Христианство на пределе истории - Андрей Кураев

Св. Иоанн Златоуст пишет, что «означенные слова пророка показывают, что фесвитянин (т. е. пророк Илия – А. К. ) придет пред тем пришествием, когда будет суд. Он вместе показывает и причину пришествия его. Что же это за причина? Чтобы он, пришедши, убедил иудеев уверовать во Христа и чтобы, когда Христос придет, не все они совершенно погибли. Потому-то и Христос, приводя им это на память, сказал: и устроит вся, то есть исправит неверие иудеев тогдашнего времени. Вот почему и пророк весьма точно сказал; он не сказал: устроит сердце сына к отцу, но отца к сыну. Так как отцы апостолов были иудеи, то сказано: обратит к учению сынов, то есть апостолов, сердца отцов, то есть расположение народа иудейского»[389].

Эта проповедь тем более имеет шансы быть успешной, что в самом иудейском предании есть ожидание прихода Илии: «В наше время при праздновании еврейской Пасхи, полагается, согласно ритуалу, поставить на стол четыре заполненных вином бокала, каждый из которых имеет особое символическое значение; третий из этих бокалов считается „чашей Илии“, и из него никто не пьет. Он предназначается для Илии, который должен явиться перед приходом Мессии. Интересную хасидскую легенду, связанную с чашей Илии, приводит профессор Гудинаф: некий раби Мендель праздновал еврейскую Пасху с одним марраном (марраны – евреи, насильственно обращенные в средневековой Испании в христианство, но тайно продолжавшие исповедовать иудаизм) в пещере в Испании. Вдруг пещера наполнилась светом и чаша с вином, стоявшая на столе согласно обычаю для Илии, высоко поднялась, как будто кто-то поднес ее к губам, а потом опустилась на стол, но в ней уже не было вина. После этого раби Мендель учил, что Илия вернется как предвестник спасения в ту ночь, когда еврейский народ был освобожден из египетского плена. В еврейских синагогах есть ниша, где стоит именуемое „троном Илии“ кресло, ожидающее, что Илия вернется и займет его. Во время обряда обрезания в это кресло помещают младенца»[390].

И христианское, и иудейское предания восходят к тексту пророчества Малахии. Оба предания ожидают, что накануне последнего исторического рубежа в мир придет пророк Илия. Оба предания ожидают, что он принесет эту весть о начинающемся свершении. Оба предания считают, что это будет весть о приходе Христа (Мессии). Различие в том, как представляют себе иудеи и христиане суть вести Илии. По иудейской версии Илия должен подтвердить правоту той части Изариля, что не признала мессианское достоинство Иисуса из Назарета, подтвердить, что Мессия еще не приходил в мир (вообще по иудейским преданиям Илия сообщит такое толкование закона, что наступит полное единомыслие и прекратятся все споры)[391]. По христианскому ожиданию, он, напротив, подтвердит, что грядущее пришествие окажется уже вторым и что Израиль совершил две грандиозные ошибки: одну – распяв Иисуса; вторую – оказав содействие нынешнему лжехристу…

Поскольку 3, 5 года проповеди пророков или совпадут с 3, 5 годами царствования антихриста, или будут непосредственно им предшествовать (таково понимание хронологии Апокалипсиса св. Ипполитом Римским[392] ), то люди, к которым будут обращаться эти пророки, давно уже будут исполнены тем, что иннэнисты называют «предпечать антихриста». И личные номера, и новые паспорта, и, наверно, даже микрочипы у них уже будут… Более того, проповедь пророков будет обращена не к христианам и даже не к рядовым обывателям, а к иудеям. И как же они будут реагировать на пророческую обличительную проповедь? Апокалипсис говорит об остервенении толпы на этих пророков… Но Златоуст, совмещая Апокалипсис с книгой Малахии, находит возможность увидеть и радостные плоды последней пророческой проповеди: неверие иудеев «исправляется».

Если бы «печать антихриста» предшествовала его воцарению, то она была бы уже на этих иудеях. Но принятие «печати» исключает возможность последующего покаяния. Иудеи же каются. Значит – до самого последнего периода цартсвования антихриста его печати не будет.

Чтобы обосновать свой тезис о том, что печать появится раньше самого антихриста, иннэнисты склонны не только вольно переставлять события внутри апокалиптического пространства, но и отменять границу между временем обычной истории и своеобразием последних дней.

Чтобы оправдать свои взгляды и страхи, иннэнисты просто стирают сложность человеческой истории. «Поскольку дух антихриста всегда присутствует в мире, то и печать его – знамения приверженности ему или его идеологии – тоже всегда в мире. Ранее это были партийные билеты, а теперь это электронные номера „нового мирового порядка“. И вполне очевидно, что по характеру своему печать антихриста имеет свойство перманентности, то есть постоянности, непрерывности пребывания в мире вместе с пребыванием духа антихриста. Если есть дух, – личность или идеология, есть и знамение-печать принадлежности ему. Поэтому этот аргумент не только не обоснован, но и противоречит святоотеческому учению о последних временах мира. И утверждать, что печати антихриста не может быть до его воцарения, – это равнозначно утверждению, что не может быть духа антихриста в мире до воцарения самого антихриста. Но это же нелепо»[393].

