СВР. Из жизни разведчиков - Алексей Полянский

Перед вступлением интервентов оба агента — Инсаров и Кабанцев были оставлены в Одессе «на оседание».

Им сказали: «Ждите, к вам придут».

К ним явился «Шарль».

А кто скрывался под кодовым именем «Калэ»?

Делафар знал, что «Калэ» — это Калистрат Григорьевич Саджая, бывший студент-медик Одесского университета, агент ВЧК, прибывший в Одессу незадолго до Делафара, человек, по словам Михаила Кедрова, решительный и бесстрашный.

Делафар должен был объяснить всем троим, что отныне они действуют под единым началом Особого отдела ВЧК.

Прибыв в Одессу, Делафар должен был встретиться с Инсаровым в «Мирографе» или у него дома на Карантинной, 4, квартира 2. Делафар решил, что безопаснее встречаться в «Мирографе», который посещает по делам фирмы множество людей.

Из беседы с Инсаровым Делафар выяснил, что тот часто бывает в «Доме кружка артистов» в Колодезном переулке, единственном отапливаемом месте в холодной Одессе, которое посещает местная художественная элита, старшие и высшие офицеры французских войск.

Нередко захаживал сюда и сам всемогущий начальник штаба войск Антанты на юге России полковник Фрейденберг, благосклонно относящийся к Инсарову. Полковник вообще считал себя знатоком искусств, покровительствовал артистам, особенно «кинозвездам», приехавшим еще летом для съемок на солнечной одесской натуре.

Информацию Инсарова, полученную в «Доме кружка артистов», Делафар считал чрезвычайно полезной.

Агент «Апостол» работал четко.

Обсуждая с другим агентом — бывшим подпольщиком и опытным конспиратором Иваном Кабанцевым возможные пути передачи информации в Центр, Делафар вспомнил классический пример: наполеоновский министр иностранных дел Талейран послал важное сообщение тайным секретным каналом, а его копию простой почтой.

Депеша, отправленная тайным каналом, была перехвачена, а копия благополучно попала к адресату…

Обычной почты в Одессе в это время не было.

Существовала другая почта — передача писем с нарочными за большие деньги. Доставка писем была поставлена на деловую коммерческую основу: четверть суммы вручалась при отправлении нарочного, остальное — при возвращении нарочного с ответом.

Гонцы пробирались на свой страх и риск через кольцо блокады, деникинские и петлюровские заставы, германские кордоны. Трудно себе это представить, но нарочные через неделю-другую часто возвращались и снова собирались в дорогу.

В одесских газетах Делафару доводилось читать такие объявления:

«5-й рейс. Одесса-Москва-Петроград и обратно. Принимаю только серьезные поручения и корреспонденцию. Отъезд 24 января. Скорое возвращение. Прием ежедневно от 2 до 5 вечера, Садовая, 15». («Одесский листок», № 10, 14. 01. 1919).

«Письмо с доставкой и поручения два раза в месяц. Первое предприятие, регулярно и добросовестно выполняющее задания с помощью специальных курьеров. Прием ежедневно от 3 до 5 ч. веч. в чайном магазине Дементьевой, Дерибасовская, 22».

(«Призыв», № 3, 18. 02. 1919).

Делафар понимал степень риска, с какой связана отправка донесений через курьеров, нанятых по газетным объявлениям. Возможность перехвата была велика, и Кабанцев по заданию Делафара начал поиски надежных нарочных.

Первое донесение в Центр должно быть отправлено в конце января.

Помочь Делафару внедриться в одно из штабных учреждений поближе к главному французскому командованию, как того требовал Центр, мог только один человек — Георгий Антонович Биллем, бывший сослуживец Делафара по экспедиционной конторе в Петербурге, открытой в 1914 году графом Леоном Карлом Лафером и занимавшейся получением и отправкой военного снаряжения.

В январе 1919 года Биллем, обрусевший француз, исполнял обязанности французского консула в Одессе вместо отсутствовавшего консула Энно и пользовался большим расположением французского командования, особенно начальника штаба полковника Фрейденберга, с которым не раз завтракал в отдельном кабинете в «Доме кружка артистов».

Биллем не удивился приезду Делафара в Одессу много народу бежало тогда на юг из голодной Москвы. Встретил его приветливо, вспомнил Петербург, четырнадцатый год, начало Первой мировой, контору графа Леона Лафера.

Потом спросил:

— Вы, Жорж, с начала семнадцатого работали во французской миссии генерала Нисселя?

— Да, Георгий Антонович, с марта семнадцатого.

