Не любовью единой (Новеллы о женских судьбах) - Ольга Воронцова

* * *

А годы летели. Екатерине шел уже пятый десяток, когда ей показалось, что такой мужчина наконец нашелся. Он был некрасив, с кривыми ногами, одноглаз, как мифический циклоп Полифем, неряшлив в одежде. Екатерина знала его уже много лет, иногда встречала во дворце на приемах и балах и каждый раз с улыбкой вспоминала, что этот рослый офицер в памятном 1762 году, будучи еще совсем юным вахмистром, оторвал от своей сабли серебряный темляк и, опустившись на колено, подал его Екатерине. Великой княгине было необходимо показаться солдатам в офицерском гвардейском мундире, она нашла подходящий по размеру, но не хватало темляка к сабле, и вахмистр Григорий Потемкин сорвал свой и отдал его будущей императрице.

С Григорием и Алексеем Орловыми роман Екатерины подошел к концу, уже пару лет она пускала к себе в постель молодого князя Васильчикова, но по-прежнему искала свой идеал. И в один прекрасный миг у нее словно спала пелена с глаз. Ее мужчина, оказывается, все время был рядом, не писаный красавец, а настоящий солдат и преданный друг, нежный и опытный любовник и вместе с тем светлый государственный ум. Впервые в жизни Екатерина нашла близкого человека, с которым могла говорить на равных.

Генерал-лейтенант Потемкин был добрым приятелем и собутыльником братьев Орловых, но в отличие от них каждый раз наутро он не мучился похмельем, а шел на заседания в государственный совет, с помощью которого Екатерина проводила свои реформы, или отправлялся в действующую армию бить турок. Рано или поздно императрица должна была прозреть и увидеть Потемкина в настоящем свете.

Увы, это произошло слишком поздно.

* * *

В 1774 Потемкин был отозван из армии в Петербург, назначен генерал-адъютантом, вице-президентом Военной коллегии и возведен в графское, а затем в княжеское достоинство. Много лет спустя Екатерина II говорила о Потемкине: "Он был мой дражайший друг... человек гениальный. Мне некем его заменить!"

К сожалению, Потемкина было некем заменить как раз не в Петербурге, а на окраинах империи. Там приходилось подавлять восстание Пугачева, который, называя себя чудесным образом спасенным царем Петром Федоровичем, казался Екатерине восставшим из гроба кошмаром. Там же, на окраинах империи, вершились великие дела. Потемкин на деле выполнял грандиозный план Екатерины по завоеванию Константинополя и выхода России в Средиземное море. Императрица безумно ревновала Потемкина, но она слишком любила его, чтобы держать его при себе в "золотой клетке". Наконец-то она выбрала себе достойного суженого и не прогадала. Вероятно, она и сама понимала, что без князя Потемкина она не стала бы Екатериной Великой, а Россия не переживала бы свой золотой век при ее правлении. Без практических дел Потемкина Екатерина так и осталась бы в истории всего лишь временным узурпатором российского престола.

Она пишет своему возлюбленному в армию то нежные письма: "Ни время, ни отдаленность и никто не переменят моего образа мыслей к тебе и о тебе", то упрекает его в изменах. Когда князь просит назначить нового генерала в свою армию, Екатерина сразу думает не о генерале, а о его смазливой женушке и пишет Потемкину уж совсем не по государственному: "Позволь сказать, что рожа жены его, какова ни есть, не стоит того, чтобы ты себя обременял таким человеком".

И светлейший, уже далеко не мальчик, выказывает на удивление романтические чувства. Достаточно прочесть его письма к Екатерине, вернее, коротенькие записки, приложенные к отчетам о государственным делах.

"Жизнь моя, душа общая со мною! Как мне изъяснить словами мою к тебе любовь. Приезжай, сударушка, по ранее, о мой друг! утеха моя и сокровище бесценное, ты, ты дар Божий для меня. Матушка-голубушка! дай мне веселиться зрением тебя, дай мне радоваться красотою лица и души твоей, мне голос твой приятен! Целую от души ручки и ножки твои прекрасные, моя радость!"

Екатерина тайно обвенчалась с Потемкиным, но ничего хорошего из этого не вышло. Роман в письмах с короткими свиданиями во время наездов Потемкина в столицу не мог продолжаться долго. Длился он всего два года, но любовь осталась почти на всю оставшуюся жизнь.

