Фронтовые повести - Адий Шарипов

Приняв такое решение, Володя ожил. Он будет действовать во всех трех направлениях: доставать винтовку, доставать форму, искать сближения с девушкой из столовой. Она его поймет, если у нее не совсем очерствело сердце. В городе все знают о гибели Володиной матери, знают, кто в этом виноват, и, наверное, нет такого жителя, кто бы не посочувствовал человеку в таком положении.

Жизнь его теперь приобрела смысл, важный смысл, которого не было раньше. И ему сразу же, можно сказать, стало везти.

В сумерках, сидя за столом у коптящей керосиновой лампы и обдумывая свои варианты расплаты с Ранкенау, он услышал угрожающее рычание Тигра. Кто-то приблизился к калитке. Послышался негромкий стук в окно. Володя шагнул к окну, но никого не увидел. Тогда он вышел во двор, прошел к калитке и в тени палисадника перед окнами увидел одинокую тень человека.

— Это я, дед Яков, — негромко сказал человек.

— Чего это вы, дед Яков, на ночь глядя? — спросил Володя.

— Дело есть. Пройдем во двор…

Дед Яков работал вместе с Володей в депо. Работящий, неразговорчивый, но всегда готовый прийти любому на помощь, дед Яков пользовался у всех уважением.

Они зашли во двор, и дед Яков спросил, есть ли кто-нибудь у него в доме.

— Никого, — ответил Володя.

Тигр, видя гостя в сопровождении хозяина, не издал ни звука.

В комнате они посидели с минуту за столом возле лампы, словно для того, чтобы удостовериться, что они — это они, дед Яков и Володя Хомяков, после чего старик попросил его выйти в сени для важного разговора.

— А то в окошко кто-нибудь заглянет и гадать начнет… — пояснил дед Яков.

Они вышли в сенцы. Володя сдвинул ведра и таз со скамейки, и они уселись на нее рядышком.

— В общем, так… — проговорил дед Яков после непродолжительного молчания. — С тобой хочет познакомиться одна дивчина. Как ты на это смотришь?

— Что за дивчина?

— Может, ты ее знаешь, может, не знаешь, но наверняка видел. Она тутошняя. Сейчас в столовой работает.

— Ну-ну, — обрадовался Володя, чувствуя, как удача сама идет ему навстречу. — Шура, что ли?

— Она самая.

Володя понял так, что дед Яков, добрая душа, решил помочь ему вот таким вот способом — познакомить с девушкой, чтобы ему легче жилось.

— А то ты совсем один остался, — будто читая мысли Володи, продолжал дед Яков. — Она в столовой работает, продуктами может помочь. Да и в другом, более важном деле всегда поможет, — сказал он с нажимом. — Хорошая, одним словом, девка, отказываться тебе нет резону.

Володя, скрывая радостное волнение, не знал, что и сказать в ответ.

— Можно… — наконец промямлил он неопределенно.

— Не можно, а нужно, — продолжал дед Яков. — Сама она к тебе не прибежит, так ты завтра ко мне заходи вечерком. Договорились?

— Договорились, — пробормотал Володя, не зная, как благодарить старика, и стараясь не выдать своего радостного волнения.

— Ну, тогда я побег…

Как ни старались фашисты сохранить в секрете время отправки двух эшелонов со станции, рабочие депо все-таки знали это время. Было оно известно, разумеется, и смазчику Володе Хомякову.

В этот день он принес на станцию в своей замызганной брезентовой сумке две магнитные мины английского производства. Мины передала ему Шура во время свидания у деда Якова. Она же и рассказала, как применять их, куда и как пристраивать. Сложности тут не было никакой, для установки такой мины требовались буквально мгновения, достаточно было прислонить их к железному брусу, как они накрепко припечатывались магнитом.

За сорок минут до отправки смазчики получили приказ смазать буксы и проверить колеса, Володя, держа в одной руке тяжелую брезентовую сумку и масленку с длинным носиком, а в другой молоточек на длинной ручке, пошел вдоль вагонов. Он начал с конца эшелона, полагая, что пока доберется к голове, то и сам освоится, и те немцы, которые деловито снуют возле эшелонов, делая последние приготовления, успеют привыкнуть к его фигуре.

Пристраивать мину под хвостовым вагоном не было никакого смысла, но под одним из передних — другое дело. После взрыва все последующие вагоны полезут один на другой, как будто перед ними поднялась вдруг мощная бетонная стена. Добравшись до первого вагона, Володя пролез под ним, вышел на другую сторону полотна, деловито постучал по колесам молоточком и снова, чем-то озабоченный, старательный, пригнулся и полез под вагон. Одно движение руки, и мина припечаталась возле колеса на ровной металлической поверхности.