Что «дух антихриста» всегда действует в мире и всегда ставит свои «печати» – я согласен. Но из того, что «антихристов много», не следует, что не надо их отличать от того последнего. Из того, что каждый грех ставит свою печать на нашей душе, не следует, что любой грех равен последнему греху (поклонение зверю). Из того, что у многих антихристианских идеологий есть своя внешняя символика, не следует, что эти их символы и есть та печать, о которой говорит 13 глава Апокалипсиса. Не надо видеть ту печать в любом греховном изображении или символе.

Понятно, что стоит быть поосторожнее с той символикой, которая несет в себе прямую антихристианскую или же религиозно-нехристианскую смысловую нагрузку. Понятно, как действовать, когда есть группа людей, которые прямо говорят о своих антихристианских взглядах, которые объясняют антихристианский же смысл своей символики, и предлагают тебе эту символику принять, и при этом выясняется, что никакого другого смысла в этом предалагемом ими символе нет.

Но разве так обстоит дело с ИНН? Тут о. Авелю приходится самому сначала придумать антихристианскую идеологию «глобализма», затем самостоятельно же сотворить из ИНН религиозный антихристианский символ, а затем уже заявить свой же протест против него. О. Авель призывает тем самым к борьбе с той идеологией и символикой, которую он сам же и придумал! Ибо не может он привести ни одного текста, написанного самими глобалистами, в которых присвоение людям социальных номеров истолковывалось бы как религиозно-антихристианская акция!

Да, много мерзости было в человеческой истории. Но в конце ее будет вполне конкретный и уникальный деятель. Он будет требовать поклонения себе как Христу и Богу. Он будет это верование насаждать чудесами. Поклонившимся он будет ставить внешнюю печать. Это церковное верование не надо растворять в аллегориях: мол, всегда в мире идет война добра и зла, духа Христова и духа враждебного… И из того, что однажды настанет предел мировой истории, не надо делать вывод, будто мы можем вот так вот просто назначить его на любой непонравившийся нам день.

Иерод. Авель полагает даже, что "свт. Иоанн Златоуст не погрешил, но и совершенно верно нарек 400-й год концом. Говорить, что Златоуст ошибся – значит утверждать, что и Павел погрешил, и ап. Иоанн Богослов, не подумав, написал: "Дети, последняя година есть! "".

Нет, ап. Иоанн подумал, а вот иерод. Авель – нет. Ибо апостол говорит о «последних временах» в богословском смысле – в смысле последнего «эона», этапа мировой истории. А свт. Иоанн дерзнул назначить точную календарную дату конца. И какое бы событие ни произошло в предполагаемый им год (хоть падение Рима, хоть отпадение монофизитов) – это было всего лишь одним из событий мировой истории, а не падением последнего занавеса. Но иннэнистам важно сказать, что и в своем неоправдавшемся пророчестве Златоуст был все же прав – чтобы тем самым оправдать и свою собственную страсть к назначениям последних сроков.

Эту страсть может осадить знание церковного предания и следование ему. А из него следует, что сначала повсеместно и громогласно будет возвещено о пришествии иудейского «Мошиаха». Затем от христиан и от всех людей потребуют признать его чудеса и его религиозные полномочия. И вот то, что будет запечатлеваться на людях, пришедших для религиозного поклонения лжемессии, и будет «печатью антихриста».

До тех же пор лучше воздерживаться от сиюминутно-бытового толкования Откровения. Нельзя вырывать лишь один тревожный признак, и, потрясая им, возвещать наступление последних событий.

Вот передо мною книжка, содержащая в себе главу с актуальным заголовком – «Когда „никому нельзя будет ни покупать, ни продавать“». Автор этой книги пришел в ужас от введения в американское законодательство некоего ограничителя на свободу покупок. Поскольку этот ограничитель вводил определенные условия, при которых «никому нельзя будет ни покупать, ни продавать», этой богослов вспомнил соответствующую цитату Откровения и пришел к выводу, что пришли «последние дни – я искренне верю, что это совершится при нашей жизни» и что само это ограничение есть то самое «начертание», о котором говорит Откровение… Автор этой книги – «адвентист седьмого дня», полагающий, что днем отдыха может быть лишь суббота. А то, что он счел «печатью антихриста» – это появление в ряде штатов законов, запрещающих совершать торговые операции по воскресным дням. «Не истоки ли здесь того, о чем говорили священные предсказания? Не замешано ли здесь воскресение? Как воскресенье может быть начертанием?.. Освобождение от одной из заповедей и замена ее днем, который Господь никогда не устанавливал, преподносится как доказательство власти, обязывающей людей подчиняться. Как ни ужасающе это разоблачение, но утверждение первого дня недели в качестве дня богослужения – это и станет тем начертанием, которое скоро будет положено! Вы начинаете понимать, что будет истинным предметом спора в этом последнем конфликте? Да, именно этому поколению Господь предлагает суровое испытание»[394].