Гирум - Глеб Вышневецкий

Смолин понимал, что ему чего-то недоговаривают, возможно, из-за недостатка доверия, возможно, из-за желания использовать втемную, но деваться особо было некуда. Вчера, помимо присягания Аэс-Шаеру, что было равносильно договору о поступлении на службу взамен предоставления не только оплаты в виде жилья, еды, денег и прочего, но и определенную защиту, Александр дал еще и ученический обет, который определявший обязанности сторон в обучении. После этого Смолин был предоставлен самому себе, так как у гроссмейстера были какие-то дела, отложенные из-за нежданного появления в его расписании нового ученика, но требовавшие безотлагательного участия. И это время Смолин потратил на изучение башни. И больше всего внимания он уделил библиотеке. Она отнюдь не напоминала уходящие в мрачную даль ряды шкафов до потолка, с полками, прогибающимися под весом многотысячелистовых талмудов, паутины, плесени и пыли. Нет, разумеется, были в ней и такие шкафы, заполненные книгами в кожаном переплете, целых два, но высота прочих семи была вполне обыденной, несильно превышающей человеческий рост. Он вытащил наугад пару книжек и осмотрел их.

"Да уж, книгопечатанием и целлюлозно-бумажной промышленностью тут пока и не пахнет", — подумал он, осматривая довольно грубые на вид, но гладкие на ощупь страницы и буквы, хоть и сильно похожих, но в мельчайших деталях друг от друга отличающихся. Зато пахло магией. Принцип местного книгопечатания был довольно несложен: переписчики, люди, обладающие каллиграфическим почерком и получающие за это очень неплохие деньги, копировали текст на бумагу, после чего ее зачаровывали на прочность и гладкость. Такая книжка не изнашивалась, даже проходя через сотни рук и неудивительно, что две различные книги практически не отличались друг от друга. Был у них лишь один недостаток: алфавит, используемый в них, был совершенно непонятным. Только сейчас Смолин осознал, что он, пусть и умеет читать и писать, но все равно неграмотный, как и Квил Берк, и Вер-Таал. Пытаться изучать язык в одиночку, пусть и имея такой источник, как библиотека, он не стал, справедливо полагая, что Аэс-Шаер наверняка этим вопросом озаботиться. Поэтому он, с сожалением окинув шкафы взглядом, покинул библиотеку и отправился дальше, сопровождаемый проводником.

В целом башня вполне соответствовала его представлениям о средневековом сооружении, хотя и с определенной спецификой. Почти шестидесятиметровое каменное сооружение имело в первую очередь служебное значение и предназначалось для создания опорного узла обороны в случае городских боев. Поэтому в ней имелось подземное хранилище, заполняемым городом в случае войны всем, что могло потребоваться в случае осады: едой, оружием, снаряжением. Имелась и своя тюрьма, в которой могли содержаться любые пленники: и обычные люди, и маги. Камера для магов была покрыта материалом, по своим свойствам напоминающий тот, которым была покрыты стенки бункера Маркова. Имелся в ней и негатор, подобный тому, что он снял на корабле, но отличающийся мощностью.

В баше жили многочисленные слуги и рабы, обеспечивающие ее нормальную жизнь, располагались конюшни, в которых обитали многочисленные верховые животные, от обычных лошадей до санокских гаруков и местных крайсов, внешним видом напоминающих киношных рапторов. И это обстоятельство сильно удивило Смолина, ведь животным требовалось обеспечивать постоянный приток свежего воздуха и, в тоже время, не допускать появления неприятных запахов. Как известно, теплый воздух всегда поднимается наверх, и свежий воздух с трехметровой высоты, где начинались первые окошки-бойницы, откуда можно было провести вентиляцию, просто не смог бы достичь конюшен. А потому приходилось активно использовать заклинания. Впрочем, невозможность постройки конюшен за пределами башни объяснялась достаточно просто. Дело в том, что земля в городе была очень дорогой, и тем дороже, чем "престижнее" район. Башня же была частью оборонной системы города, а потому в стоимость ее содержания входили лишь текущие расходы, без налога на занимаемую площадь. Потому вместо того, чтобы платить за землю, маги просто обновляли вентиляцию. Размеры же башни определялись количеством защитников, которое ее могло оборонять, ведь невозможно защитить периметр в сотню метров лишь десятком солдат. Потому в городах новые башни строились крайне редко, лишь по решению Великого совета или личному указу кагана. А за городом их практически не строили, так как вес владельцу давал не сам факт обладания недвижимостью где-нибудь в районе границы с Кар'аатской пустынею, а ее расположение в черте города, желательно крупного. Именно поэтому, когда владельцу башни требовались новые помещения, то ей предстояло расти вверх, а не вширь.

И, видимо, поэтому планировка башни Аэса была очень запутанной. Множество переходов, галерей, винтовых лестниц соединяли самые разные уровни и места этого сооружения. Представляя собой поставленный на торец кирпич со сторонами в сто пятьдесят и сто метров, башня имела множество этажей, каждый из которых имел различную высоту. Нередки были многоэтажные комнаты, или этаж, на котором находилось всего три или четыре. Поэтому Смолин их окрестил уровнями, а местные не называли никак, предпочитая называть нужные им места.

На первом уровне располагались конюшни и складские помещения, на втором — что-то вроде приемного зала высотою в три этажа, который опоясывали многочисленные помещения для слуг, рабов, кухня, кладовые и все остальное, относящееся к снабжению и обеспечению. На третьем уровне была казарма, арсенал, кузница, тренировочные залы, в общем, это был уровень защиты и, нередко, нападения. На четвертом уровне располагались жилые комнаты учеников, больше напоминавшие кельи, как по размерам, так и по скудности обстановки, и тут Смолин начал четче ощущать разницу между отношением гроссмейстера к ним и к нему. И лишь с пятого начинались непосредственно учебные помещения-аудитории, алхимические лаборатории, зал для поединков, библиотека и все остальное, ради чего Смолин и остальные ученики здесь и оказались.

Впрочем, все, что находилось выше четвертого уровня, уровня охраны, ему показывал уже Гин-Гокир, смуглый юноша, недоумевающий, почему ему, магу, готовящемуся подтвердить пятую ступень, поручили опекать какого-то неумеху еще не прошедшего третьей. Но спорить с гроссмейстером не решались даже его ученики, а потому все недоумение через презрение вылилось на Смолина. Особенно он разозлился, когда выяснилось, что это недоразумение, каким-то невероятным чудом оказавшееся в башне, даже неграмотно. Хотя, что еще можно ожидать от ничтожества, которое даже разговаривает с жутким акцентом. Ведь даже большинство ю'нусов умели хотя бы нормально разговаривать, а некоторые и читать, и писать. Этот же лишь глупо рассматривал буквы, будто картинки. Впрочем, учитель, приказывая показать новому ученику башню и отвечать на все его вопросы, не говорил, как именно нужно с ним обращаться…