Покончив с осмотром первого эшелона, Володя перешел ко второму и так же, без особых помех, пристроил вторую мину под цистерной с горючим.

Когда он шел от эшелонов, ноги его подкашивались. И только после того как эшелон тронулся, Володя пришел в себя и вытер грязным рукавом спецовки обильно вспотевший лоб.

…О том, что оба эшелона сошли с рельсов, Володя узнал перед самым обедом, услышал краем уха. Рабочие депо передавали шепотком это известие, однако фашисты шума на станции не поднимали, хранили гробовое молчание, видимо до поры до времени.

Вечером домой к Володе опять пробрался дед Яков и, шутливо покряхтывая, проговорил: «Ну и времена пошли! Раньше парни за девками бегали, а теперь все наоборот. Зайди завтра вечерком ко мне, вторая молодайка просит с тобой познакомить…»

На этот раз Володя встретился с Тамарой. Смуглое, обветренное лицо молодой партизанки при тусклом свете свечи не показалось ему привлекательным, но когда они заговорили о деле, когда он услышал ее глубокий грудной голос и освоился с ее манерой говорить, он понял, что женщина эта умна, незаурядна, что живет она напряженной душевной жизнью.

Они прикинули план совместных действий. Володя не имел представления о работе связиста, не знал азбуки Морзе и никогда не работал на ключе, поэтому не мог выполнять функции связного, как Шура. Но у Володи был Тигр, который был обучен носить почту на ошейнике. Умная овчарка охотно выполняла такие поручения и находила адресата по сложным маршрутам. Договорились, что первая встреча партизанского связного с четвероногим почтальоном должна быть в присутствии Володи. Собака должна привыкнуть именно к этому человеку и не отдавать своей ноши никому другому. О времени и месте встречи Володе будет сообщено на днях.

— А нет ли у тебя знакомых на том хуторе, что стоит возле моста через реку Беседь? — спросила Тамара. — Мне необходимо попасть туда на несколько дней.

Володя написал записку своей двоюродной сестре Тане, которая жила на том хуторе. Он просил приютить на несколько дней подательницу записки, которая потеряла семью и не может устроиться на работу.

— Нас интересуют сведения о фашистах на станции Белинковичи, — продолжала Тамара. — Кто бы мог узнать, сколько их там и какое у них вооружение?

Володя сказал, что за это дело он может взяться сам — его частенько посылают в Белинковичи по работе.

Договорились, что партизанский связной для работы с Тигром придет через два дня в березовую рощу за городским кладбищем. Он же должен обучить Володю кое-каким элементам шифровального дела.

Партизанский сон чуток, как сон птицы. Партизаны могут не сомкнуть глаз по нескольку суток, но могут вздремнуть даже на ходу и вновь обрести нужные человеку силы. При малейшем шорохе партизан просыпается и, еще не успев открыть глаза, хватается за оружие…

Тамара спала в сарае, спала как дома, на матраце с подушкой, под теплым стеганым одеялом, спала как убитая, но мгновенно вскочила, как только услышала шорох метлы во дворе. Подойдя к двери, она выглянула через щелку во двор. Там было еще темно, небо только начинало светлеть на востоке. Но Тамара узнала смутно различимый силуэт деда Якова, подметавшего двор. Она быстро оделась, стараясь не скрипнуть дверью, тихонько отворила ее и перешагнула через высокий бревенчатый порог. Дед Яков, продолжая размахивать метлой из стороны в сторону, приблизился к ней.

— Что вы так рано поднялись, не спится? — спросила Тамара.

— Разве сейчас до сна, милая? Часок вздремнул — и хватит. На работу уже пора собираться. А пока надо двор подмести да за ворота глянуть, как там да кто там, — пояснил дед Яков.

— Мне, пожалуй, пора уходить, — сказала Тамара.

— Не торопись, дочка. Чуть попозже в тот же хутор соседка поедет за картошкой. Я договорился, чтобы она и тебя с собой взяла. Вдвоем-то вам веселее будет. А пока идем в хату, позавтракаем чем бог послал…

Через полчаса у ворот деда Якова остановилась телега, в которую был запряжен серый невзрачный мерин. Ярко-рыжая веснушчатая дивчина резво спрыгнула на землю и вошла во двор. Увидев Тамару, она затараторила как сорока:

— Ну, поехали, лошадь запряжена, я готова! По дороге будем тары-бары разводить, а то одной скучно, да еще какой-нибудь черт привяжется.