Неподражаемый доктор Дарвин - Чарльз Шеффилд

Державшие уздечку руки Текстона дрожали. Дарвин пристально поглядел на незваного гостя, оценивая степень его усталости и отчаяния.

— Не бойтесь, мистер Текстон, мы обязательно поговорим. Мне надо спешить — в шести милях отсюда тяжелый случай послеродового осложнения. — Доктор показал на свою коляску. — Однако если вы не против — втискивайтесь в Двуколку вместе со мной, поговорим по дороге. Кроме того, у меня тут корзинка с едой — похоже, вам не помешает перекусить.

— А как же с конем?

— Предоставьте это мне, — шагнул вперед Джейкоб Поул. — Я позабочусь, чтобы его почистили и накормили. Эразм, как закончите, возвращайтесь сюда, отдохните. Я пошлю кого-нибудь из слуг в Личфилд, предупрежу ваших домашних, что вы здесь.

— Пожалуй. Ночь сегодня и впрямь будет длинной. Передайте, что я вернусь домой завтра к закату. Сейчас самое плохое время — сплошь лихорадки и малярия.

— Мне можете не рассказывать, Эразм, — невесело улыбнулся Джейкоб Поул, глядя на свои трясущиеся руки.

Дарвин с Текстоном залезли в коляску, экипаж скрылся в тумане. Полковник с усилием повернулся и медленно повел коня вокруг дома к конюшне.

— История долгая и невразумительная, доктор Дарвин. Так что заранее прошу прощения, если поначалу будет казаться, что я отклоняюсь от темы.

Еда и бренди заметно подкрепили силы Текстона. Оба путника успели на славу приложиться к содержимому корзинки, а бутылка балансировала у них на коленях, переходя от одного к другому. Дарвин рассеянно вытер жирные руки о шерстяной шарф и посмотрел Ричарду Текстону прямо в лицо.

— Не спешите. Подробности — сердце любого диагноза, а в отсутствие пациента — ибо очевидно, что речь пойдет не о вас, — чем больше вы сумеете мне рассказать, тем лучше.

— Не пациента, доктор. Пациентки. Три года назад моя жена Анна впервые обратилась к доктору Уоррену. В то время мы жили в самом центре Лондона, близ Сент-Мери-ле-Боу. Она жаловалась на слабость и вялость. Кроме того, ее беспокоил сильный кашель.

— С кровохарканьем?

— Слава Богу, нет. Но доктор Уоррен опасался, что дело может закончиться чахоткой. Он настоятельно посоветовал нам сменить лондонский стиль жизни на более здоровую жизнь в деревне, на свежем воздухе.

Дарвин одобрительно кивнул.

— Мы с Уорреном редко расходимся в диагнозах, а еще реже — в способе лечения. Вы последовали совету?

— Разумеется. Мы переехали в мое родовое имение, «Маргаритки», близ Милберна в Камбрии.

— Я знаю эти края. Сплошные высокогорья. Чистый воздух и яркое солнце. Отличный выбор. Неужели не помогло?

— Для общего состояния жены помогло. Она заметно окрепла и набралась сил. Я видел, как здоровье месяц за месяцем возвращается к ней. Но потом, примерно год назад, возникла новая проблема. Анне начали являться видения.

Эразм Дарвин ничего не сказал и молчал довольно долго. Двуколка мерно катилась по усыпанной гравием дороге.

— Ясно, — наконец произнес он. — Насколько понимаю, видения, которые не видит никто, кроме нее?

— Никто, кроме Анны. Наш дом стоит на севере от Милберна, у подножия Кросс-Фелл. По ночам, когда гора одета Венцом и дует сильный северный ветер, Анна часто видит из окон нашей спальни, как по склону двигаются призрачные огни, и слышит в ветре какие-то крики и завывания.

— А сами вы пробовали их разглядеть?

— И я, и другие. Специально приводил наверх слуг. Мы ничего не увидели, но Анна твердо стоит на своем.

— Понятно. — Дарвин снова погрузился в раздумья, затем пожал плечами. — Все равно это еще не повод серьезно тревожиться. Она верит, будто видит что-то, чего вы не видите. Ну и пусть, какой от этого вред? Вашей жизни это никак не мешает.

— Не мешало. — Текстон так и впился глазами в лицо собеседника. — Три месяца назад все изменилось. Анна нашла в Дареме книгу о древней истории наших краев. Оказывается, в былые времена вершина Кросс-Фелл носила другое название: Склон Демонов. Согласно легендам, ее переименовали в Кросс-Фелл после того, как святой Августин пришел к склону с крестом и изгнал демонов. Но Анна утверждает, будто сама два раза их видела. Оба раза при лунном свете — и только когда склон накрыт Венцом.

— Вы уже дважды упоминали Венец. Что это?

— Густое и плотное облако, похожее на грозовую тучу. Накрывает вершину склона и сидит там. И даже когда ветер с вершины опрокидывает в Милберне повозки и с корнем вырывает деревья, ее он снести не в силах. Анна говорит, оттуда демоны и являются.

