Кометы Оорта - Фредерик Пол

Деккер не сознавал, что его мать становится настолько знаменитой, но кивнул.

— Моя мать.

Аннета с минуту смотрела на него, а потом тоже кивнула.

— Да, конечно. Я ее помню. Это она позвонила моим родителям после вечеринки и отругала их за то, что они напоили ее сына… Но чудное это было время, правда, Деккер? Я имею в виду всю эту ночь, а не только вечеринку… я хотела сказать, фейерверк и так далее… смотреть, как падает первая комета? Я никогда этого не забывала. А что ты делал потом, после того, как я уехала на Землю?

— Рос, — улыбнувшись, ответил он.

Но Аннете хотелось узнать подробности, как, в сущности, и ему.

Как выяснил Деккер, пока они обменивались историями своей жизни, он начал получать удовольствие. Помогла еда. Как и бутылочное пиво, импортированное из Японии и, судя по знаку на этикетке, гораздо лучшего качества, чем в кувшинах на столе. Покончив со своим мясом, Аннета допила остатки пива и встала.

— Мне нужно возвращаться на базу. Рада была тебя повидать. Но помни, что когда попадешь в класс, что я все же учитель, никакой фамильярности.

— Конечно. И спасибо за отбивную.

— Я же «сказала тебе, что плачу не я. Все пошло на счет твоего японского друга.

— Танабе? Но почему он станет за это платить?

— Не беспокойся об этом. За ним должок, — она посмотрела в сторону длинного стола, голоса возле которого становились все громче. — Похоже, пора пытаться доставить его назад, прежде чем он впутается в какие-нибудь неприятности.

Она была права. — Деккер вздохнул и пошел туда, где с Вен Купферфельд и несколькими другими студентами сидел Танабе. Сняв с себя свитер, он протянул его Вен.

— Спасибо, — сказал он.

Вен подняла на него безразличный взгляд, но приняла свитер и вернулась к своему разговору. Теперь он стал трехсторонним, и Вен была столь же увлечена им, как и остальные двое.

— Вы, западные люди, — говорил Танабе, едва выговаривая слова, — вы отошли в историю.

Он любезно улыбнулся Вен, но взгляд сузившихся глаз, казалось, прожигал насквозь.

— Некоторое время вы играли какую-то роль, но никогда столь важную, как вам это казалось.

— Правда? — отрезала Вен. — Но похоже вы, японцы, думали, что мы очень важны. Учитывая то, — как вы копировали нас.

— Моя дорогая Купферфельд, — хихикнул японец; — так вот вы как думаете? Но это же вы были такими увлеченными миссионерами, Купферфельд. Это ведь вам так хотелось, чтобы каждый в миру научился быть как вы во всех ваших мелких привычках — сделать это было лишь проявлением хороших манер с нашей стороны.

Он налил себе еще виски.

— Особенно русские. Помнишь, как происходило дело. Вы так отчаянно старались заставить русских копировать вас. Да, и китайцев тоже. Вы хотели, чтобы они перешли на американский образ жизни: американские выборы, американские церкви и американские автомобильные пробки и, прежде всего, американская свобода предпринимательства. А вам никогда не приходило в голову, что произойдет, когда русские и китайцы со всем их населением и всеми их ресурсами станут копировать вашу экономику? Они же едва не обставили Японию, не говоря уже об Америке!

Один из студентов недобро сказал:

— У нас все шло хорошо, пока вы, ублюдки, не бросили нас в этой сделке с Марсом.

— Бросили? — Танабе снова засмеялся. — Но мы только лишь немного сменили портфель наших инвестиций. Очевидно, обитанты показались лучшей перспективой.

— Вы бросили нас на произвол судьбы! — выкрикнул его противник.

— Какая жалость, что вы не разобрались тогда в ситуации, — соболезнующе отозвался Танабе.

— А теперь мы застряли с проклятыми марсианами! — воскликнул другой!

Из-за спины Деккера раздался хриплый голос Джей-Джона Бельстера:

— Думай, что говоришь о марсианах!

Танабе пьяно уставился на него. Он, казалось, силился подняться на ноги — как будто, с ужасом подумал Деккер, собирался полезть в драку — но потом оглядел стол. Вокруг не было ни одного дружеского лица. Другой студент выглядел столь же враждебным, как и Бельстер, и комплекции был почти той же.

Танабе рухнул обратно на стул и снизу вверх усмехнулся Деккеру.

— Сдается мне, — сказал он, — самое время тебе отвезти меня домой.

И тем не менее, к немалому удивлению Деккера, когда они оказались на открытом воздухе, Танабе тряхнул головой и выпрямился.

— Не нравятся мне эти люди, совсем не нравятся, — сказал он совершенно трезвым голосом. — Эй! Такси!

А когда они оказались внутри, японец, откинув голову на спинку сиденья, закрыл глаза и попросил Деккера:

— Разбуди меня, когда будем на базе, — и тут же уснул.

26

Третья фаза тренингов по проекту «Оорт» посвящалась тому, что в академии называли «управление змеей». И относилась она к одной из самых важных, поскольку наиболее умелыми рабочими по программе Оорт были не контролеры комет и не пилоты, улетавшие, чтобы отыскать кометы. Самая тяжелая работа выпадала на долю тех, кто обслуживал «змею» или, как называли этих людей, «змеевиков». Именно они оказывались лицом к лицу с задачей подтащить и подготовить комету к захвату.

Для того чтобы поймать требуемую комету и послать ее в дальнейший путь, прежде всего ее следовало опутать длинной цепью инструментов, Аугенштейнов и механизмов. А это не так-то просто. Это как высекать скульптуру из пыли. Потому что, что такое комета, как не пыль и снег. Снег — это застывшие газы, и структурной прочности у него не больше, чем у сахарной ваты. Для того чтобы провести сквозь него цепь, управляемая с расстояния в тысячи, а иногда даже миллионы километров, требуется умение. А то, что требуется оно и для того, чтобы усилить прочность кометы настолько, чтобы она выдержала рывок ускорения двигателя Аугенштейна, даже не стоит упоминать. Цепочка инструментов называется змеей, а тех людей, что прошивают этими цепями ломкие оболочки комет, называют «змеевиками».

Змеи, с которыми им приходится справляться, вероятно, самые неподатливые во всей вселенной. Гораздо меньше проблем было бы с укрощением кобры.

27

Когда они завершили Вторую фазу, отсеялось еще трое, включая бывшего партнера Деккера, Феца Мехдеви, но собственная позиция Деккера в списке класса улучшилась до третьего места. Как всегда впереди шла Вен Купферфельд. Торо Танабе с другой стороны спустился на четвертое место. То, что он выиграл на двигателях Аугенштейна, Танабе потерял на системах коммуникации и сенсорах, поскольку, к несчастью, его отцу не удалось заполучить их дубликаты.