Экипаж. Предельный угол атаки - Андрей Орлов

– Ничуть.

– Вы опытный пилот. Ни одного серьезного происшествия в воздухе. До перестройки вы колесили по СССР, возили грузы на Крайний Север, овощи, фрукты из Казахстана, Молдавии на Курилы, в Магадан. После развала страны стали летать за границу. Полгода были пилотным инструктором, обучали летчиков. Потом вас отправили в ОАЭ. Задача – полеты в Афганистан. Фирма, на которую вы работаете… в общем, достаточно темная лавочка, хотя ничего незаконного.

– Я устроен официально. – Карпатов пожал плечами. – Зарплата у меня легальная, оттого и небольшая.

– Главное, чтобы вовремя платили. – Бирнбом улыбнулся. – Знаете, почему талибы взяли Герат? Правительственным войскам, оборонявшим город, две недели не платили зарплату. Им это надоело. Они плюнули и ушли к талибам. Вы частенько занимались перевозкой грузов военного назначения, капитан. Возили из Голландии в Саудовскую Аравию военное снаряжение, противогазы.

– Даже танк однажды перебрасывали из Франции, – сообщил Карпатов. – Со всеми танкистами и собакой. Что вы еще про меня знаете, Джерри?

– Знаю, почему вас заточили в тюрьму. Вы и сами догадываетесь.

– Политика. – Карпатов вздохнул. – Талибам нужен вес в этом мире. Снаряды – лишь предлог. Выкуп им не нужен, у них хорошие спонсоры. Они будут держать нас здесь, пока считают нужным, а потом… Скажите, Бирнбом, если мы для вас – как бы это сказать? – прочитанная книга, зачем вы сюда приходите?

Бирнбом немного смутился.

– Хотите поспособствовать нашему побегу?

– Нет. – Журналист покачал головой. – Вернее сказать, хочу, но не имею права. Считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Журналисты – освещать события и не вмешиваться в их ход. Политики – вести переговоры, спецназ – заниматься реализацией решений политиков. Простите за цинизм.

– Да ничего, все нормально.

– Отсюда невозможно сбежать. – Бирнбом понизил голос. – Я говорю не про тюрьму, а про округу. На вас же, извините, клейма ставить негде. Вы так невыгодно выделяетесь на фоне местных жителей!

– Вы что-то знаете, Джерри, и не решаетесь сказать, – угрюмо вымолвил Карпатов. – Это касается нашей участи?

– Журналисту не положено много знать. – Англичанин вздохнул и посмотрел на часы. – Вы хорошо играете, мистер Карпатов. Если не возражаете, на днях я еще зайду.

Теперь в светлое время суток пленники почти не выходили во двор. Вакуленко зевал на посту с ответственной миссией – предупредить, если охранники войдут в дом. Глотов, Витька и Серега мастерили из обломков кроватей «холодное» оружие.

Серегино копье прошло полевые испытания, но вызывало резонные сомнения в своей практичности. Конструкторы решили не останавливаться на достигнутом. Они разломали проржавевшую отопительную и канализационную системы, купили за сто долларов тридцать коробков спичек у предприимчивого таджика-охранника. Витька набивал серой куски металлических труб, вколачивал сверху гайки, гвозди, болты, обломки кроватных пружин, закупоривал все это несчастье тряпичными пыжами.

Глотов из дужки кровати и металлических прутов мастерил «индейский» лук. На дужку он натягивал проволоку из панцирной сетки, а из прутьев точил стрелы. Однажды летчики опробовали этот лук. Стрела вошла в бетонную стену сантиметра на три, правда, сместилась на полметра от мишени.

Глотов заявил, что он усовершенствует конструкцию. Для этого необходимо приделать к луку неподвижную направляющую, и тогда точность попадания возрастет в разы. Хорошо бы еще раздобыть сварочный аппарат.

– Может, тебе еще и самогонный? – осведомился Серега, затачивая о бетонный пол все семь своих ножей, которые он остроумно обозвал неделькой и каждому предписал особое назначение.

В последних числах июня нарисовался Бирнбом. Весь день в городе трещали автоматные очереди, кричали талибы. Узники гадали, что случилось, и пришли к общему мнению, что ничего хорошего. На аэродром в этот день их не возили, причем безо всякого объяснения, что тоже выпадало из контекста и немного тревожило арестантов.

Бирнбом выглядел усталым, извлек из сумки бутылку ирландского виски, презентовал летчикам, выразительно постучал ногтем по шахматной доске, зажатой под мышкой. Он и Карпатов снова ушли в дальний угол, расставили фигуры. Первый пилот перехватил какой-то странный взгляд – любопытный, сочувствующий, немного смущенный.

– Как поживаете, капитан?

