Изгнанница Ойкумены - Генри Олди

– Гух би гисит!

– Так, закрыли рты и уехали…

– Гух лулих!

Внизу, у ступенек парадного входа, разорялись вояки из охраны посольства. Кое-кого Регина помнила – их подарил ей шах Хеширут. В безумной круговерти про охранников, честно несущих службу, забыли. Впрочем, судя по скандалу, забыли не все. Скунс, например, вспомнил. Чихая и утирая нос ладонью, он гнал охранников прочь – мало что не взашей.

Оскорбленные в лучших чувствах, шадруванцы яростно возражали.

Зачем он их гонит? – вяло удивилась Регина. А, ну да… Посольство фактически в осаде; всадники по-прежнему барражируют вокруг, как стервятники над добычей. Охрана же – местная. Приказ начальства, и доблестные защитнички первыми ворвутся внутрь: резать или вязать. Прав Скунс, лучше их отсюда выставить. А то, что и от нас, и от «подарков» скоро мокрого места не останется – это не важно. По крайней мере, для Скунса. У него есть работа, которую он намерен выполнять до конца.

– Уехали, говорю. И без дискуссий…

– Би дамаг’хи бабат ридам!

Шестеро громил, вооруженных до зубов – двое конных и четверо пеших – огрызаясь и бранясь, пятились от щуплого ларгитасца. С неотвратимостью бульдозера Скунс теснил их от посольства. Оружия он предусмотрительно не взял, и воякам было стыдно обнажать клинки. Наконец у одного не выдержали нервы: молодой охранник вздернул лошадь на дыбы, замахнулся плетью… Мигом позже он уже валился на булыжник – вместе с храпящей лошадью. Регина не заметила, что сделал Скунс. Кажется, он приложил не только бедное животное – товарищи поверженного, сплевывая кровь на мостовую, помогали встать оглушенному падением приятелю, но в драку не лезли.

Лошадь поднялась сама.

Толпа за живым кордоном разразилась улюлюканьем. Везде любят зрелища, рукоплещут победителям и презирают слабых – Шадруван не был исключением. Великолепная шестерка понуро двинулась к оцеплению. Пострадавший хромал, ведя лошадь в поводу, и косился на Скунса через плечо. Если бы взгляды убивали, ларгитасец уже покрылся бы трупными пятнами. Скунс на провокации не поддавался – удостоверившись, что возвращаться охрана не намерена, он чихнул с особым цинизмом и исчез в здании.

Фильм, вздохнула Регина. Не фестивальный – ширпотреб. Приключенческое барахло. Наш супермен расправляется с инопланетной шантрапой. Скунс, миленький, взлети на орбиту, возьми гематров за глотку! Так ведь не взлетишь. Не возьмешь. Сценарий не позволит. Великий Космос, о чем я думаю?

«А о чем надо думать?» – возразила она сама себе.

Вызов коммуникатора бился в стену, в несокрушимую Скорлупу – без надежды, без смысла. «Это из-за расстрелянных спутников, – твердила Регина, как заклинание. – С Ником все в порядке. Просто нет связи. Спутниковая сеть накрылась…» Она лгала себе, и знала, что лжет. Диаметр шадруванского «цирка» – сто километров. На таком расстоянии уникомы держат связь без дополнительных ретрансляторов. Но ведь гематры могли заблокировать связь с орбиты? Включить генератор помех?

Ник не отвечал.

Это пугало больше обещанной бомбардировки.

Спустившись в холл, она встретила Грушу. Жуя погасшую сигару, тот оккупировал место дежурного, где и развернул портативную станцию внешнего наблюдения. Шесть голосфер транслировали ситуацию вокруг посольства. Груша зря времени не терял: стены здания снаружи облепили десятки миниатюрных камер, датчиков движения и аларм-сигнализаторов.

Муха не пролетит.

У ног Груши покоились два объемистых кофра. В каждый легко можно было упрятать по покойнику, и еще осталось бы место для венков. Оружие? Снаряжение? «О чем я думаю? – вернулась упрямица-мысль. – Надо подводить итоги…»

Она не знала, как подводят итоги. Она знала другое: никто не освобождал доктора ван Фрассен от обязанностей врача. Ее ждал Артур. Сегодня по графику – плановый осмотр, тесты…

«Делай, что должен, – подумала она. – И будь, что будет.»

II

– …да, Берг! Вы все правильно поняли! Повторяю: вариант Б. Спутники уничтожены, гипер блокирован. Эвакуационный рейдер захвачен. В ближайшие сутки они наверняка высадят десант…

Дверь в кабинет посла была открыта. В кресле за столом, прямой, как флагшток, сидел Рауль Гоффер. Его коммуникатор работал в режиме голосовой связи. Изображение Рауль отключил. В углу, на диванчике, горбился техник, уткнувшись головой в острые колени.

– Не оказывайте сопротивления! Слышите? Сдавайтесь без глупостей…

– На почетных условиях, – еле слышно бросил техник.

– Легенда вам известна. Для гарантии напомните ее своим людям. Что? Без паники! Все будет в порядке. Да, Ларгитас в курсе. Конец связи.