— Завтра я буду у полковника Фрейденберга. Он как-то обмолвился, что ему нужен переводчик. Попробую с ним поговорить. Только учтите, с вами предварительно будет беседовать майор Порталь — начальник отдела контрразведки. Личность, скажу вам по секрету, неприятная, но дело свое знает.

Майор Порталь встретил Делафара сухо и настороженно. Минут пять он молча просматривал бумаги, затем, не поднимая взгляда, спросил:

— Вас рекомендовал наш консул господин Биллем. Откуда вы его знаете?

— Мы работали вместе в петербургской конторе графа Леона Лафера с августа четырнадцатого по март семнадцатого.

— Этот граф что, ваш родственник?

— Как будто дальний. Его хорошо знал мой отец.

Майор замолчал, будто о чем-то размышляя.

Потом спросил:

— Господин Делафар, а где вы родились?

— В Сестрорецке, под Петербургом, в 1894 году.

— А ваш отец?

— Во Франции, господин майор.

— Знаю, знаю, я не о том, — майор Порталь начал раздражаться, — в каком районе Франции родился ваш отец?

Делафар не сразу понял, куда клонит майор.

Потом сообразил — в разных районах Франции свои особенности говора, свой диалект, который при домашнем воспитании, принятом в то время в обеспеченных французских семьях, передается от родителей к детям.

— На юге, господин майор.

— А точнее не знаете?

Майор Порталь был, видимо, хорошим знатоком французских диалектов.

— В департаменте Воклюз, в городе Авиньоне.

— А мать?

— Точно не помню, господин майор. Как будто в небольшой деревушке на Роне близ Авиньона. Ее отец был кюре в местном приходе.

Майор усмехнулся и уже более дружелюбно продолжал:

— Ну что же, приступайте к работе. Дел для переводчика у нас хватает. Только прошу учесть следующее. Бумаги будете получать только от меня, мне же их отдавайте. Никаких набросков, записей, заметок у себя не оставлять. Желаю удачи!

Новый переводчик вел себя в штабе тихо и неприметно, ни о чем не спрашивал, знакомств заводить не пытался, к майору Порталю старался обращаться как можно реже.

Цепкая память фиксировала много ценного из рутинных бумаг, поступавших для перевода — интендантских отчетов деникинских штабов о количестве полученного от союзников имущества: сапог, гимнастерок, шинелей, нижнего белья, описей стрелкового оружия и боеприпасов, сведений по личному составу.

Иногда попадались документы оперативного характера — о дислокации войск, планах их перемещения и т. д.

К 27 января 1919 года первое донесение в Москву руководителя одесской резидентуры ВЧК Делафара — агента «Шарля» было готово.

31 января 1919 года председатель ВЧК Дзержинский и его заместитель Кедров читали донесение «Шарля».

Донесение извлекли из мятого грязного конверта с надписью: «Москва, Кисельный, 4 (2-е окно слева, стучать), Генриэтте Леже». Рядом карандашная пометка: «От „Шарля“ №1».

В конверте было два листа, мелко исписанных одним почерком, торопливым и неразборчивым, с ошибками и отдельными французскими словами, внизу стояла подпись: «Низко кланяюсь, твой Шарль».

В донесении «Шарль» сообщал о расстановке и моральном духе одесских частей интервентов, соотношении французских, английских, греческих и колониальных войск на одесском плацдарме. Намерения французов, по мнению «Шарля», состояли в том, чтобы подчинить своему влиянию весь юг и центр Украины, включая территорию Донбасса.

«Шарль» сообщал о сложных «извилистых» взаимоотношениях между ставками главнокомандующего всеми войсками Антанты на Ближнем Востоке генерала Феликса Франше д'Эспере, командующего войсками Антанты на Черноморском побережье генерала А. Вертело и местными штабами Одесского плацдарма.

Упомянул «Шарль» и о роли главного вдохновителя интервенции — премьер-министра Франции Жоржа Клемансо, того «кровожадного старца», чьим девизом была война: «Моя внутренняя политика — война, моя внешняя политика — война, я всюду веду войну».

«Шарль» пересказал даже сплетни о Клемансо, которые ходили о нем в среде французских штабных офицеров…

Проницательный «Шарль» быстро понял, что главной фигурой войск интервентов в Одессе является начальник штаба полковник Фрейденберг, выходец из России, человек сильный, властный и неординарный. И не случайно «Шарль» в своем донесении уделил полковнику много внимания, считая, что он может реально влиять на события.

«По общему мнению штабных, прибывший сюда главком союзных войск на юге России генерал д'Ансельм не более как тряпка. Бразды правления держит в руках начальник штаба полковник Фрейденберг. Его считаю главной точкой приложения сил…