Попаданцам предоставляется общежитие! (СИ) - Макарова Алена

-- Я хотела, чтобы ты пришла ко мне… одной тут так холодно…

Я вспомнила жутковатое чувство, охватившее меня в последнем кошмаре, и поежилась. Вроде ничего в нем опасного не происходило, а страшнее всех прочих показался. А она там постоянно сидит, мучается. Тут за любую возможность уцепишься, лишь бы компанию найти. Хотя…

-- Так ты же из зеркала вылазить можешь! По приюту ночью бродила, под моим обличьем ко всем в гости заглядывала. Удовольствие доставляла!

-- У меня это редко получается, в твоем портрете мало магии, надолго не хватает…

-- А без него ты никак не можешь?

-- Нет, ведь я лишь твое отражение….

Я задумалась. Что-то тут определенно не сходилось, но что именно… надо будет потом еще над е словами поразмыслить…

Но девчонка за прозрачным стеклом казалась такой печальной и несчастной… И от смерти меня спасла, значит, точно не со зла, от отчаяния и глупости все свои кошмары насылала. Ладно, разберемся! С собой зеркало в столицу возьму, может, там знающие маги найдутся, помогут зазеркальницу из ее ледяного лабиринта высвободить…

Эпилог

-- Сначала мы тащить! Мы первей приходить!

-- Как пришли, так и разбежитесь! После нас затащите!

-- Наша никогда не бежать! Даже от Веры! Сами уходить!

-- Ну все, скотина зеленомордая, сейчас я из твоей шкуры цветные сапоги сделаю!

Орки становиться эксклюзивной обувью не пожелали и дружно схватились за шипастые дубинки. Брошенные ими тяжеленные дубовые доски с печальным грохотом шмякнулись на землю, сегодняшний день складывался для них на редкость неудачно.

Сначала неумелые, но очень старательные грузчики пытались не тащить на себе громоздкие штабеля, а просто толкать их по дорожке – так казалось быстрее. Впечатление оказалось обманчивым: зловредная древесина старательно цеплялась за каждую колдобину, поднимала тучу пыли и категорически отказывалась перемещаться самостоятельно.

С тем, что доски катиться не умеют, орки смирились не сразу, но перевоспитать упрямые стройматериалы не получилось. Пришлось на собственных плечах переносить.

Следующую пакость подстроила дверь в приют. Сразу за ней коридорчик круто изгибался, и втиснуть в него длинные доски никак не получалось. Фляжка огрского самогона процессу заталкивания помогла плохо: выструганное дерево скрипело, трещало, пружинило, но сгибаться под нужным углом все равно не хотело. Наверное, выпили мало.

Орки совсем уж было собрались за добавкой сбегать, чтоб лучше запихивалось, да жаль, помещали. Хорошую и правильную работу всегда кто-нибудь подпортить норовит. Личи тоже притащили к входу какие-то ящики и потребовали немедленно освободить дорогу. Как будто не видят: тут и без них делом заняты, кому за самогоном бежать решают!

Зеленомордые радостно уронили осточертевшие доски и приготовились с боем доказать свое право на тяжкий труд и первый вход. Тем более, что пока дерешься, ничего носить не надо.

Предводитель личей брезгливо оглядел сбежавшуюся на скандал толпу (кобольды уже вовсю принимали ставки на исход сражения), вооружившихся орков, перегородившие вход тяжеленные доски…

-- Ладно, живите пока! И так вокруг бардак, еще и вашими трупами двор загаживать. Через центральную дверь зайдем.

Четверка личей неторопливо, с достоинством, хоть и немного скособочено (переносимые ящики весили немало) скрылась за углом здания. Победить в схватке нетрудно, экая невидаль - кучку зеленомордых в тонкий блин раскатать. Но ведь тогда придется еще и их груз перетаскивать!

Разочарованные зеваки поспешили по своим делам -- при таком грандиозном ремонте каждые руки на счету, это вам не очередную дырку в крыше заделывать. Кобольды довольно пересчитывали собранные монетки: на столь неожиданный исход скандала поставить ни одно разумное существо не догадалось. Орки с дружным стоном схватились за голову (некоторые – так и не выпустив из рук дубинку) – о том, что в приют можно зайти и через другие двери, они как-то не подумали.

