Кометы Оорта - Фредерик Пол

— Четвертое место. Немного, — глядя в экран, сказал Танабе. — Отец сказал бы, что мне больше следует прилагать усилий, так что я, пожалуй, останусь на весь уик-энд дома. Быть может, даже позанимаюсь.

— Тогда, — сказал ему Деккер, — ты вполне можешь пойти со мной в столовую обедать.

— Нет, — со вздохом ответил Танабе, — так далеко я еще не зашел. У меня есть еще немного сухой лапши, которую мать так любезно прислала мне. Нужен только кипяток, а подогреть воду я могу и здесь.

Пожав плечами, Деккер повернулся, собираясь уходить, но помедлил:

— Танабе, — начал он, — мне все хотелось спросить тебя. Ты слышал что-нибудь о людях, которых посылают на Землю с контрольных станций в связи с психологическими тестами?

Танабе удивился.

— А ты разве не знаешь? Это туда отправилась доктор Мак-Кьюн, на Co-Марс Два. И естественно, как только она прибыла туда, то сразу стала отсеивать людей.

— Я даже не знал, что она уехала, — с раскаянием ответил Деккер.

— Согласен, это не из таких вещей, о которых много говорят, хотя тот, кто ее заменяет, едва ли будет добрее. А теперь позволь мне заняться обедом, — он помедлил, а потом с некоторым смущением добавил: — Думаю, я даже помолюсь.

По дороге Деккер наткнулся на сидящего подле своих сумок в вестибюле Феца Мехдеви.

— О черт, — сказал Деккер, догадавшись о том, то произошло. — Что за невезение, Мехдеви.

— Вот уж точно, — горько ответил Мехдеви. — Мой отец будет просто в ярости. Быть младшим сыном — не самое лучшее, что может с тобой случиться.

Деккер на это ничего не ответил, поскольку повсеместная предрасположенность считаться с мнением отцов была ему еще слишком нова, чтобы он мог решить, что он об этом думает. Вместо этого он спросил:

— Что ты собираешься теперь делать?

Мехдеви глянул на потолок в поисках ответа, как будто этот вопрос никогда раньше не приходил ему в голову.

— Ну, — сказал он, — наверное, вернусь к жене в Басру. Что бы там не собирались сказать мне отец и братья, полагаю, она будет рада получить меня назад. Или точнее, — поправился он, — я не воображаю себе, что она вообще будет довольна, но, по крайней мере, о моих физиологических нуждах достойно позаботятся.

Это у Деккера, который вновь стал понимать настойчивость потребностей физиологии, вызвало любопытство, если не сочувствие.

— Я думал, ты обращался в службу знакомств.

Мехдеви криво усмехнулся.

— Здесь нигде не найти уединения, — заявил он, — нигде. Как бы то ни было, это правда. Обращался. Но никто не ответил. Это, конечно, потому, что я мусульманин. Как держатся друг за друга все эти американцы, европейцы и японцы! Они относятся к нам, как к собакам.

Деккер как мог старался, чтобы ответ его прозвучал утешением.

— Они и ко мне относятся в сущности также, Мехдеви, — предложил он.

— О, но ведь ты же марсианин, — с удивлением отозвался Мехдеви. — Не обижайся, Де Во, но это совсем не одно и то же.

Таким образом, к началу Третьей фазы число студентов сократилось до двадцати девяти, а у Деккера появился новый партнер, женщина по имени Сяопин Йе с черными волосами и золотистой, как песок на пляже, кожей. Сяопин все быстро схватывала, оказалась решительной и неглупой — но при этом она была намного старше Деккера и, как давным-давно дала понять всем одиноким мужчинам курса, замужем. Эти соображения исключали в глазах Деккера ее кандидатуру на какие бы то ни было личные взаимоотношения, но тем не менее женщина ему нравилась. И после неловкого Фена Мехдеви она казалась просто подарком судьбы. Она занимала твердое и респектабельное место — где-то между шестым и девятым — в классе, и бывало даже несколько раз, когда она могла помочь Деккеру со сложной моделью.

А Деккер нуждался во всей помощи, которую мог получить.

Первая неделя Третьей фазы была не такой уж и страшной. Инструктором здесь была женщина, которую звали Эва — она произносила «Эйва» — Мануэла Мартина, и первую неделю она преподавала спекгографическую идентификацию составляющей кометы. Что здесь требовалась, так это зубрежка учебников. И Деккер не ленился. У него не возникало никаких сложностей при сведении компьютерных данных, появляющихся на экране, когда воображаемый «лазер» разрезал поверхность искусственной «кометы», отчего кругом разлетались радуги цветов и линий. Компьютеры помечали долины и хребты. И Деккер вполне был в состоянии диагностировать ценность означенной модели: вот эта нерентабельна, слишком много одноокиси углерода и силикатов; а эта — настоящее сокровище, она вся просто пронизана аммонием, то есть редким и драгоценным водородом.

Потом они перешли к «управлению змеей».

Для того чтобы справиться с контролем «управления змеей», требовалось нечто большее, чем просто знания. Необходимы были сноровка и практика. Даже в первые несколько дней, когда все, что от них требовалось, это ознакомиться с пультами и экранами на каждом из обслуживаемых командами по двое рабочих мест, это было непросто. Необходимы были острый глаз и твердая рука, чтобы управлять контролерами, которые отправят «змею» инструментов на шестьдесят миллионов километров в сердце кометы и установят каждый из комсетов, диагностических сенсоров и Аугенштейнов на полагающееся ему место.

Самое сложное было работать на подобном расстоянии. Конечно, «расстояние» было не более реально, чем сама «комета» или «змея инструментов»; они представляли собой всего лишь программные продукты базы данных академии. Но это были отличные программы, и эффект достигался вполне убедительный. Данные инструментов давали в точности двести или около того секунд, необходимые для прохождения электромагнитным импульсом шестидесяти миллионов километров, и столько же на доставку инструкций обратно к «змее». Невозможно было непосредственно реагировать на то, что происходило на самой комете, вы находились слишком далеко. Необходимо было предвидеть то, что должно произойти, и Сяопин Йе гораздо лучше удавалось предчувствовать возможные неприятности, которые еще не произошли в далеком сердце кометы, чем Деккеру.

Иногда Деккеру хотелось, чтобы она была свободной и, может быть, выглядела чуть лучше. Конечно, не ее бы он выбрал в первую очередь в своих более интимных упованиях, которые не переставал питать. Наиболее многообещающей целью оставалась Вен Купферфельд, но и она оставалась лишь дружелюбной. Иногда она обращалась с ним почти по-сестрински тепло, как скажем, когда сидела с ним рядом за обедом и рассказывала, как она восхищается марсианами. Но единственным прикосновением к себе, какое она позволяла ему, оставались занятия «толкай-ворчи»… и теперь большую половину времени он оказывался во время этих занятий с другим партнером.