Вредина для Чемпиона - Илона Шикова

– Ладно, – девушка нехотя кивает головой после непродолжительной молчаливой паузы. – Не буду звонить дяде Андрею. И очень надеюсь на твое благоразумие, Леша.

– Спасибо, – я, наконец-то, открываю дверь и усаживаюсь на водительское кресло.

Поворачиваю голову в сторону своей спутницы и замечаю у нее в руках мобильный телефон. Вот же неугомонная – ведь просил по-хорошему, давай без истерик.

– Это подлежит конфискации, – вырываю у нее из рук смартфон и, даже не глядя на экран, выключаю гаджет полностью. – Побудет пока у меня, – бросаю его на заднее сиденье и завожу мотор.

– Я даже повторять не буду, как тебя ненавижу, – шипит Ника и демонстративно отворачивается к окну.

– Вот и не повторяй, – плавно выруливаю со стоянки, останавливаясь перед выездом, чтобы пропустить автомобиль на проезжей части. – И лучше помолчи, пока я не передумал.

– Насчет чего? – она резко поворачивается лицом ко мне.

– Открутить тебе голову.

Наши взгляды встречаются, пока мой внедорожник стоит на месте, однако спустя несколько секунд я отворачиваюсь, слышу сбоку негромкий смешок, но никак не реагирую. Выезжаю на полупустой проспект и давлю на газ.

– Осторожнее, Чемпион, – произносит девушка в своей излюбленной язвительной манере. – А то опять кого-нибудь собьешь. Кстати, а куда мы едем? Или это страшная тайна?

– Ко мне домой, – отвечаю на один из вопросов, игнорируя и никак не комментируя ее злостные выпады.

Особенно бесит “Чемпион” из уст Ники – прямо до скрежета в зубах и сжимании руля еще сильнее. Во-первых, бьет по больному само значение этого слова, воскрешая в памяти несбывшиеся мечты. А во-вторых, воспоминания пятилетней давности снова дают о себе знать.

Кроме Ники меня так никто не называл. И никогда в меня не верил.

Только она.

– Ладно, домой, так домой, – как-то слишком быстро соглашается со мной Вредина и снова отворачивается к окну, до конца дороги больше не произнося ни слова.

И мне, если честно, тоже не хочется ничего говорить. Мысли путаются в голове – одна витиеватее другой. Настроение меняется со скоростью света, и я уже не уверен, хочу ли этого разговора, и нужен ли он мне.

Однако вся моя сущность начинает бунтовать из-за того, что темноволосая заноза скрыла от меня правду – снова хочется дать ей по шее и сделать больно.

И так по кругу. Одно и то же.

Какой-то знак бесконечности получается, что ему пусто было. Такое чувство, что выхода из этой ситуации просто нет. Или я его до сих пор не вижу.

А может, не хочу видеть?

К моему дому подъезжаем спустя двадцать минут – спускаюсь на подземный паркинг, глушу мотор и поворачиваюсь лицом к Нике:

– На выход, красавица!

Она посылает мне в ответ кривую улыбку и сама вылезает из автомобиля. Выглядит девушка, кстати, смешно – в моей куртке, со своей дубленкой, которая то и дело норовит упасть, в одной руке, и сумкой, которую неудобно нести, в другой.

Усмехаюсь, глядя на эту картину, и двигаюсь за Никой следом, слушая ее чертыханья и негромкие возмущения.

– Вместо того, чтобы ржать, мог бы и помочь, – бухтит Вредина, когда я пропускаю ее вперед.

– Чего ради? – отвечаю ее же монетой.

– Ладно, Пантелеймонов, – Ника в очередной раз поправляет дубленку и сумку в руках. – Ты у меня еще попляшешь.

Хочется что-то съязвить в ответ, но я в очередной раз игнорирую злобные выпады девушки в свой адрес. Я и так на взводе, если начну огрызаться на ее колкости (а уверен на сто процентов, она это просто так не оставит), то сорвусь окончательно. Вроде успокоился и даже готов спокойно все обсудить, поэтому сейчас лучше не вступать с Никой в словесные перепалки.

Плавное движение лифта, четвертый этаж, звук открываемого замка – я первым захожу в квартиру и включаю свет.

– Проходи, – бросаю девушке, даже не поворачиваясь к ней лицом. – Чувствуй себя как дома.

– Ты квартиру сменил? – и снова проскальзывает неизменное ехидство в голосе. – Не думала, что волейболисты так много зарабатывают.

И снова удар по больному – как же она меня достала! Останавливаюсь, пропускаю пару ударов сердца, а после медленно разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Смотрю, как Ника вешает мою и свою верхнюю одежду, бросает сумку на пуфик возле порога, а после впивается в меня взглядом.

– Давай договоримся, – произношу чуть ли не по слогам и делаю паузу. – Я держу себя в руках и не срываюсь, а ты, – снова запинаюсь, тяжело вздыхаю и заканчиваю: – Больше не трогаешь тему под названием “волейбол”.

– Круто ты придумал, – кривится в ответ темноволосая красотка, после чего проводит взглядом по огромной комнате и встроенной кухне. – Сначала хамишь, потом похищаешь, а теперь предлагаешь договориться. Послушай, Пантелеймонов, – она делает два шага вперед, останавливается рядом со мной и тычет указательным пальцем мне в грудь. – У меня нет никакого желания слушать твои бредни и истерики о том, какая негодяйка я или мой отец на пару с братом. Мне безразличны твои эмоции и чувства, и мне так же плевать на твою жизнь. У тебя есть ровно пять минут, чтобы объяснить, чего ты от меня хочешь. Можешь забрать мой мобильник себе – считай это мой тебе подарок на приближающийся Новый год. Я в состоянии…

Она произносит свою пламенную речь на одном дыхании, не убирая пальца с моей груди. А я с каждым словом закипаю все сильнее, не желая сдерживать своих эмоций. И не даю ей возможности закончить, нахально перебивая:

– На сына тебе тоже плевать?

Ника замолкает и как-то слишком резко поникает. Ну вот, милая, а была такой смелой и дерзкой! Один невинный вопрос, и ты уже опускаешь руку, не желаешь читать мне нравоучения, прячешь взгляд и не хочешь смотреть мне в глаза.

А я даже еще не начинал бить по больному, в отличие от тебя, красавица. Хотя делать я этого в принципе не собирался. Просто не ожидал от тебя, Никуля, такой подлости.