Клеймо - Сесилия Ахерн

– Я поделилась мыслями с коллегой, – продолжает эта женщина: – А что, если эти дети так хорошо учатся, добиваются таких успехов и отлично социализируются именно потому, что унаследовали гены Заклейменных родителей? Что, если так называемые «пороки» на самом деле – сила, источник совершенства?

Слушатели переглядываются в ужасе: менее всего ожидаешь подобных речей от работницы интерната, человека на службе Трибунала. Вон там в углу стоит надзиратель – как он отреагирует на эту ересь? А он вовсе не реагирует. Вид скучающий, как будто не впервые все это слышит.

– Разумеется, после этого меня уволили, – продолжает рассказчица. – Но до чего же приятно было посмотреть на их лица, когда меня вызвали на заседание и спросили, что я этим хотела сказать.

Недружный смех.

Я снова думаю о Кэррике, о его накачанных мышцах. Похоже, детей со статусом ПСР тренируют всерьез – и разум их, и тело. Он сильный, проворный. И умный. Немалая умственная выносливость нужна, чтобы не впустить в себя всю идеологию, которую ему скармливали ежедневно. Может быть, он и в самом деле близок к совершенству, как говорит эта женщина. А в Трибунале все относились к нему, словно к грязи. Боже, как он мне нужен, как я тоскую по нему, я не буду знать покоя до конца своей жизни, если никогда больше с ним не встречусь. Арт и я, мы говорили друг с другом дни напролет, даже вернувшись домой после вечерней встречи на вершине мы хватались за телефон и болтали чуть ли не до утра о всякой всячине, обо всем на свете, ни о чем. А с Кэрриком мы не успели обменяться ни словом. И все-таки теперь он ближе мне, чем все остальные люди.

Сердце грохочет, я готова сорваться с места и прямо сейчас бежать на поиски друга, но дед снова толкает меня в бок – как будто ребра и без того не саднит – и привлекает внимание к происходящему в зале.

Альфа стоит на сцене, она уже успела сказать что-то, что я упустила.

Но тут же соображаю, почему дед пихает меня: все повернулись и смотрят на меня. И Альфа смотрит, притворяясь, будто не видит, где я.

– Где же она? – спрашивает. – Селестина, ты здесь, с нами?

Грохочет сердце.

– Будь осторожна, – шепчет дед. – что-то мне тут не нравится. Что-то не нравится… – Он озирается по сторонам, словно в поисках выхода.

Я киваю и встаю. Слышу изумленные вздохи и сама изумляюсь: подумать только, все эти люди знают обо мне. И это меня вовсе не радует, ведь знают они обо мне что? Что я далека от идеала. Они все знают, как я поступила. Знают, кто я такая. Никуда не спрячешься, я не могу натянуть на себя маску, мол, я не я, а ведь почти каждый имеет возможность прикинуться, попав в незнакомую компанию.

Аплодисменты. Я покачала головой и невольно рассмеялась. Сколько сил я положила, стремясь к идеалу, добивалась заслуженного успеха, а не восторгов, хотела быть нормальной, а не выделяться. Отличные оценки, достаточно друзей, то есть я не была ботаном или странненькой, но и не так много, чтобы считать меня чересчур популярной. Да, я трудилась лишь ради того, чтобы оставаться средней, нормальной. А потом – одна лишь ошибка, одна дурацкая ошибка. И теперь я стою в зале, наполненном Заклейменными, и они устроили мне овацию. Чествуют меня. Все это как-то неправильно. Они ошибаются. Не понимают, кто я на самом деле.

Они хлопают все громче, грохот разносится по залу и все ширится и растет. Альфа манит меня к себе, на сцену. Я качаю головой, но те, кто сидит поблизости, настаивают: я должна выйти. И даже дедушка, еще недавно скептически настроенный, теперь горд и счастлив. Он тоже захлопал в ладоши. Выбора нет – придется выйти на сцену. Пока я пробираюсь из заднего ряда, люди на моем пути встают, это распространяется как волна, я иду по центральному проходу, и все встают, все хлопают. Надзиратель отклеился от стены, теперь он уже не выглядит таким скучающим, он подобрался, насторожился. От его взгляда я занервничала пуще прежнего. Поднялась по ступенькам на сцену и встала рядом с Альфой, которая вся обращена к зрителям, понукает их хлопать и кричать «браво». И вдруг разом крики стихли, оборвались аплодисменты, зрители расселись по местам. Гул затих, в зале наступила такая тишина, что можно было бы услышать, как падает булавка или как стучит мое сердце от дикого прилива адреналина – и от страха. Все смотрят на меня, столько лиц, все ждут от меня каких-то слов – обнадеживающих, значимых. Что-то, что унесут с собой. Альфа отступила в сторону, предоставив сцену в полное мое распоряжение. Но я не могу заговорить. Я только головой беспомощно трясу, и все принимаются меня уговаривать.

