Приключения ДД. Стрела Амура - Евгения Ляшко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Противник обозначился: оскал волка на чёрном фоне вырисовался белыми клыками, глаза зверя блеснули. Морда всё ближе. Нервы на пределе. Внутренний голос Паши скомандовал: «Сейчас!» и поединок начался. Схватка была короткой. Мощный удар ладонями по ушам. В голове зверя вакуум, он дезориентирован. Точные уколы суком по рёбрам. Тонкая прослойка мышц не спасает. Рёбра хрустят. Волк осел. Предсмертный вой. Зверь повалился на бок и затих. Электрическая волна пробежала по телу, Паша вздрогнул и отбросил окровавленный сук.
— Я убил его. Я убил колдуна. Я убил человека…
— Ты уберёг нас от лютой расправы. И не одних нас. Сколько бы ещё этот оборотень беды наделал? Не убийца ты, защитник.
Что-то тихонько хлопнуло-ухнуло, и волк воспламенился карминовым пламенем. Лес на минуту озарился, и опять сделалось темно. Оборотень сгорел в два счёта, как и не было. О том, что это всё не померещилось, указывал только мерзкий запах горелой шерсти.
— У тебя, милок, отменная ударная техника. Где научился?
Степанцев пожал плечами и смущённо проговорил:
— Спасибо. Само как-то получилось. Я не охотник, истории только слышал о том, как деды голыми руками на зверя ходили.
— Вот оно что. Стало быть, предки позаботились.
Ошарашенный Паша икнул.
— Хотите сказать, что мне их навыки передались?
— Так и есть. Ничего в пустоту не уходит. Всё что род накапливает дальше идёт. И ты молодец, не оплошал, внял что пришло. Слово управляет и кровь помогает. Верная родная речь и живая память предков в крови — непобедимая суть. Ты очистился моим напитком. Он сорвал надуманные затворы. Не засори же боле разум ерундой. Черпай силу, что имеешь, не хорони её. А теперь в путь. Одевайся, шибче. Недалеко уж. Слышу воронов я. Только…
— Что только?
— Чудится мне, что какой-то погребальный настрой у них.
Через вереницу пригорков они выбрались к обрыву. Песчаный покатый откос вёл к реке. Небо розовело. Туманная шапка расползлась по округе редкой дымкой. Образы вокруг приобретали чёткость очертаний. Близился рассвет. Багрово-алые разводы и красные облака предвещали, что ветер не утихнет.
Осторожно ступая по краю, Паша разглядел вдали плоскодонку Михаила:
— По кругу прошлись?
Помор теребил бороду:
— Выходит что так.
— А во́роны где? Я их слышу, но не вижу.
— Вон там, кучкуются. Панихида у них.
Паша подошёл к Михаилу. Он обомлел от того, что увидел: в свободной от деревьев просевшей по уровню с утёсом прогалине над мёртвой птицей кружила стая ворон. Ложбина, образовавшаяся как промоина, кишела чернокрылыми.
— Да тут целая прорва ворон!
— Т-с-с! Пусть окончатся похороны. Нельзя их отвлекать, когда оплакивание. Грядёт траур. Нам нужен совет Брана, а он из-за нашего неуважения может сослаться на обычай во время траура не заниматься мирскими делами, возьмёт, да откажет. Подождём тихонько, иначе уйдём не солоно хлебавши.
— Прямо-таки почести отдают и на тот свет провожают. Они кого хоронят, вожака? Зачем такой суперский концерт устроили?
— Ворон птица ранимая. Переживают они так по любому сородичу.
Шумно отдуваясь, Паша запыхтел как паровоз. Нетерпение поддавливало, и насыщенная событиями неспокойная бессонная ночь давала о себе знать плотно подступившей сонливостью. Край солнечного диска нарастал и вот-вот готовился показаться целиком. Степанцев хмурился и ходил кругами вокруг кривоствольной сосны. Совершив несколько оборотов, он спросил:
— И долго они ещё там переживать будут?
— Скоро уж. Видишь, уселись. Молча горюют. Как взлетать начнут, Брана кликну, испрошу, о чём он ведает.
— Кстати, а как вы с ним разговаривать будете? Птичий понимаете?
— А то, как же. Они язык человечий прекрасно разумеют, а вот отвечают по-своему. Тебе тоже работёнка перепадёт.
Паша впал в ступор:
— К-какая?
— Запоминать будешь, что скажу. Главное не мешкай. Потом разгадывать будем, что он нам тут накаркает.
Оцепенение Степанцева сменилось весельем и он, хохотнув, произнёс:
— Это вы как переводчик, а я как ваш адъютант, парой дознавателей выступим.
Михаил ласково улыбнулся:
— Добрый ты парень, отрадный. Хороший друг у Димы. Справимся. Пробудим ученика моего.
Поджав губы, Паша кивнул и тут в поле его зрения попал цветок. Он протёр глаза. Нет, не привиделось. Поздняя осень и нежный цветок, да не один, лужаечка. Руки сами потянулись к подарочку для Маши. Но только он хотел сорвать серо-зелёный стебель с жёлтыми головками, как помор предостерёг:
— Не рви его. Это бессмертник. Проводник он меж миром живых и мёртвых. Лекарственный прок в нём имеется. Посадить у дома али в горшок можно. Изображение завести тоже хорошо. Однако ж негоже такой сухоцвет только для любования в доме иметь. Пользу пусть приносит. Да и мало его стало, беречь это растение надобно.
Паша будто соглашаясь, кивнул, но идея о маленьком презенте для Маши не отпускала. Он порыскал, ища достойную замену, и снова упёрся взглядом в изящное творение природы.
«Подумаешь, всего один возьму» — рассудил про себя Степанцев. Улучив момент, он тайно сорвал бессмертник и спрятал его за пазуху.
И вот все солнечные лучи озарили небо. Тёплые приветы огненного светила, будто дали отмашку и во́роны как по команде громко захлопали крыльями. Делая виток над прогалиной, они словно самолёты с аэродрома, разлетались по разным направлениям. Михаил несколько раз зычно протянул:
— Бра-а-ан!
Из мельтешащей стаи выделилась горделивая птица. Она устремилась к ним, проворно уселась на толстый сук сосны и закаркала. Паша никогда не видел так близко ни одного во́рона. Чёрное шелковистое оперение имело чуть приметный изумрудный блеск. Бледно-голубые глаза смотрели разумно. Помор вытряхнул из котомки полуметрового сига.
— Давно не виделись. Поклониться зашёл. Гостинец прими, дружочек, не побрезгуй рыбки отведать!
Брану преподношение понравилось или нет, Паша не понял. Ворон перебирал лапами, двигаясь вправо-влево, но не слетал, а только издавал странные звуки, отдалённо напоминавшие типичное карканье. Помор же почтительно кивал, и когда Бран умолк, Михаил изрёк:
— Печально мне, что собрат твой погиб от рук человека. Многое ты на своём веку повидал, разный же люд встречается…
Ворон расправил крылья, интенсивно замахал и грозно заклокотал, а Михаил заговорил без возмущений.
— Да погоди ты во всём от человека отрекаться! Не серчай! Не защищаю я никого и не променял мудрость на безумие. Пособие мне нужно, оттого и усердствую. Ученика моего, Диму видел ты его не раз. Вернуть Диму потребно. Воссоединить дух
