Унесенные страстью - Джилл Барнет

Кажется, она его неплохо обучила за те дни, что им пришлось сидеть дома, так как теперь он совершенно не мог догадаться, когда сестренка и вправду ущипнет его, а когда только грозится.

Фергюс взбирался по тропинке, ведущей в гору. Он остановился на гребне. Кирсти и Грэм прижались друг к другу так тесно, словно страницы в книге.

Кирсти видны были громадные ноги Фергюса. Однажды, когда девочка спросила его, почему у него такие большие ноги, Фергюс ответил, что это для того, чтобы отпугивать гномов, которые приходят, чтобы похитить язычки у маленьких девочек, задающих слишком много вопросов.

Кирсти выглянула из-под ветвей и густого переплетения кустов ежевики. Фергюс, с его длинными седыми волосами и широким размахом плеч, казался великаном на фоне необъятного синего неба. Он был почти такой же большой, как и ее отец.

– Эй, вы! Выходите! Я вас не вижу, маленькие негодники, но я знаю, что вы где-то здесь!

Грэм, глупец, попытался было встать, так что Кирсти пришлось стукнуть его по плечу; девочка прижала палец к его губам и грозно нахмурилась. Ну что за дураки эти мальчишки!

Фергюс брал их на пушку. Он понятия не имел, где они. В следующий раз она спрячется одна. Без всяких там глупых мальчишек, без этого ее безмозглого братца!

– Ох! – Рот Кирсти открылся. Она сердито посмотрела на Грэма: – Ты ущипнул меня!

Тот скрестил руки на груди, как Фергюс или отец, потом взглянул на нее вызывающе и кивнул:

– Ну да.

– Ты не смеешь щипать меня!

– А вот и ущипнул!

Две громадные, темные от загара руки раздвинули кусты; Фергюс прищурился, глядя на них.

– А ну-ка, выходите сейчас же, вы, оба! Довольно пререкаться!

Грэм выбрался из укрытия первым – он снова опередил ее! Но Кирсти все еще пыталась уразуметь, как, он на такое решился. Что приключилось с Грэмом? Если она больше не сможет им помыкать, тогда кем же? Могут ли мальчишки внезапно поумнеть? Кирсти что-то не верилось. Большинство мальчишек, которых она знала, вели себя так, будто у них вообще нет мозгов в голове.

Кирсти встала на четвереньки и, выбравшись из кустов, выпрямилась и отряхнулась.

– Ага, вот и ты, малышка! Ну что же, пошли!

Фергюс потрепал ее по голове, словно какую-нибудь собачку, повернулся и пошел по тропинке. Грэм обогнал его, чтобы быть впереди и камешком скатиться с горы. Как будто бы она собиралась скатываться! Вместо этого Кирсти побежала вприпрыжку и догнала Фергюса.

– Мы что, возвращаемся домой? Папа прислал наконец за нами?

Она уже знала ответ, когда Фергюс, не глядя на нее, устремил взгляд прямо перед собой.

– Нет, малышка.

– Почему мы не можем поехать домой?

– Я ведь уже объяснял тебе – твой отец занят делом.

Девочка замедлила шаги и поплелась позади него. Фергюс остановился и обернулся. Он протянул свою громадную руку.

– Идем же, малышка!

Кирсти подошла и вложила свою ладошку в его большую ладонь.

– Куда мы идем?

– Ловить руками форель.

– А как ты ловишь форель руками?

– Я покажу тебе, малышка.

– А где мы найдем форель?

– Там, впереди, чуть подальше. Около мостика. Форель любит прятаться между камнями. Мы должны ее выманить оттуда.

Кирсти шла рядом с Фергюсом.

– Фергюс?

– А?

– А почему у форели радуга на спине?

Старик внезапно остановился, подбоченившись.

– Ты что, решила опять заговорить меня?

– Нет, я просто так подумала.

Кирсти прихлопнула шмеля, потом долго разглядывала его. Фергюс остановился у моста над ручьем и обернулся к Кирсти:

– Что же ты не идешь?

– Я просто подумала... – Девочка догнала его. – Почему их называют шмелями? Если поднести их поближе к уху и прислушаться, то слышно, как они жужжат. Почему бы не назвать их жужжалками?

Фергюс только засмеялся в ответ и потащил их с Грэмом в воду. Он стал учить их, как нужно правильно сцеплять пальцы и опускать их в холодную воду, на несколько дюймов в прозрачную глубину.

Он учил их замирать и не двигаться – Грэму это не слишком хорошо удавалось – и доказал им правдивость той истины, которую знает каждый шотландец: если ты осторожен, если ты ведешь себя тихо-тихо и если в голове у тебя есть смекалка, а в жилах течет кровь шотландских горцев, тогда рыба сама попадет к тебе в руки и ты сможешь поймать ее одним согнутым пальцем, а потом оглушить – и вот у тебя уже есть вкусный обед!

У Кирсти были еще вопросы. Множество всяких вопросов. Иногда ей казалось, что вся она – один большой вопрос. Зачастую никто ей не мог ответить, когда она спрашивала. На нее просто не обращали внимания или насмехались, если ее вопросы казались им неважными. Но они были важными для нее.

Даже Фергюс, у которого в запасе было столько чудесных историй, который мог ловить руками форель, умел говорить по-гэльски и высекать огонь без кремня, – даже он не мог ответить на все ее вопросы.

Так что Кирсти пристроилась поудобнее и стала учиться ловить форель и придумывать новые способы подчинить себе брата, но она так и не узнала, где же можно научиться понимать то, что она действительно хотела понять: например, почему умирают мамы или почему их отец не хочет, чтобы они были рядом с ним?

Глава 32

Время

Тянется бесконечно для тех, кто ждет,

Слишком быстро летит для тех, кто боится,

Слишком долго ползет для тех, кто горюет,

Слишком коротко для тех, кто ликует;

Но для любящих

Время —

Вечность.

Эми стояла на палубе баркаса, глядя, как возникают на горизонте горы Портленда – громадные серые горбы реального мира, которые вырастали, становились все отчетливее, по мере того как они приближались к берегу. Море было удивительно спокойным и синим, пока они проплывали мимо пяти или шести островков, лежавших на пути к материку. Эми казалось, что плывут они слишком быстро – не успела она оглянуться, как белесая, потрепанная ветрами пристань, с ее шумом и суетой на соседних причалах, уже была перед ними.

Намертво пришвартованные вдоль всей западной оконечности бухты, стояли одномачтовые рыболовные суда и легкие рыбачьи плоскодонки, баркасы и шлюпы. Деревянные ловушки для омаров были свалены шаткими штабелями у стен дощатых сараев на пристани, а струи пара и дыма плыли, поднимаясь к синему небу, из маленьких заржавленных труб, торчавших над кровельной дранкой лачуг, точно указующие персты.

Фургоны, развозящие продукты, и экипажи стояли рядами вдоль запруженной мостовой. В некоторые как Раз загружали бочонки рыбьего жира, сосновые и дубовые доски – все, что привозили с близлежащих островов. Грузчики тащили огромные глыбы сверкающего льда с прилипшей к ним кое-где соломой в сараи на пристани, где свежую, только что пойманную рыбу взвешивали, чистили и солили.