван Олегович.

Представление Александры еще одному великому князю не затянулось, а он сам подвел итог:

— Александра Генриховна, для меня честь познакомиться с вами! То, что вы и ваши коллеги делают каждый день ради нашей с вами Родины, иначе как подвигом не назовешь! Спасибо вам за ваше служение!

Баронесса поблагодарила молодого Романова, который в достаточной степени походил на своего отца не только внешне, но и внутренне — тоже очень симпатичный, властный и ощутимо сильный. Но если у цесаревича эта сила была в большей степени спокойной, то вот у его сына буквально рвалась наружу.

Молодой Романов, к некоторому удивлению баронессы, решил сесть не рядом с отцом, а взял у стены кресло и устроился между офицерами контрразведки. Дальше случилось нечто невообразимое и совершенно недопустимое в приличном обществе: Алексей Александрович сам наклонился всем корпусом к Прохору Петровичу, а тот принялся что-то негромко рассказывать великому князю. Еще через какое-то время Александра обратила внимание, как уже Иван Олегович без должного уважения хлопнул молодого Романова по плечу, привлекая внимание, задал какой-то вопрос великому князю и принялся слушать ответ, развалившись в кресле в совершенно расслабленной позе. С получением разъяснений баронесса затягивать не стала и, похлопав ресницами, обратилась к смотрящему на нее с улыбкой цесаревичу:

— Александр Николаевич, прошу простить меня за мое женское любопытство, но не могли бы вы меня просветить, какую именно структуру представляют Прохор Петрович с Иваном Олеговичем? Военную контрразведку? Дворцовую полицию? Тайную канцелярию? — И опять взмах ресницами. — Почему спрашиваю — уж чересчур в жесткой форме они проводили допрос, что для Корпуса не слишком характерно…

В каюте воцарилась тишина, нарушаемая лишь сдавленным смешком молодого великого князя:

— И почему я не удивлен! На ровном месте спалились!

Баронесса обиженно надула губки:

— Алексей Александрович, а вот мне было не до смеха!

Молодой человек вскочил и поднял руки в защитном жесте:

— Не сомневаюсь, Александра Генриховна! Прошу простить меня за неуместные реплики!

— Вы прощены, Алексей Александрович, — фон Мольтке с достоинством кивнула и повернула голову в сторону цесаревича: — Итак, Александр Николаевич?..

Тот неожиданно улыбнулся еще шире и несколько раз хлопнул в ладоши:

— Браво, Александра Генриховна! Браво! Теперь я полностью спокоен за будущее нашей внешней разведки! Ваша очаровательная непосредственность, маскирующая необходимую профессиональную наглость, просто бесподобна! И она, кстати, дает отличные результаты! Кроме того, для меня не укрылись и ваши попытки меня самым откровенным образом… соблазнить. Признаюсь честно, вы мне тоже очень нравитесь. В связи с этим у меня назрел к вам вопрос: если я вам прямо сейчас предложу провести со мной ночь в соседней каюте, вы согласитесь?

Баронесса сделала вид, что смущена:

— Безусловно, Александр Николаевич.

— Отлично! Тогда идем дальше. Александра Генриховна, возможно, наутро я предложу вам стать моей официальной любовницей со всеми полагающимися этому статусу привилегиями. Если вы согласитесь и на это, то вам придется закончить со службой во внешней разведке, переехать в Москву и перевестись в более спокойное подразделение Корпуса, а может, и вообще уйти в отставку. Или вы откажетесь от моего предложения?

Вот тут маска роковой женщины у баронессы и треснула: она с такой беспомощностью и тоской посмотрела в глаза цесаревичу, что тому действительно стало на секунду неловко. Но он нашел в себе силы и переспросил:

— Так каково будет ваше решение, Александра Генриховна?

Фон Мольтке ответила через несколько секунд, когда окончательно пришла в себя:

— Совместная ночь — да, статус любовницы — нет.

Цесаревич глянул в сторону сына и удовлетворенно кивнул:

— Правильный ответ, баронесса. Теперь же я отвечу на ваш вопрос. Прохор Петрович и Иван Олегович действительно офицеры Дворцовой полиции, специализирующиеся на противодиверсионных мероприятиях. А в такой жесткой форме проводить допросы они научились во время войны с Китаем. Ваше любопытство удовлетворено, Александра Генриховна?

— Более чем, Александр Николаевич.

— И еще одно. Тот борт, на котором вы прилетели в Ниццу, еще в порту?

— Должен быть, — кивнула она. — Я его арендовала до конца недели, потому что не знала, как сложатся обстоятельства.

— Просто замечательно! Пилоту можно доверять?

— Смотря в чем… — задумалась баронесса. — По крайней мере, коммерческую тайну он не разглашал.

— Пусть будет так. Звоните ему и заказывайте срочный рейс до Берлина. Да, надо сказать пилоту, что летите лично вы с парочкой подруг. На самом же деле вы останетесь здесь, а бортом воспользуются другие люди. А сейчас, Александра Генриховна, с вашего позволения, мы на некоторое время вас покинем…

* * *

На палубе родитель сразу отвел меня в сторону:

— Баронесса не доставит мне проблем? — спросил он без обиняков.

— Отличный выбор, папа! — хмыкнул я. — Сразу видно, вы понимаете друг друга с полуслова.

И, чтобы не ломать родителю кайф, решил не добавлять, что эта «баронесса под прикрытием» повадками и замашками очень мне напоминает царственную бабулю.

Отец же нахмурился:

— Это-то и настораживает…

— Главное, чтобы тебя все устраивало, остальное — ерунда. Но баба роскошная! А какой типаж — брюнетка с голубыми глазами! — Я не удержался и хохотнул: — Папа, чего тебя на немчуру-то потянуло? Гены тевтонских предков спокойно жить не дают?

— Они, видимо… — отмахнулся он. — Ладно, перейдем к делам нашим скорбным. Понял, зачем я борт до Берлина срочно у баронессы попросил?

— Родина в опасности? — вздохнул я.

— Точно. И считай, что я лично прошу тебя помочь Нарышкину — так уж ситуация сложилась.

— Да понимаю я все.

— Молодец, сынок!