Паника - Андрей Ждань

был подавлен. Не сказать, что все его естество бунтовало против предстоящей катастрофы, больнее было то, как его принуждают пойти против своих желаний. Если и были иные варианты, то они стремительно таяли.

– Все начнется через два дня?

Лавина Аранда отрицательно покачала головой:

– Все начнется, когда городом овладеет паника.

30

– Эмили! Эм! – шеф приоткрыл входную дверь, держа на изготовке табельное оружие. – Стабле!

– Вы один? – донесся из глубины дома женский голос.

– Да! – голос Эмили, шеф успокоился и переступил порог. – Ты где?

– Прямо по коридору.

Он прошел по темному тоннелю, обклеенному старыми обоями и с висящими на стенах старыми фотографиями в рамках. Выйдя в кухню, он увидел свою подчиненную. Та сидела, откинувшись на стуле, закинув ноги на соседний стул. На столе стояла бутылка виски и лежал пистолет. Эмили курила, на мокром лбу слиплась прядь волос, одежда была перепачкана кровью.

– Что с тобой? – шеф подошёл к ней, спрятав пистолет в кобуру. – Ты ранена?

– Не знаю. – взгляд ее был пустой и безразличный.

– Что случилось?

– Не знаю.

– Стабле это ни хрена не ответ. Ты выдернула меня в это захолустье, твой голос по телефону звучал, словно ты говоришь из могилы, а сейчас ты мне заявляешь, что не знаешь зачем меня вызвала. – он взял со стола бутылку и посмотрел на этикетку, – Надоело пить в одиночестве?

– Я не одна. – безразлично произнесла Эмили.

– Эм, – шеф сделал шаг назад, доставая пистолет, – Кто еще здесь? – он огляделся, – Эмили, а где твоя мать?

– Она умерла.

– Какого черта, Стабле? – шеф направил пистолет на собеседницу, – Ты что убила свою мать?

Возникла пауза. Эмили все так же безразлично смотрела куда-то в сторону, в сторону подвала. Вдруг она встрепенулась и посмотрела на гостя. Потом перевела взгляд на пистолет в его руках.

– Вы с ума сошли?! Хватит тыкать в меня стволом. – Эмили встала, – Она умерла полгода назад. От болезни. Он там. – она указала на дверь подвала.

– Кто, он? – шеф предпочел опустить оружие, но не прятать.

– Убийца Джеффа.

– Что?

– Человек который, кажется, убил Джеффри. Но я уже не уверена.

– Что значит кажется? – он подошел к двери и прислушался, – Как долго ты пьешь?

– Это к делу не относится.

– Еще как относится. Ты два слова внятных произнести не можешь. И признаешься в похищении человека.

– Я не похищала его. Это был арест.

– Ты отстранена, какие аресты? – шеф снова прильнул к двери.

– Значит, гражданский арест.

– Стабле, ты уверена, что там кто-то есть?

– Сто процентов. Он в отключке. Я вкатила ему все обезболивающее, что было в аптечке.

Шеф аккуратно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Подался вперед и мигом отпрянул:

– Что ты с ним сделала?

– Он сам с собой это сделал.

Шеф посмотрел вверх и закрыл глаза. Тяжело выдохнул. Подошел к столу и взял бутылку. Уже поднеся горлышко ко рту, он, вдруг, поморщился, словно вспомнил что-то неприятное, и поставил бутылку на стол.

– Дай закурить.

Эмили медленно протянула ему пачку с зажигалкой. Он неумело прикурил и затянулся, присаживаясь на стул.

– Садись, – кивнул он, – Садись и спокойно объясни мне какого черта здесь происходит.

Эмили говорила. Сбивчиво и прерывисто. В начале своего монолога она еще пыталась делать какие-то отступления, пытаясь объяснить свою мотивацию, но потом поняла, насколько неубедительно и диссонансно, в совокупности со всей ситуацией, звучат ее пояснения, поэтому просто излагала факты. Откуда она узнала адрес Лии Харпер, Эм решила не уточнять – шеф же не стал допытываться. Периодически она прикладывалась к бутылке, ее собеседник поначалу укоризно смотрел на нее, но чем ближе становилась развязка истории и, чем чаще стали глотки, тем меньше осуждения было в его глазах.

– …я ему поверила. Я не могу объяснить почему. Но, та искренность, то отчаяние, с которым он говорил. Черт, я слышала, даже чувствовала сожаление в его словах. В его глазах. Он… Он словно гребанный пекинес, мелкий, безобидный пекинес, угодивший в медвежий капкан. Жалкий, загнанный и непонимающий. Вы можете списать все на эмоции, на стресс, на то, что я – женщина, в конце концов. Но, поверьте, когда Вы с ним поговорите, Вы поймете, о чем я.

Он просил инсулин, вернее, этот… Сахаптин. И, тут меня осенило. Тот утопленник из нашего последнего дела, рассказ этого бедняги. Потом я вспомнила, что в последнее время у нас было немало подобных дел. Тут, в моей голове что-то щелкнуло. Я вколола препарат, села рядом и стала наблюдать.

Эмили снова взяла бутылку. Глоток, на этот раз, был затяжным. Она закурила и продолжила:

– Минут через пять это и началось… Он словно… Я не знаю… В него, словно кто-то вселился. Как в тех фильмах про изгнание бесов. Он метался, рычал, рвался ко мне. А глаза… Знаете, в кино обычно показывают, как у одержимых закатываются глаза, и видны одни белки. Так вот, будто так и сейчас, выглядело бы оно менее жутко. Его глаза внешне остались такими же, как и были, но взгляд… Словно из преисподней. Животная ярость, ненависть и ярость. Мать его, я никогда так не пугалась.

Он все рвался ко мне. Кричал, рвался, пытался схватить, но рука, прикованная наручниками к трубе – не давала. И знаете, что он тогда сделал? Он начал рвать ее. Черт, он сломал себе руку! Но, это не помогло. Тогда он принялся грызть ее. Грызть, шеф! В нем не осталось ничего от человека в этот момент.

Я бросилась на него. Я била, пыталась давить на болевые точки, оглушать – все без толку. Потом у меня вышло взять его на удушающий. Только, когда я перекрыла доступ кислорода, он обмяк. Тогда я нашла аптечку и вколола все что нашла: обезболивающее, противоаллергенное, седатик. Сейчас я думаю, не перебор ли это, но тогда, я готова была нашпиговать его всем что есть, лишь бы он не пришел в себя.

Эмили закончила рассказ. Ее руки и нижняя губа тряслись, как от удара током, нога под столом – дергалась. Она снова закурила.

Шеф потер виски.

– Допустим это все правда. В смысле, допустим, что ты… трезво оценила всю ситуацию. Ты хочешь сказать, что после введения Сахаптина он превратился в Халка, в зверя.

Эмили посмотрела на тлеющую сигарету и дернулась:

– Закурить! Он попросил закурить после инъекции – я дала сигарету. Он сделал пару затяжек и началось.

– Черт! Черт! – шеф встал и принялся ходить по кухне, – Проклятье!

Эмили непонимающе наблюдала за ним. Он ходил и громко матерился. Взяв себя в