* * *

Екатерина была уже не юной девочкой, жизнь проходила, и трудно осуждать императрицу за то, что ей хотелось хотя бы немного женского счастья. И современники Екатерины, и мы с вами с чувством благородного негодования осуждаем Потемкина за то, что он самолично подобрал своей любимой замену себе. Обычно в этом видят только холодный расчет прожженного царедворца, который не желал терять влияния на императрицу. Наверное, играл роль и этот расчет, ведь Екатерина, по ее собственному признанию, очень поддавалась чужому влиянию, и глупо было бы ставить под угрозу все, что было сделано ею с помощью Потемкина для государства в зависимость от следующего возлюбленного императрицы. Но в том, что это был не один голый расчет Потемкина, сомневаться не приходится. Достаточно прочесть его прощальное письмо к Екатерине.

"Позволь, голубушка, сказать последнее, чем, я думаю, наш процесс и кончится. Не дивись, что я беспокоюсь в деле любви нашей. Сверх бессчетных благодеяний твоих ко мне, поместила ты меня у себя в сердце. Я хочу быть тут один преимущественно всем прежним для того, что тебя никто так не любил; а как я дело твоих рук, то и желаю, чтоб мой покой был устроен тобой, чтобы ты веселилась, делая мне добро; чтоб ты придумывала все к моему утешению и в том находила себе отдохновение по трудам важным, коими ты занимаешься по своему высокому званию. Аминь".

Любовь прошла, перегорела, остался легкий и светлый пепел грусти и благодарности. Отныне между Потемкиным и Екатериной устанавливаются теплые и слегка иронические отношения. Она пишет светлейшему в армию: "Деру тебя за уши и обнимаю, а Измаил должен быть взят".

* * *

Это было время самых славных ее побед, самый пик ее всемирной славы. Наконец-то о ней с испугом и затаенной завистью заговорили в Европе.

Там с нескрываемым страхом наблюдали, как на Востоке пробуждалась от вековой спячки и распрямлялась во весь огромный рост мощная империя. Россия решительно шагнула на юг, раздавив железной пятой полков Потемкина обветшавшие османские крепости. Распрямляя плечи и потянувшись, она, казалось, даже не заметила, как невзначай локтем смела с карты мира одряхлевшую Польшу вместе с ее королем Понятовским, давней, уже подзабытой любовью молодой Екатерины. Как давно это было! Будто бы в другой жизни.

Трудно сказать почему, но историки словно забывают, что Екатерина была женщиной с очень сложной и драматической женской судьбой. Как раз в это время ее великих побед началось крушение ее последних надежд на женское счастье.

Через год-другой ей пойдет уже шестой десяток. Она по-прежнему слышит льстивые слова придворных о своей нетленной красоте, но себя-то не обманешь. Женский век недолог. Вон даже Гришка Орлов, весь седой и обрюзгший, но еще чувствует себя юношей, жениться на молоденькой надумал, старая мотня!

- Голубушка моя, я прошу тебя отпустить меня и не гневаться.

- Что, брат, неужели любовь? - усмехнулась императрица, но в ее голосе не было ни капли веселья, а руки ее предательски дрожали.

Понадобилась вся сила воли, чтобы не уткнуться в подушку и не зарыдать в голос. А князь смотрел в пол и не отвечал, теребя край своего камзола.

- Кто она? - спросила Екатерина, хотя какая ей теперь разница, кто эта глупая курица, решившаяся на брак с Гришкой.

Через несколько месяцев Екатерина благословила брак грациозной девятнадцатилетний фрейлины Зиновьевой с Григорием Орловым. Счастье молодых болью отзывалось в сердце немолодой государыни, словно в отместку за нее, судьба жестоко расправилась с помолодевшим от привалившего счастья Орловым, может быть, даже чересчур жестоко. Юная красавица жена его занемогла и сгорела от чахотки за год с небольшим. А сам Орлов запил, сошел с ума и тоже вскоре умер в Москве. Узнав о его ужасной кончине, Екатерина долго и безутешно рыдала в одиночестве. Это был для нее звоночек.

И все-таки она решилась не поддаваться, а пойти наперекор свой жестокой женской доле. Началось то, что потом историки назовут периодом фаворитизма. Молодые поручики и майоры замелькали в спальне императрицы с калейдоскопической быстротой. Екатерина словно наверстывала упущенное в молодости.

Видимо, и сама понимая, как это выглядит со стороны, она пыталась отшучиваться: "Должен же кто-то заниматься воспитанием молодого поколения".

* * *

Императрица уже немолода, но вопреки паническим донесениям иностранных дипломатов, которые с упорством, достойным лучшего применения, регулярно слали шифрованные донесения о том, что Екатерина вот-вот скончается, у нее отменное здоровье. Это никак не согласуется с политикой Австрии, Франции, Пруссии и Британии, ведущих держав того времени, но что поделать, если русская императрица встает каждый день ровно в шесть утра.