Сама невинность - Лаура Гурк

Софи знала, что он лгал.

Мик подвёл девушку к телу. Стоявшие там полицейские заметили её присутствие и начали поглядывать на неё с любопытством.

— Кто эта женщина? — шёпотом спросил один полисмен. — Де Витт оторвёт Мику голову за то, что он привёл сюда какую-то дамочку.

Софи чувствовала на себе их недоумевающие взгляды, но не обращала на них внимания. Она сосредоточилась на убитом мужчине. Несколько полицейских всё ещё держали высоко над головой лампы, и когда Софи подошла к телу, она увидела фотографа, собирающегося сделать несколько снимков.

Девушка перевела взгляд с фотографа на то кровавое месиво, которое когда-то было детективом полиции Джеком Хоторном. В реальности зрелище было намного, намного более ярким. Софи почувствовала, как содержимое желудка подкатило к горлу, и с ней чуть не случилось именно то, что предсказывал Мик. Её чуть не стошнило.

Софи отвернулась и обнаружила, что сзади стоит Мик, сильный, надёжный, словно скала, за которую можно держаться. Она схватила его за лацканы пиджака и зарылась лицом в накрахмаленную ткань рубашки.

Мик стоял и обнимал её, утешал её, а в это время у его ног лежало тело его погибшего друга, а приятели-полицейские таращились на него так, будто он сошёл с ума.

— Теперь со мной всё в порядке, — сказала Софи и, выпрямившись, отодвинулась от него. Данбар отпустил её.

— Вы что-нибудь чувствуете? — спросил он.

— Мне нужно несколько минут. Идите и делайте всё, что должны, а я отойду назад, чтобы не мешать, и подожду — вдруг я что-нибудь почувствую.

Мик отвел Софи к задней двери паба, и она встала там, наблюдая, как Данбар вернулся к телу, опустился на колени и, склонив голову, отдал дань последнего уважения своему другу. С другой стороны над телом склонился ещё один человек, также стоявший на коленях, на нём был заляпанный кровью фартук. Софи поняла, что это врач.

Когда к телу подошел третий мужчина, Мик, поднявшись, заговорил с ним. И хотя она не слышала их разговора, Софи знала, что почти сразу же они начали спорить.

Мимо неё сновали люди, загораживая ей обзор, и Софи вытягивалась, чтобы не упустить из виду Мика. Он и подошедший мужчина спорили о ней. Она увидела, как коротышка ткнул пальцем в её сторону, и поняла, что её присутствие здесь взбесило его. Врач всё также стоял на коленях около тела, не обращая внимания на разгоревшуюся над его головой жаркую дискуссию. В этот момент к группе присоединился ещё один человек, который тотчас же принялся со страшной скоростью строчить что-то в своей записной книжке. Софи стало любопытно, кто бы это мог быть.

Спор не продлился долго, всего минуту или две. Разгневанный коротышка куда-то ушёл, делавший записи мужчина заговорил с доктором, а Мик вернулся к Софи.

— Что случилось? — спросила она. — Мне показалось, что этот человек сильно разозлился из-за меня.

— Ну, это был мой начальник. Он думает, что такой молодой женщине, как вы, не следует находиться на месте преступления.

Здесь скрывалось нечто большее. Софи открыла рот, но прежде чем она успела спросить о настоящей причине спора, Мик вновь заговорил:

— Вы были правы, Джека убили выстрелом в голову. Похоже, что из оружия небольшого калибра — как раз из такого стреляли в меня.

Софи кивнула.

— Когда у меня было видение, я успела заметить отверстие в его шляпе. Именно так я и поняла, что в него стреляли.

— Вы также были правы и насчёт другого, — Мик глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза. — Его сердце вырезали и забрали.

Протянув руку, Софи приложила ладонь к его щеке. Она чувствовала его боль. Но Мик отодвинулся.

— Это было достаточно хорошо проделано, — продолжил он, и рука Софи опустилась. — Быстро и аккуратно, так мог сработать хирург. Сердце вырезали уже после смерти Джека. Но зачем было это делать? С какой целью?

Софи знала причину:

— Это послание.

— Какого рода послание?

— Сердце — это символ любви, доброты и нежности. Убийца забрал его, чтобы таким образом сообщить, что у убитого не было сердца. Не было милосердия. Сострадания. — Она откашлялась. — Мик, есть ещё кое-что.

— Что?

— Убийца не закончил.

— Я боялся, что вы это скажете.

Когда Софи вернулась в дом на Милл-стрит, был уже около часа ночи. Она пожелала доброй ночи молодому констеблю, который, следуя указаниям Мика, отвёз её домой в экипаже. Софи вошла в тёмный, тихий дом. Было ясно, что все постояльцы и слуги давным-давно легли спать.

Она на ощупь потянулась за лампой, которую Гримсток обычно оставлял около двери на тот случай, если Софи и её тётушка будут поздно возвращаться с какого-нибудь светского мероприятия. Но лампы там не оказалось. Разумеется, Гримсток ждал их возвращения ещё только через несколько дней. Прикусив губу, Софи переминалась с ноги на ногу около входной двери. Воспоминания о том, что случилось сегодня, о том, что она видела, заставляли её ещё больше бояться темноты. Как бы ей хотелось, чтобы Мик был рядом! Если бы он был здесь, она почувствовала бы себя в безопасности.

Глупо бояться темноты, строго сказала сама себе Софи, и, сделав глубокий вдох и задержав дыхание, взбежала по лестнице на второй этаж. В её спальне не было света, но около кровати всегда стояла лампа и лежали спички. Только после того, как она зажгла огонь, Софи вновь задышала, жадно хватая воздух открытым ртом, пока, наконец, её сердце не стало биться в нормальном ритме, а сама она немного не успокоилась. Но даже раздевшись, облачившись в ночную рубашку и забравшись в кровать, она чувствовала себя замёрзшей и испуганной.

Софи обняла подушку и крепко прижала её к себе. Она мечтала, чтобы Мик был здесь, чтобы он обнимал её. Но его не было. Она страдала, ей хотелось плакать, но плакать она не могла. Она была измучена и хотела спать, но и заснуть ей не удавалось. Всё, на что она была сейчас способна, это лежать под одеялом и гадать, почему такие страшные вещи происходят на свете.

Проворочавшись в постели полчаса, Софи так и не сумела расслабиться и уснуть. Она могла думать только об этом бедняге Джеке Хоторне и его жене и детях. Она знала, что у него осталась семья.

Софи встала, надела тапочки, взяла лампу и спустилась вниз. Она отправилась туда, где на протяжении многих бессонных ночей ей удавалось успокоиться, где её многочисленные ночные кошмары исчезали без следа, где ей удавалось перестать думать обо всех тех пугающих вещах, которые она часто видела во сне. Софи отправилась в оранжерею.

Она зажгла все газовые светильники и огляделась, ища себе занятие. Пока её не было, Гримсток поливал растения, но на протяжении последних нескольких недель она мало уделяла внимания своим питомцам — как здесь в оранжерее, так и в саду.