Срочно нужен герцог - Селеста Брэдли

Вульф немного приуныл. Это нарушало его планы. Дело в том, что он положил глаз на юную дочку хозяина гостиницы, уже успел лишить ее невинности и надеялся и дальше продолжать с ней развлекаться. Девушка, кажется, тоже ничего не имела против — тем более после того, как Вульф вложил ей в ладонь пару золотых монет. Но он понимал, что дело должно стоять не первом месте.

— Согласен, — вздохнув, согласился он и заткнул бутылку пробкой. Жертвенность не была свойственна ему от природы, и отказ от удовольствия давался нелегко. Однако игра стоила свеч.

Стикли нахмурился и склонился над письмом.

— Хоть я повидал немало чужих подписей, такой замысловатой никогда не встречал. Чтобы воспроизвести руку Брукхевена, мне придется практиковаться несколько дней.

Вульф был неприятно поражен этим известием.

— Что? Несколько дней? О нет, я столько здесь не выдержу! Так ужасно жить в этой покрытой плесенью конуре! Неужели нельзя побыстрее подделать эти каракули? Ну придумай же хоть что-нибудь!

Стикли пожал плечами:

— Выход один: обойтись без подписи. В конце концов, мисс Милбери не первая и не последняя невеста, которую бросает жених.

Радостный Вульф дружески похлопал Стикли по спине:

— Вот молодчина! — А затем снова откинулся на спинку стула. — А я придумал, как внести и свой вклад в общее дело и привнести в ситуацию элемент реализма. Мне жаль расставаться с таким отличным конем, но он выглядит слишком роскошным для таких, как мыс тобой. Поэтому нам лучше от него избавиться.

Вульф поднялся с места и подошел к камину, рядом с которым на полу валялась груда одежды.

— Хорошо, что мы не сожгли его вещи. — Он поднял с пола красивую синюю куртку и надел на себя. — Тесновато, но, говорят, сейчас все так носят. — Подойдя к окну, Вульф с довольной ухмылкой посмотрел на свое отражение. — Ну что? Как ты думаешь — похож я на маркиза?

Рейф тяжело вздохнул. Он надеялся узнать из разговора что-то важное, но был разочарован. Он услышал только, что разговор шел о каком-то письме, но потом голоса стихли.

Сидя один в темном сыром подвале, Рейф думал о Фебе. Как хорошо, что с ней сейчас все в порядке! И он скоро будет с ней. Даже если ему придется голыми руками устроить подкоп — он выберется отсюда.

Глава 46

Прошло пять дней после исчезновения Рейфа. На шестой день Феба вошла в кабинет Колдера.

Он сидел за столом и работал. Когда Колдер поднял голову от бумаг и посмотрел на нее, Феба догадалась по его глазам, что он что-то знает. У нее учащенно забилось сердце.

— Вы получили известие от Рейфа?

Колдер покачал головой и, встав из-за стола, предложил Фебе стул.

— Нет. Зато я кое-что услышал о нем. Я не зря нанял сыщиков: мое расследование увенчалось успехом. Следы его коня привели в деревушку Бернхилл. Там рассказали, что мужчина, подходящий под описание Рейфа, обратился к хозяину постоялого двора с просьбой обменять одного из своих коней на лошадь похуже и дал ему немного денег в придачу.

— Почему вы решили, что это Рейф? — нахмурилась Феба.

Колдер устало провел рукой по лицу.

— Хозяин гостиницы очень точно его описал. Вплоть до таких подробностей, как то, что на его синей куртке были серебряные пуговицы. В отличие от меня Рейф не любит украшать одежду золотом.

У Фебы засосало под ложечкой. Чтобы унять волнение, она принялась шагать взад-вперед.

А потом резко остановилась.

Нет, неправда. Рейф обязательно к ней вернется. Она точно знает.

А если не вернется… Тогда она собственными руками его задушит!

Феба должна сама его разыскать и все выяснить. Она должна узнать всю правду от него самого!

Она найдет его во что бы то ни стало.

Да, люди Колдера знают свое дело и прикладывают максимум усилий для поисков Рейфа, но в отличие от них Феба знает Марбрука. Знает его привычки и пристрастия и знает, где в последний раз его видели. Именно там Феба и начнет собственные поиски, руководствуясь чутьем и знанием его натуры. Она будет искать Рейфа до тех пор, пока не найдет. А вдруг он попал в беду и нуждается в помощи?

Феба с каждой минутой все сильнее была уверена, что так и есть на самом деле: Рейф в беде и его нужно спасти. Ей это подсказывало сердце.

И правда, что еще ей остается в этой ситуации? Томительное и бесплодное ожидание вконец измучило Фебу. Да, Колдер этого не одобрит. Не говоря уже о викарии. Но ведь она уже, кажется, решила для себя, что ей нет дела до того, что о ней думают другие люди, так ведь? Она уже не ребенок и не позволит, чтобы ей навязывали свое мнение.