– Говори как есть! Расскажи нам, что ты чувствуешь! – кричит кто-то из переднего ряда.

Я пытаюсь сообразить, что я чувствую, но чувствую я, что все пошло вкривь и вкось. Не место мне тут, перед всеми этими людьми. Я не та, за кого они меня принимают. Да, я пыталась помочь старику, и я бы рада сковырнуть Кревана, однако я не лидер и не борец. И даже об этом я не смею заговорить в присутствии надзирателя. Я не сумею вдохновить этих мужчин и женщин. Молчание затянулось. Мое дыхание шумно отдается в микрофоне. Я отступаю чуть дальше, смотрю себе под ноги. Нечего мне сказать. Оглядываюсь на Альфу. Пусть поможет мне выбраться с этого дурацкого подиума. Она отвечает мне сердитым взглядом, совсем не то, что мне требовалось: я-то надеялась, она меня утешит, предложит выход. Но нет, никакой поддержки. Я глянула в зал – хотела увидеть дедушку, по его лицу я бы сообразила, как поступить, но и его не видать. Куда он пропал? В тревоге я зашарила взглядом по сторонам, пытаясь отыскать его в толпе, но деда и след простыл.

С нарастающей паникой я пыталась его отыскать. Все вкривь и вкось. Громко зазвенел в голове сигнал тревоги. Это не я, это не для меня. Пусть Пиа Ванг, Лайза Лайф, Альфа Докери и Эниа Слипвелл исполняют свои миссии, но меня пусть оставят в покое. Я не та, за кого меня принимают. Я оглянулась на того надзирателя – но и его не нашла на прежнем месте.

И прежде чем это произошло, я уже догадалась. Двойные двери распахнулись, в проеме – Лулу.

– Стражи! – в ужасе крикнула она.

Завыли сирены, взорвалась тишина.

30

Альфа вцепилась в меня. Ногти впились глубоко мне в кожу.

– Иди со мной, – потребовала она.

– Дедушка, – еле выговорила я, задыхаясь. – Нужно дедушку найти.

– С ним ничего не случится, – отмахнулась она, сводя меня со сцены.

– Нет! Без него не пойду, – уперлась я.

Она снова попыталась сдернуть меня с места, но поняла, что без деда я не пойду.

– Ладно, скажу Лулу, чтобы привела его к нам. – Она выкрикнула какой-то приказ – Лулу, мне показалось, готова была рухнуть в обморок, но не рухнула, а принялась торопливо расталкивать обезумевшую толпу в поисках дедушки. Но где он, я не видела и не слишком-то доверяла в этом смысле Лулу: ей бы свою шкуру спасать, а не моего деда. Ага, вон в толпе мелькнул его берет. Все пробиваются к дверям, все пытаются удрать.

– Дедушка! – крикнула я. Он не услышал.

Вот когда я запаниковала не на шутку. Схватила микрофон, в который так и не сумела произнести ни слова, но его уже отключили.

– Нужно его найти!

– Лулу приведет. – И снова Альфа схватила меня за руку и потащила.

– Простите, но с какой стати мне полагаться на Лулу? – ощерилась я. – Это вы предупредили надзирателей? – ору я уже во весь голос. – Подстроили ловушку для Кэррика?

– Что ты? Зачем бы я? С какой стати? – вскрикнула она в такой тревоге, с таким страстным убеждением, что я ей поверила.

– Лулу знала, что меня пригласят выступать. Вы что, на весь свет об этом объявили?

Лицо у нее сделалось виноватое.

– Кое-кому я об этом говорила, но уж конечно широко не рекламировала…

– К черту! – крикнула я, вырывая руку. – Манипуляторша, вот вы кто!

– Дай же объяснить, – взмолилась она. Выражение ее лица и мимика резко изменились, Альфа была в полной растерянности. Совсем не такого исхода она ждала. Да, меня она обманула, но, видимо, не желала зла. – Идем со мной, там я все объясню.

– Куда вы меня ведете?

Не отвечая, она ускоряла шаги. В зале уже бушевал хаос, кто-то пытался вырваться, другие, более решительные и суровые, оставались на местах, руки скрещены на груди – готовы принять свою судьбу, не сдаваясь.

Та женщина, прежде работавшая в интернате, попыталась привлечь внимание Альфы. Побежала следом за нами вдоль сцены.

– Вы же гарантировали мне безопасность! – крикнула она Альфе, но та, отмахнувшись, продолжала тащить меня прочь.

Мы уже были в самой глубине зала, когда раздались свистки, отозвавшиеся во мне страшным эхом воспоминаний: вот так же схватили Ангелину Тиндер, так же примчались за мной. Пронзительный свист приковал меня к месту, и большинство людей тоже. Попались. Крики затихли, один только свист. Он словно гипнотизировал, зомбировал всех нас. Мы замерли. Паника охватила каждого. Но Альфа продолжала упорно тащить меня в другую сторону, дальше от этого свиста.