Не глядя, Рауль ткнул в сенсор уникома и, откинувшись на спинку кресла, обмяк. Казалось, кто-то злой и умелый выдернул из Рауля тот самый флагшток – или позвоночник – и флаг упал.

– Не могу, – сказал он, плотно зажмурившись. Глаза его двигались за сомкнутыми веками. Так бывает в быстрой стадии сна, когда человеку что-то снится; например, кошмар. – Не могу, и все. Пусть думают, что – десант. Ну, допросы. Препараты. Телепата наймут, по мозгам шариться. Не страшно. Наши вытащат. Они в это верят. Пусть хоть день доживут с верой. По-человечески…

– Выпьете, доктор?

Техник с отчетливым хрустом распрямил спину. В руке у него была початая бутыль без этикетки. Внутри плескалась ядовито-розовая жидкость.

– Денатурат?

– Обижаете! – пьяным техник не выглядел. – Брусничный дистиллят с Сеченя.

– Спасибо, не хочу. Кстати, что вы здесь делаете?

Техник пожал плечами.

– Где оба секретаря? В отсутствие посла они обязаны…

Регина чувствовала приближение истерики. Истерика неслась древним поездом, громыхая на стыках рельс, и жертва ее стояла на путях, не в силах убраться прочь. «Связь работает! – стучало в висках. – Значит, Ник…» Ничего это не значит! – рявкнула она на дуру-неврастеничку, укрывшуюся в ее собственном мозгу. – Слышишь? Ни-че-го!

– Обязаны, – согласился Рауль. – Первый заперся у себя. Переговорник отключил. Стучали – орет: «Оставьте меня в покое!» Грозился, что начнет стрелять. Ну его, дурака, к херам собачьим…

Раньше Рауль никогда не ругался в ее присутствии.

– А второй?

– Второго нет.

– В смысле?

– Какой тут смысл… Нет его. Умер.

Она не стала выяснять, от чего умер второй секретарь. Снега Кутхи, советник Ромм; дергается левая бровь… Какая разница: разряд, энергоимпульс, инъекция? Каждый выбирает сам: ждать и уйти, или уйти без ожидания…

– Артур в детской?

– Да. С ним госпожа Клауберг.

– Хорошо.

Пять шагов до двери. Надо собраться.

– Я тебя боюсь, – сказал ей в спину Рауль. – Это все ты…

– Молчи, дурак, – отозвался техник. – Бойся молча.

Дверь закрылась за ней, отсекая лишнее.

– Тетя Ри! А где папа?

– Папа уехал по делам.

– Почему?

– Ты же знаешь: у папы такая работа.

– Знаю…

Артур насупился, но лишь на мгновение.

– Он скоро вернется? Скоро, да?

Выходя из детской, Матильда кивнула: «Пост сдал – пост принял.»

– Не знаю, Артур. У папы сегодня много дел. Поиграем?

– В картинки?!

Хочешь, чтобы ребенок не канючил, проходя тесты? Преврати все в игру. Пожалуй, Артур даже слишком увлекся новой забавой.

– В картинки.

– Ур-р-ра!

Растрепанным воробьем Артур сорвался с места, вихрем пронесся по комнате, опрокинув стул, и снова возник перед Региной с планшетом в руках. Стало ясно: мальчик уже пытался вызвать «картинки» на дисплей, но не преуспел в этом. Директорию с тестами вредная тетя Ри упрятала поглубже и запаролила. Они сели на ковер, и Зоммерфельд-младший немедленно облапил Фриду, улегшуюся рядом.

Химера лизнула руку ребенка и замурлыкала басом.

– Что тут у нас, Артур?

Тесты Эршинга. Визуально-ассоциативное мышление. Третий уровень: цветные объемные фигуры, сформированные из мерцающих струй. Дети в них видят разное: четыре-пять стандартных интерпретаций. В «Лебеде» Регина тоже проходила тесты Эршинга. Позже, на последнем курсе университета, она зазубрила таблицу интерпретаций наизусть.

– Это папа! У него губа, как оладушка…

– Папа? Ты уверен?

– Да! Вот глаз. Вот второй, – Артур, волнуясь, тыкал пальцем в «картинку». – Папа его закрыл…

Она не видела. Базовые стандарты: «птицы на ветках», «бабочка в лесу», «корзинка с яблоками» и «дождик». Никакой губы-оладушки. Никакого глаза, открытого или закрытого.

Нет и быть не может.

– Давай дальше. Что у нас здесь?

– Кораблик! Кораблик с парусами!

– Плывет?

– Летит.

Летучего корабля интерпретации не предусматривали. Странно. Первые серии тестов Артур прошел легко. Показатели в норме, индекс вариабельности мышления – оптимальный…

– Летит! Вот звездочки. Вот еще…

«В системе был замечен корабль-призрак. Я всегда считал его выдумкой. Флуктуация, похожая на парусник. Говорят, это к счастью…» Палец на сенсоре дрогнул, «пролистнув» с десяток изображений.