Обладатель-полусотник - Юрий Иванович

Для усиления действия целебной мази следовало еще и ведьме возлагать руки на место ожога. Ну и не будет же для этого тратить свое драгоценное время высшая ведьма. Поэтому исцелением занялась одна из дочерей Якова, девятнадцатилетняя Настя. Матрица естества с нее была снята, но фантом не создавался. Зато отец привлек ее ко всем остальным делам, которые можно было решать внутри громадного особняка, выделенного лично ему и его команде. Доверием девушка обладала полным.

И все вроде бы шло поначалу нормально: пациент лежит на высокой кушетке, ведьма сидит для удобства у него за изголовьем. Он ее и не видит толком, зато ощущает касание. Ну и разговаривать никто не запрещал, какого-то выхода в астрал или особой сосредоточенности при лечении не требовалось.

Вот разговора с касаниями и хватило. Тем более что мужчина молодой, в остальном – абсолютно здоровый, ни разу в своей взрослой жизни ни к одной женщине толком не прикасавшийся. Гормоны взыграли – страшно представить. Инстинкт продолжения рода заработал – не приведи господь. Ну и комплекс ущербности полностью развеялся убежденностью: «Мое уродство скоро исчезнет!»

Никаких грубостей или вульгарных предложений Демидов себе не позволил. Ему позора с Заришей хватило с лихвой. Но поскольку ума и энциклопедических знаний ему хватало, он не замолкал ни на минуту, с возрастающим энтузиазмом рассказывая интересные истории, описывая уникальные места и вещи.

Ну а женщины, как тонко подмечено, любят ушами. Вот Настенька Шереметьева и поддалась очарованию мужчины, хотя и видела его только с толстым слоем мази на лице. Она ведь девушка в самом соку, и у нее соответствующие инстинкты срабатывают. Да и знала она о пациенте более чем достаточно: талант, истинный ученый, колдун, перспективная личность и крайне необходимый человек в команде.

Вот парочка на третий день, засидевшись в процессе лечения до сумерек, и согрешила. А свой восторг и всплеск радости от свершившегося Сергей Петрович не смог припрятать в себе. Все это хлынуло в сознание его фантома, в поте лица работающего уже над проектом «Чистый Космос». Ну а кипящие эмоции уже самого фантома услышал и сам обладатель. После чего устроил скандал.

Странно, вроде бы сам Яков Иванович никак не придерживался пуританских взглядов. Вопреки любым сплетням и пересудам жил постоянно с двумя подругами, да и в своем Иваново деторождаемость поднял, дай бог каждому. Но к юной дочери он питал некие особые, отцовские чувства. Жениха ей подобрал заранее, сватов ждал в самое ближайшее время. А тут все случилось без его согласия и родительского благословения.

Наверное, потому и взъелся. Хотя и довод приводил против такой связи весьма железный, когда ругался в лицо Демидова-фантома:

– А ничего у тебя не склеится, старого перделя?! Тебе уже сороковник скоро, а ты на юную девицу позарился?! Или твоя головушка ничего не соображает?!

Хорошо, что сама Настя действовало по-взрослому, с достоинством и без малейшего страха. Вошла в комнату, где разгорался скандал, и мягко укорила обоих мужчин:

– Отец, ты все сделал правильно: покричал, испугал, поругал, принял меры. Дальше мы уже сами разберемся. Хорошо?.. Ну а ты чего молчишь, словно в рот воды набрал? Почему не напомнишь, что тебе еще только тридцать пять и я уже давно совершеннолетняя?

С этими словами взяла фантома за руку и повела, как ребенка, из комнаты. Возмущенный отец чуть не задохнулся от гнева:

– Чего это ты творишь?!.. У тебя ж… тот есть!.. А этот… э-э-э?..

– Этот тоже мой. И не вздумай с ним ругаться по внутренней связи или рассеивать.

– Как это?.. Двух женихов захотела, что ли?..

Настя в дверях обернулась, тяжело вздохнула и весьма удачно скопировала фразу из легендарной кинокомедии:

– Выходит… что двух!

И ушла.

Шереметьев от такой наглости совсем растерялся и не придумал ничего лучшего, чем нажаловаться Загралову:

– Да что же это творится-то?! Подскажи, что делать-то?!

Иван вначале только руками развел.

– Да я бы подсказал… – потом тяжело вздохнул и признался: – Если бы имел моральное право. А так у самого рыльце в пушку… Знаешь ведь, что у меня три жены…

– Ну и что?! Твоей Ольге и Ленке Шуваловой – каждой за четвертак. А Ленке Сестри за тридцать уже. А моя доча – совсем еще ребенок.