Дарвин медленно кивнул. Некоторое время двое мужчин ехали в полном молчании — каждый был поглощен своими мыслями.

— Ничего из рассказанного вами до сих пор не напоминает обычное психическое расстройство. — Доктор первым нарушил молчание. — Человеческий разум куда сложнее, чем мы можем себе вообразить. Расскажите, имеются ли у вашей жены еще какие-либо страхи и причуды? И еще какие-либо основания для ее суеверий?

— Только всякие легенды. — Текстон виновато пожал плечами. — Томас из Апплби пишет, что во времена римлян в наших краях, на откосах, жил великий король Одирекс или Одирис. Он раздобыл великое сокровище и с его помощью каким-то образом умудрился изгнать римлян из этой части Англии, да так, что они никогда уже не вернулись.

— А что это было за сокровище?

— Легенда умалчивает. Согласно Томасу из Апплби, Одирекс спрятал свое сокровище где-то на Кросс-Фелл. Местные жители утверждают, будто оно и по сей день там, а демоны его охраняют. Анна говорит, что видела этих хранители — и что они якобы обликом не похожи на людей, а живут на самой вершине горы и время от времени оттуда спускаются.

Дарвин слушал очень внимательно, от возбуждения выпрямившись на сиденье.

— И правда необычное предание, причем прежде оно мне ни разу не попадалось — а ведь я читал английские мифы и легенды. Одирекс, говорите? Очень выразительное имя, если вспомнить латынь. Odii Rex — король Ненависти. И что там еще Томас из Апплби рассказывает об этом самом сокровище Короля Ненависти?

— Только что устоять перед ним невозможно. Но ей-ей, доктор Дарвин, вы же не принимаете все эти сказки всерьез? Это всего лишь повод, предмет, на котором и проявилось безумие моей жены.

— Возможно. — Дарвин снова расслабленно откинулся на спинку сиденья. — Возможно. Как бы там ни было, мне бы хотелось самому увидеть вашу супругу, чтобы вынести суждение о ее состоянии.

— Если хотите, могу привезти ее сюда к вам. Но сделать это надо под каким-нибудь благовидным предлогом, поскольку она не знает, что я обратился к врачам. Что же до денег, я заплачу любой гонорар, какой вы запросите.

— Деньги не главное. Кроме того, я хочу посмотреть на нее в вашем доме в Милберне. — Похоже, Дарвин уже что-то решил. — Послушайте, сейчас у меня слишком много обязанностей перед моими пациентами, а практика, как сами можете судить, весьма оживленная. Однако недели через две я по неким причинам все равно собираюсь в Йорк, а пациентами будет заниматься другой доктор, мой locum tenens. Засим, если вы встретитесь со мной в Йорке в условленное время и в условленном месте, мы сможем вдвоем проехаться в Милберн. Тогда я взгляну на вашу Анну и сообщу вам свое честное мнение — как по поводу нее, так и по поводу всего прочего.

Доктор вскинул руку, преграждая поток слов, что готов был хлынуть из уст Текстона.

— Пока — никаких благодарностей. Мы уже доехали. Можете выразить признательность более практическим образом. Вы уже когда-нибудь помогали глухой полночью сельскому врачу? Так вот вам и случай.

— Крыша Англии, Джейкоб! Только поглядите на восток — отсюда даже море видно.

Дарвин высовывался в окошко, придерживая одной рукой парик и упиваясь пейзажем. Карета медленно взбиралась вверх по склонам долины Тис. Равнина, по которой путники ехали от самой Йоркской долины, осталась далеко внизу. Свежий восточный ветер продувал карету насквозь, Джейкоб Поул ежился и плотнее закутывался в кожаное пальто, подняв воротник до глаз.

— И верно, самая крыша и есть, пропади она пропадом. Да закройте же это чертово окно! Ни один человек в здравом уме не полезет на крышу в середине декабря. Не знаю, какого дьявола я тут делаю, когда прекрасно мог бы остаться дома и греться в теплой постели.

— Джейкоб, вы сами захотели поехать. Помните, как настаивали?

— Помню. Быть может, Эразм, вы и лучший врач Европы, а заодно и ведущий изобретатель Общества Луны, но все равно вам нужен рядом человек практический, который помогал бы вам не отрываться от земли.

Дарвин широко улыбнулся, опьяненный чистым воздухом взгорий.

— Ну разумеется. А упоминавшееся сокровище тут ни при чем, верно? Вы поехали только для того, чтобы позаботиться обо мне.

— Грм-м. Ну, этого я все же не скажу. Черт побери, Эразм, вы меня знаете. Я нырял за жемчугом на восточных Островах Пряностей, исходил пол-Америки в поисках Эльдорадо, откапывал рубины в Персии и Белуджистане, в погоне за алмазами изрыл все, что только можно, — от Цейлона до Самарканда. И что получил за все свои труды? Пожизненный солнечный ожог на все тело, задницу, искусанную всеми шершнями Азии, и регулярную порцию малярии три раза в год. Но стоило мне услышать рассказы Текстона про сокровище Одирекса — и я так же не смог бы удержаться от этой поездки, как вы — прекратить… философствования.