Путин. Внедрение в Кремль - Евгений Стригин

Бороться надо не с этнической принадлежностью, а с воровством. И не наша проблема в том, что, разгромив и выпотрошив спекулятивный «банковский» капитал, мы вдруг прослывем антисемитами. И то же самое будет тогда, когда мы начнем очищать телевидение от особей, которые не умеют правильно говорить по-русски, которые картавят и шепелявят, которые явно страдают разными психическими болезнями, не зная толком ни истории Великой России, ни ее обычаев, ни ее сокровищ» [360].

Заметим, к слову, принято считать, что Иисус Христос был как минимум полуевреем (родила еврейка от Святого Духа). Один из персонажей повести Юлиана Семенова, гитлеровец, сказал об одном ученом: «Да пусть бы у него и дед был трижды евреем! Неважно, кто был его дед, если он служил нам, и служил фанатично».

Разумеется, евреи только пример, точно так же можно сказать и о других народах. В конце концов в определенных дозах даже змеиный яд полезен. Таки представители других национальностей, лучшие из них, могут быть полезны для развития страны. Но опять-таки в определенных количествах и в определенном качестве, а не все подряд и без счета. Забирать все лучшее от других народов, даже лучших их представителей, это полезное дело для развития собственной страны.

На самом деле, в той «антисемитской» истории все играли свою игру. Одни вербовали сторонников и готовили электоральную базу, другие накручивали громкость скандала, третьи делали вид, что борются с антисемитизмом, четвертые сплачивали вокруг себя национальные общины. Одним словом и белые, и черные были при деле. Каждый занимался именно своим делом, т. е. только ему выгодным политическим бизнесом, не обращая внимания на то, что это мешало стране выйти из перманентного кризиса.

Все же само собой разрядилось, когда оказалось, что вопрос о преемнике Ельцина был решен им успешно. Об антисемитизме на время забыли. Такие вот игры на судьбах людей бывали в российской политике.

Что же касается Альберта Макашова, то его и через несколько лет некоторые предпочли называть генералом-антисемитом [361].

6.6. Ельцин усиливает контроль над силовыми структурами

Первое время, не имея еще желания сменить Примакова, Ельцин снова начинал выстраивать систему сдержек и противовесов. Любимое занятие первого российского президента. Это он умел делать в совершенстве.

Вместе с тем, Ельцин держал под контролем практически все силовые ведомства. Борис Николаевич, зная по опыту, как это важно, и ранее контролировал их особенно тщательно. Он и делал это практически.

14 сентября 1998 года Президент РФ подписал Указ о назначении Николая Бордюжи секретарем Совета безопасности РФ. До этого назначения он занимал должность директора Федеральной пограничной службы. «Карьеры генералов при Ельцине были стремительны и переменчивы, как при всех деспотических самодурах в истории России» [362].

Вскоре в декабре того же года «новым руководителем президентской администрации был назначен Бордюжа, сохранивший за собой должность секретаря Совета безопасности. Теперь было совершенно ясно, что Кремль окончательно сделал ставку на бывших сотрудников КГБ. Никто, правда, публично не подтвердил это предположение, однако ходили упорные слухи, что после неудачных опытов с Лебедем, Немцовым, Черномырдиным и Кириенко окружение Ельцина решило назначить его преемником именно Бордюжу» [363].

Некоторые считали: «Такой концентрации власти не было ни у кого из кремлевских администраторов. Даже у Анатолия Чубайса, когда он возглавлял президентский аппарат. Бордюжа стал одновременно и Чубайсом и Лебедем» [364].

Одновременно с Бордюжей началось возвышение Владимира Путина, который словно дублер стоял рядом. «За широкой спиной Бордюжи Путин еще больше упрочил свое влияние» [365].

Между тем, на вершине борьбы с преступностью была прокуратура. Почему именно она? Ведь оперативно-разыскной аппарат находился в ведомствах внутренних дел, федеральной службы безопасности и налоговой полиции. Именно эти органы, по логике вещей, могли бы стать красавцами-правдоискателями, борцами с коррупцией. Но, во-первых, прокуратура все же как бы главнее. Во-вторых, ранее в прокуратуру уже было передано теми же спецслужбами достаточно много материалов о коррупции, которые до поры до времени лежали без реального движения. В-третьих, расследование преступлений в экономической сфере не всегда требует оперативно-разыскной поддержки, особенно когда воровать привыкли без какой-либо видимой оглядки на закон. И, наконец, в-четвертых, вспомним, кто стоял во главе тех самых спецслужб: МВД — верный президенту Степашин, ФСБ — верный президенту Путин, назначенные президентом и полностью зависимые от него. А вот прокуратура, по Конституции, имела некоторую независимость, и генеральный прокурор оказался из числа желающих получить свои дивиденды на борьбе с преступностью. Скуратов быстро это почувствовал.

Особое положение было у прокуратуры, глава которой назначался и снимался Советом Федерации, т. е. имел некоторую самостоятельность по сравнению с силовиками. Мало того, прокуратура вела надзор за соблюдением законности во всех правоохранительных органах.

Но еще более Скуратов почувствовал, что ветер подул в другую сторону и что дни Ельцина сочтены. И наиболее вероятно, что президентский пост достанется Примакову или Лужкову, которые могут либо сменить генпрокурора, либо оставить прежнего, а может быть и еще возвысить его. Такая вот дилемма стояла перед Юрием Ильичом.

Нужно было выбирать, кому служить. Многие ориентировались на смену президента и дрейфовали от Ельцина.

Особенно важным в связи с вышесказанным было, какую позицию займет прокуратура. «С конца 1998 г. в политической жизни России возник и стал усиливаться «феномен Скуратова» [366]. Прокуратура, поставленная Конституцией в особые условия некоторой независимости от президента, стала гораздо более активной. Она же в полной мере могла использовать свои надзорные функции по отношению к иным правоохранительным ведомствам.

Отдавая вторую по важности должность в стране (премьер-министра) человеку (Примакову), которому он не вполне доверял, Борис Николаевич, конечно, некоторым образом рисковал. А потерять власть он не хотел. И поэтому выстроил надежную систему сдержек и противовесов.

Наиболее важную роль в ней играли министр внутренних дел (Степашин) и директор ФСБ (Путин), оба вознесенные первым российским президентом из грязи в князи.