– Ты так считаешь? – недоверчиво скривился Загралов. – Зариша ее нахваливала как сильную, зрелую ведьму. Да и вообще они все намного раньше остальных девушек взрослыми становятся.

Яков еще с четверть часа продолжал кипеть и выплескивать недовольство, но уже чувствовалось, что он почти смирился. Финалом всей этой истории стала его фраза, прозвучавшая со вселенской печалью:

– Эх! И ведь какого знатного жениха я Настеньке подобрал… А теперь придется его с какой-то из младших дочерей знакомить…

… Жизнь шла своим чередом. Но вот некоторые планы менялись постоянно.

Глава 32

Свинья всегда найдет грязь

Большой Бонза плыл в толще воды спокойно, получая от этого громадное удовольствие и неожиданное умиротворение. От берега особенно не отдалялся, глубину выдерживал метров пятнадцать. Ну и старался, чтобы просматриваемое им дно не уходило из поля зрения больше чем на те же пятнадцать метров. Благо чистота воды позволяла и на двадцать метров пространство под собой просматривать.

Было чем любоваться: форель двух типов, громадные раки, стайки шустрой тюльки и корюшки, расположившиеся оазисами губки и невероятное разнообразие водорослей. Мечта любого натуралиста, особенно обожающего подводный мир.

Несмотря на увлекательные картины, господин Вупорт и на часы посматривать не забывал, и когда израсходовалась из баллонов треть воздуха, собрался поворачивать обратно. Вот тут его и накрыло знакомым ощущением. Стало покалывать в висках, онемели кончики пальцев рук и ног, а уши расслышали еле уловимый, далекий звон цикад. Такое случалось лишь во время приближения к сигвигатору. Вся несуразность ощущения заключалась в том, что сигвигатор находился при Бонзе. Да и Кулон-регвигатор использовался в качестве грузила.

«Чего это со мной? – закрались вначале непроизвольные опасения. – Глубина подействовала или воздух с ядовитыми примесями?»

Хорошо, что догадался быстро развернуться и поплыть обратно. Специфические ощущения – тут же исчезли. Вернулся на прежний курс – вернулись вновь. Опять обратно – опять пропали.

Логика подсказывала очевидное:

«Иной сигвигатор?! Или даже сигвигаторы?! Или какое-то иное устройство?! – вновь двинулся в прежнем направлении, ощущения возобновились с пугающим постоянством. – Неужели кто-то уронил устройство на дно? Или оно в подводной пещерке?.. Почему бы и нет?.. Вдруг здесь в глубокой древности уровень озера был метров на тридцать ниже. А сигвигатор почти неуничтожим, ни воды, ни давления, ни огня не боится… Черт! Как же мне отыскать иголку в стогу сена? Вернее: ракушку на дне океана?..»

В самом деле, задачка почти нереальная. Сигвигатор маленький, его могло за столетия засыпать песком и обломками. А уж если он еще и в пещерке какой-то, да заваленной, отыскать можно лишь при условии откачки воды из всего озера.

Последняя мысль Бонзу даже позабавила.

«Цель поиска – того стоит. Можно было бы взрывами пробить тоннель в стенках кальдеры и выплеснуть озеро в океан. После чего покопаться в оставшейся ямке… Хе-хе!»

Чтобы лучше локализовать точку находки, он проплыл вначале вперед, а потом и в стороны. Это изрядно помогло: определился некий овал, внутри которого ощущения сигналили о желанном устройстве. Овал возле берега оканчивался на глубине всего нескольких метров, вдоль берега простирался на все двести метров, ну и этаким многосотметровым языком уходил на глубины. Туда погружаться Бонза пока не решился. Не по причине страха: заканчивался воздух в баллонах.

Пришлось возвращаться к биваку. Но зато и границу овала удалось засечь довольно четко. По его периметру росли губки, любящие геотермальные источники, а вот внутри – губок не было. Странность? Но уж не бо́льшая, чем сам овал, в центре которого наверняка находился сигвигатор.

Всплыл на поверхность, уточнил ориентиры. Попутно порадовался, что именно здешний кусочек берега не занят какими-нибудь любителями одиночества. Виднелось два бивака, но на довольно приличном расстоянии. Если здесь поставить лодку на якорь, она никому мешать не станет.

Плывя обратно, аквалангист продолжал одновременно и недоумевать и радоваться удаче. Ну и заодно размышлял, как ее претворить в нечто осязаемое.

«Повезло! Определить центр этого овала – несложно. Вобью столбики в грунт, измерю все рулеткой, но копать-таки стану именно в нужной точке! Жаль только, что нельзя подогнать сюда земснаряд, снять все наслоения грунта…»