Тайны древних руин - Тихон Пантюшенко

Этот случай вспомнился в связи с тем, что здесь, в коридорах подземелья, была такая же непроглядная темнота, как и тогда на кладбище: и странное дело, бледные бесформенные пятна фосфорического света не только не рассеивали темноты, но, наоборот, усиливали ее, вызывали чувство придавленности, пугали своей непонятной таинственностью.

Музыченко зажег спичку, и мы начали присматриваться к надписям у каждой пирамиды черепов. Плоские камни и на них незнакомые слова: «Battaglione... Reggimento...» Но что это? У одной из пирамид— текст и числа: «...13—19 Ottobre nella battaglia vicino a Kephalourisi sono stati periti 287 soldati». Я еще не до конца осознал смысл этой фразы, но уже понял, что в наших руках оказались сведения исключительной важности.

—Петя, ты понял, что все это значит?— спросил я Музыченко.

—Зрозумив, зрозумив. Ты хутчише пэрэпысуй, а то нэ выстачэ вогню.

И по мере того, как я переписывал эту надпись, каждое слово становилось понятным без перевода: «Ottobre», «battaglia», «Kephalourisi», «soldati». Кто скажет, что ему эти термины не знакомы? Я, может быть, и прошел бы мимо этой каменной плиты, если бы но ключевые слова найденного текста: «13—19 Ottobre... Kephalourisi...» Ясно, о чем идет речь. Но они понятны для того, кто изучал эту страницу истории, кто знал, что 13 октября тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года произошла балаклавская битва. Но как много случайностей на пути к этой находке? Начать хотя бы с того, что меня направили на военную службу именно в г. Севастополь. Потом курсы радиотелеграфистов, организация поста ВНОС номер один, знакомство с Маринкой и Анной Алексеевной, экскурсия на итальянское кладбище, случай с Толей Кочетковым и, наконец, поиск следов русского отряда на Кефаловриси. Все эти события кажутся случайными и друг с другом не связанными. Но так только на первый взгляд. В действительности же они как высокая пирамида камней. Выпадет один из них— и конструкция рушится, превращается в бесформенную груду кусков горной породы.

Закончив переписывание текста надписи, мы подошли к отверстию и с помощью Севалина один за другим выбрались из подземелья. Нас забросали множеством вопросов. Десятиклассников интересовало все: много ли останков погибших воинов, какая форма подземелья, что искали и чем закончились наши поиски. Я не стал рассказывать о своей находке. Нужно было еще раз взвесить все как следует, посоветоваться с Анной Алексеевной. Ведь она вела научный поиск и знала о балаклавской битве больше, чем кто-либо другой. Как тут не вспомнить старую русскую пословицу: сначала нужно перекреститься, а потом уже браться за святцы. Именно так, а не иначе.

Ребятам я рассказал, что подземелье имеет форму креста, лучи которого сориентированы по направлению стран света.

—А зачем это вам?— поинтересовался Кочетков целью нашего пребывания в подземелье?

—У военных во всем должна быть ясность.

Это объяснение, кажется, удовлетворило не только Толю, но и самого Бориса Фомича. Учитель зачем-то потрогал край крышки, лежавшей у отверстия, и сказал:

—А теперь, ребята, надо заделать эту дыру так, чтобы незаметно было, иначе смотрительница часовни будет недовольна.

Нашлись мастера, и вскоре металлическая крышка была укреплена на своем прежнем месте так, словно никакого происшествия здесь и не было.

На обратном пути Лида взглянула на меня и тихо сказала:

—Дурит Маринка, а придет домой, будет реветь.

—Да нет, не похоже что-то.

У Лиды своеобразная манера: если она берет под руку, то не одной, а обеими руками. Вот и сейчас она охватила кольцом мою руку, слегка оперлась и, лукаво посматривая на меня, сказала:

—В нашем классе был недавно диспут: место человека в жизни советского общества.

—И знаете, что ответила на этот вопрос Михеева? Можно сказать?— спросила ее Таня.

—Говори, что тут такого.

—Выйти замуж за любимого человека и нарожать кучу детей.

—Прости меня, Лида, но это мещанский идеал,— вмешался Валерий.

—И как реагировали на это в классе? — спросил я Михееву.

—Кто как, по-разному.

—Что, были и такие, которые тебя осуждали?

—Были, и не мало. На что Таня и та, правда, только мне лично, сказала: «Вот это идеал — плита да пеленки». Но не всем же быть Жанной Д'Арк.

—Правильно, Лида,— поддержал я Мнхееву.— Нет более благородной цели, чем воспитание детей. Я, например, готов поклониться до земли, стать на колени перед всеми, кто вырастил, растит или готовится  растить детей. Мать— это святое слово. Лида сказала на диспуте просто и понятно, и не ее вина, что некоторые за этой кажущейся слишком простой формой не рассмотрели глубокого смысла.

Не успел я закончить свою фразу, как Лида высвободила свои руки, обхватила ими мою шею и при всех звонко поцеловала.

—И мне нисколечко но стыдно,— сказала она, снова беря в кольцо мою руку.

—Это, конечно, трогательно,— с заметной иронией сказал Севалин.— Я не отрицаю, что человек должен приносить пользу обществу. Но должны же быть у человека и свои интересы. И вот тут-то и начинается «но». Я живу один раз и мне не нужно царства небесного. Я хочу прожить свою жизнь так, чтобы всегда мог сказать: «Так держать».

—Ну-ну, и что же дальше?— спросила Лида.

—А что дальше? Вы же не станете отрицать, что есть существа слабые и есть сильные. Я уважаю только сильных.

—Значит, вы должны больше других существ уважать нашего совхозного быка.

—Ценю твой юмор, Лида, но мы говорим о вещах в переносном смысле.

—Ну хорошо. Какие же люди, в вашем понимании, относятся к сильным личностям и какие к слабым?

—Быть сильным— значит, подчинять себе других, слабым— подчиняться самому.

—А без подчинения нельзя? Просто чтоб, по-товарищески.

—Просто, как ты говоришь, не бывает. Люди могут дружить, но при этом кто-то кому-то подчиняется. Вот взять хотя бы тебя и Таню. Ни ты, ни она, наверное, даже не обратили внимания на одну мелочь.

—Какую?

— «Можно сказать» спросила тебя Таня.

—Ну и что тут такого?

—Ничего. Так кажется тебе и, может быть, Тане. А для других вопрос твоей подружки— лакмус, по которому легко определить характер ваших отношений.

—Какими же кажутся вам наши отношения?

—Ты руководитель, она подчиненная.

—Чепуха! — энергично возразила Лида.— Вы знаете, как чистит меня Таня, когда я сделаю что-нибудь не так как надо?

Вообще-то Севалин, как мне кажется, в чем-то прав. Роль лидера в группе людей, в особенности школьников, общеизвестна. Но нельзя не согласиться и с Лидой, которая высказала интересную мысль о возможности таких личностных отношений, которые основаны на принципе, если так можно сказать, взаимного руководства и подчинения. Севалин не допускает возможности таких взаимоотношений. Для него существуют только основные тона. Оттенков он не признает.