– Да в целом ничего, живем. – Карпатов пожал плечами. – Хотите что-то спросить? Я, кажется, догадываюсь. Почему я не лажу со своим коллективом, да? Вы знаете, что я целыми днями тружусь на аэродроме Кандагара, готовлю подрастающую афганскую смену. Вот на этой, собственно, почве…

– Меня не волнуют отношения в вашем коллективе. – Журналист двинул пешку. – О загадочной русской душе я кое-что слышал, но не увлекаюсь данной тематикой. Вы порядочный человек, капитан, и мотивация ваших поступков меня не очень интересует. Талибы взяли Кабул, – сообщил без перехода Бирнбом.

– Вот оно что. – Карпатов печально улыбнулся. – Свершилось, стало быть. Долго же они шли к этому дню. Сколько жизней положили!

– Талибы несколько месяцев подвергали город ракетным и авиационным ударам. Масуд предпринял попытку контрнаступления, но ничего не вышло. Характерно, что против талибов выступили почти все руководители моджахедов, даже лидер шиитской партии «Единство» Карим Халили. А толку? Талибы взяли Хазараджат, Герат, Джелалабад, перерезали дорогу на Саланг, обложили Кабул так, что воробей не выскочит. Самое интересное, что их поддерживает только Пакистан, а антиталибскую коалицию – Иран, Россия, Таджикистан, страны Западной Европы, Соединенные Штаты.

– И вся их мощь разбилась о моральный дух талибов, – проворчал Карпатов.

– Это следует признать, да. – Журналист кивнул. – Но и воюют они неплохо. Такую мощь для штурма собрали!.. Моджахеды, я считаю, поступили правильно. Зачем им дополнительные жертвы? Они переругались, обвинили друг друга в предательстве, побросали технику, военные склады и покинули город. Это сделали и Масуд, и Хекматияр, и хазарейские отряды. Так что смена власти в Кабуле прошла бескровно. Я только что оттуда. Впечатления ужасные. Столица в полном страхе. Талибы контролируют ее целиком, включая пригороды. Они уже навязывают свои порядки. Ахмад Шах отброшен на север, Раббани бежал. Схвачен и повешен на одной из площадей коммунист Наджибулла со своим родным братом. Ума не приложу, почему он не сбежал из страны. Бедняга до сих пор там висит. Талибы запретили снимать, пока труп окончательно не испортится.

– И что теперь с нами? – сглотнув, спросил Карпатов.

– Талибы становятся единственной фактической властью в стране, пусть и незаконной. Теперь им не нужно признание мировой общественности, официальных политических структур. Они на коне. Им плевать на всех и вся. Передохнут, подтянут силы, добьют Масуда на севере…

– Так что теперь с нами? – глухо повторил Карпатов.

– Ладно, не буду темнить. Теперь вас расстреляют, капитан. Вас и вашу команду. Простите.

Карпатов быстро оглянулся. Во дворе было пусто.

– Когда?

Бирнбом поднял пешку и посмотрел на ее донышко так, словно там был написан ответ на этот жуткий вопрос.

– Не сегодня. Думаю, и не завтра. Даже у талибов имеются своя бюрократия и некий, с позволения сказать, порядок. Рискну предположить, что вы узнаете об этом первыми. Есть у них древняя традиция, не сказать, что красивая. Перед казнью – где-то за день, бывает, что и за два – палач обязательно приходит поговорить со своей жертвой.

– Знаю о такой традиции, – проворчал Карпатов. – Непонятно только, зачем она нужна.

– Палачу виднее. – Бирнбом пожал плечами. – Он должен узнать человека, которого в недалеком будущем… Настроиться на него, увидеть свою жертву. В общем, простите, капитан, я недостаточно тактичен.

– Для журналиста вы предельно тактичны, Джерри. Благодарю вас. Сведения достоверные?

– Да. Получены из окружения Абу Умара. – Бирнбом поднялся, сгреб с доски фигуры.

– А партия?.. – растерялся Карпатов.

– Позднее доиграем, капитан. Обещаю.

Владимир Иванович смотрел, как уходил английский журналист. Тот ссутулился, шагал неуверенно, несколько раз оглянулся, вспомнил, что забыл шахматы, но не стал возвращаться.

Карпатов неподвижно сидел, смотрел на глиняную стену, на чинару, жмущуюся к забору, на темнеющее афганское небо, потом поднялся, прислушался. Из комнаты доносились приглушенные голоса. Витька крутил настройку приемника. В эфир врывалась китайская и турецкая речь, обрывки музыкальных произведений всевозможных жанров и направлений.

Затем отчетливо прозвучал голос диктора, говорившего по-русски:

– «Как передает агентство Рейтер, пятеро российских летчиков, которые десять месяцев находились в плену у талибов в окрестностях Кандагара, вчера были казнены. Подробности не сообщаются. Напоминаем, что грузовой самолет «Ил-76», приписанный к Казанскому отряду гражданской авиации, был захвачен движением Талибан в августе прошлого года. Переговоры об освобождении пленников срывались несколько раз. По мнению российских должностных лиц, вина за это лежит целиком на участниках переговоров с афганской стороны».