Я еще пару минут понаблюдала за такой привычной суетой во дворе, за ставшими уже почти родными постояльцами. И со вздохом отошла от окна. Завтра меня здесь уже не будет.

Расследование Вилена закончено, он возвращается в столицу . Придется и мне туда перебираться, хоть и жаль со всеми расставаться. Да и страшно – что я в чужом большом городе делать буду? Дома сидеть, фаевые борщи варить, на званые приемы шляться? Или Виленовы тапки сторожить, когда он на очередную герцогскую проверку укатит?

Жизнь в приюте по всякому обозвать можно (желательно непечатно и по-огрски – у них самые сочные ругательства в ходу), но скучной ее назвать – язык не повернется! А в этой столице, без дела… С тоски же помру!

-- Бросаешь меня тут одну, сиротинушку! На растерзание! Вурдалакам злобным, да зомби соблазнительным. И не стыдно ведь ни капельки, не жалко меня бедную!

Слоняющаяся по кабинету Ольга скорчила в плаксивой гримасе совершенно ненакрашенное лицо и запричитала на манер деревенской бабки, четко попав в такт моим тревожным мыслям. Может она еще и телепат в придачу?

-- Жалко. Еще как жалко! Никто теперь этих бедолаг от тебя не защитит, будешь угнетать и домогаться на законных основаниях.

Подруга тут же перестала ныть и довольно улыбнулась: идея стать грозой всея приюта приятно грела ее душу и самолюбие. Я попросила Вилена, чтобы на мое место назначили именно Ольгу, -- она и постояльцев знает, и в обиду их не даст. Хватит нам пришлых алхимиков, которых подопечные только в качестве ингредиентов для зелий интересуют. Своя-то ведьма если и прибьет, то хоть за дело!

-- Зато теперь эти бездельники постараются поскорее грамоту выучить. Чтобы получить, наконец, гражданство и от тебя сбежать . Или, чтобы мне в столицу жалостливые письма писать: «Милая тетенька комендантша, сделай божецкую милость, забери нас отседа. А иначе никакой нашей мочи нет, ведьма нам прямо в харю заклятьями тыкает!»

-- Это чего? -- удивилась Ольга, -- Уже накарябать успели, заранее?

-- Да ну тебя, неужели не узнала? Классика все-таки.

-- Пушкин? – попробовала угадать ведьма. Из всех русских писателей она признавала (а возможно, и знала) только одного. Зато по нему уж оттопталась, как медведь по малиннику, призывая дух бедного поэта по поводу и без. Может, рассказать ей про Чехова, пусть хоть в компании страдают?Или по очереди…

Совершить преступление против родной литературы мне помешала Чанка с подарком. Наша с Виленом свадьба должна была пройти в столице, положение доверенного лица герцога обязывало к совершенно ненужной шумихе и помпезности.

Отсутствие приглашения не помешало большинству соприютников осчастливить меня чем-нибудь «на память». Склерозом я вроде бы не страдала: забыть, как на меня однажды голодный упырь охотился или гаргульи засаду устроили (еще и жалуются, заразы, что люблю их мало) не получалось при всем желании. Но гостинцы все равно принимала с удовольствием. Даже самые… оригинальные -- зачем зря народ обижать?

Кобольды презентовали мне красиво оформленное пособие по составлению идеальной кляузы (в столице точно пригодится). Лепреконы -- горшочек золота, скелетоны – кинжал, огры оторвали от сердца бочонок самогона (тоже в стольном граде может понадобиться).

Домовушки вручили банку экспериментального варенья из шия: видимо, решили, что бывшую комендантшу уже не жалко. Есть я его точно не собиралась, мне сиреневая дрянь и в виде каши надоела, а от прошлой пробы до сих пор зубы ломит. Но в дорожный сундук все-таки заботливо припрятала – угощу кого- нибудь особо неприятного. Или Вилена отравлю, если плохо вести себя будет!

Дейв преподнес мне браслет изумительно тонкой работы и прочувствованную речь. Настолько длинную, что я успела во всех подробностях рассмотреть его подарок. Дивной красоты вещица: несколько крупных зеленых камней в обрамлении ажурной вязи из серебряных нитей – то ли цветы такие необычные, то ли птицы крыльями взмахнули, - сразу и не скажешь. Каждый раз при взгляде на браслет что-то новое чудится…