Когда Феба приняла для себя решение, на сердце у нее стало легко. У нее опять появился смысл жизни, и она ощутила себя хозяйкой собственной судьбы. Она во что бы то ни стало найдет Рейфа, поможет ему выпутаться из переделки, в которую он наверняка попал. А потом они вместе вернутся домой.

И пусть люди говорят что угодно — ей всё равно.

Колдер был категорически против и разразился гневной тирадой:

— Ни в коем случае! Я запрещаю вам это! — Но Феба стояла на своем:

— При всем уважении, милорд, это не вам решать.

— Ну тогда ваш отец вам этого не позволит! — Феба рассмеялась:

— По-моему, его не интересует ничего, кроме вашей библиотеки. Он ничего не знает: ни того, что между нами произошло, ни того, что Рейф пропал. Не хочу ответить черной неблагодарностью на вашу заботу обо мне и моем отце, милорд, и идти наперекор вашей воле, но…

— По-моему, это никогда вас раньше не останавливало. Едва ли это остановит вас и сейчас, — мрачно заметил Колдер.

— Да, не остановит, — твердо сказала Феба и гордо вскинула голову.

Колдер даже не пытался ее остановить, понимая, что спорить бесполезно. И вскоре — одетая в дорожное платье и с сумкой в руках — Феба уже стояла в холле. Викарию она написала уклончивое и полное недомолвок письмо, довольно краткое, и более пространное и вразумительное послание оставила для Софи.

В этот момент в парадную дверь постучали, и лакей поспешил открыть. Принесли почту. А вдруг это весточка от Рейфа?

— Это для вас, мисс.

— От кого? — По штемпелю Феба определила, что письмо было отправлено из Бернхилла.

От волнения Феба выронила перчатку и дрожащими руками вскрыла письмо.

«Моя дорогая мисс Милбери, сожалею, что не могу выполнить данное вам обещание на вас…»

Письмо было коротким. Рейф был немногословен. По сути, это была записка, а не письмо. Лаконичность послания еще сильнее потрясла Фебу. Неужели у Рейфа даже не нашлось для нее слов?

От этого чудовищного вероломства у Фебы перехватило дыхание. «Я передумал на вас жениться». Словно речь идет о покупке нового костюма или склянки чернил! Феба смотрела прямо перед собой остановившимся взглядом и молчала.

Ей с трудом удалось сдержать рыдание.

Через некоторое время она овладела собой и почувствовала необыкновенное спокойствие. К ней неожиданно вернулось самообладание. Боль превратилась в ледяной комок в сердце.

Феба снова развернула письмо и стала всматриваться в строчки. Как утопающий за соломинку, она цеплялась за последнюю надежду, пытаясь найти там что-то, что сможет опровергнуть содержание послания. Сердце отказывалось верить в то, что твердил ей разум, и в то, что было написано в записке.

Колдер по-прежнему был у себя. Когда Феба вошла, он поднял на нее удивленные глаза:

— Вы передумали?

— Я… — Феба не договорила, потому что к горлу подступил комок.

Увидев ее бледное лицо, Колдер понял, что что-то случилось. Он встал из-за стола, торопливо подошел к Фебе и бережно взял ее за локоть.

— Садитесь, Феба. Успокойтесь и расскажите, в чем дело. — Не глядя на него, она молча протянула письмо.

— Оно не подписано. Скажите, это его почерк? — Колдер прочел письмо один раз, затем еще и еще. Когда он поднял глаза на Фебу, она уже сама знала ответ: это правда.

— Его почерк мне знаком с детства: ведь мы вместе учились. Так вот, почерк Рейфа очень похож на мой собственный. Можно было бы подумать, что это написано моей рукой.

Последняя надежда рухнула.

Двигаясь как сомнамбула, Феба подошла к окну и невидящим взглядом посмотрела на цветущий сад. Колдер тяжело вздохнул.

— Феба, — проговорил он осторожно, — стоит ли отдавать свою любовь тому, кто никогда не сможет ее оценить?

Она прислонилась лбом к прохладному стеклу. За окном моросил дождь. Он словно плакал, выражая сочувствие обманутой женщине. Фебе хотелось, чтобы весенний дождь омыл раны на ее обожженном болью сердце.

— Любовь не нуждается в том, чтобы ее кто-то оценил. Для тех, кто любит, любовь сама по себе награда.

— Увы, философия не моя стихия. — Колдер стоял, опираясь на большой письменный стол. — Я не склонен размышлять над такими понятиями, как любовь и смысл жизни. Да мне и незачем терять на это время: я уже нашел свое место в жизни.