Охота за островом - Джордж Райт

— Вы же сами говорили: трое-четверо суток, умножить на полтора… Даже по наихудшему сценарию они прилетят еще не так скоро.

— Вы не умеете считать, по наихудшему сценарию они уже были бы здесь.

— Ну раз их до сих пор нет, значит, они и не торопятся, — с чисто женской логикой заявила Эмили.

«А в самом деле, почему они должны торопиться? — подумал Роберт, которому тоже совсем не хотелось после трудного дня тащиться опять десять километров по пересеченной местности. — Они ведь не думают, что здесь произошло что-то особенное. К счастью, когда сюда пришла трансграмма Сэндерса, ее было уже некому принять — и некому послать другие трансграммы…»

— К тому же, — продолжала атаку Эмили, — они ведь не вынырнут из транспространства прямо на посадочной площадке базы?

— Транспереход внутри и вблизи массивных тел типа планеты вообще невозможен, — машинально согласился Роберт.

— Ну да, их гравитационное поле как бы затыкает выход для всякого тела с ненулевой массой, это мне в колледже объясняли. Значит, мы услышим, как они будут садиться, и успеем убежать в степь.

— Даже если так — мне не хотелось бы, чтобы в момент нашего старта на планете были другие корабли, способные пуститься в погоню.

— Так ведь это будут такие же корабли, как наш! Если они и сообразят, что нас надо преследовать, мы к этому времени будем уже далеко. Знаете что, Уайт, половина вашей армии намерена дезертировать. Я остаюсь ночевать здесь. Вы можете, конечно, тащить меня силой, но не забывайте, что дорога вас ждет отнюдь не ровная, а сила тяжести здесь выше земной.

«Что верно, то верно», — подумал Роберт и проворчал:

— До сих пор, стоило мне вас послушать, как добром это не кончалось. Что ваша идея лезть в имперский корабль в поисках транспередатчика, что освобождение Сэндерса…

— Если бы мы тогда не улетели, попались бы имперскому десанту, который подобрал Сэндерса; что же до его освобождения, тут действительно вышла накладка, но не забывайте, что лететь на Элджерон на «Крейсере» — это была ваша идея.

— Ладно, черт с вами! Я действительно заслужил отдых. Пошли в тот жилой корпус — оттуда ближе всего бежать в степь.

Со второго этажа жилого корпуса открывался вид на бетонированную посадочную площадку, находившуюся в километре от базы. Так как, благодаря выбитым окнам, всякая звукоизоляция отсутствовала, Роберт окончательно успокоился, придя к выводу, что в случае чего он заблаговременно услышит садящиеся корабли.

Эмили неожиданно обеспокоилась вопросом, прилично ли ей спать в одном помещении с пилотом. Подобная проблема не волновала ее в лесу или в каюте, куда их запер Сэндерс, но там не было другого выхода, тогда как второй этаж жилого корпуса делился на четыре казармы. Правда, до сих пор поведение Уайта в этом отношении было безупречным — даже слишком безупречным, однако… Меж тем объект этих размышлений уже отыскал себе наименее пострадавшую койку, растянулся на ней прямо в скафандре и закрыл глаза — так же, как поступил бы он, будь он один на всей планете или, напротив, в обществе десяти дочерей миллиардеров. Эмили еще немного постояла в нерешительности и тихо вышла.

Через некоторое время Роберт открыл глаза. Несмотря на усталость, сон не шел к нему — лежать в скафандре было ужасно неудобно. В лесу, на планете с половинной силой тяжести, это не чувствовалось так остро, как здесь. Конечно, скафандр предохраняет от возможной инопланетной инфекции, к тому же его слишком долго надевать, если придется бежать… «Но если нет ни свободы, ни покоя, нужен хоть какой-то комфорт», — подумал Роберт, вылезая из своего космического костюма и расстегивая комбинезон. Едва он снова собрался смежить веки, на пороге, словно привидение, возникла Эмили — также в одном комбинезоне.

— Что случилось? — спросил пилот не слишком приветливым голосом.

Эмили, которая полагала, что Уайт уже спит, рассердилась и смутилась одновременно, почувствовав себя в идиотском положении. «Сейчас он черт знает что вообразит», — подумала она, а вслух сказала: — Я решила, что нам безопаснее не разбредаться по разным углам здания.

(Это была почти правда: на самом деле разгромленная база все еще действовала на нее угнетающе, и она боялась заснуть одна в комнате, где всего несколько дней назад одни разумные существа жестоко убивали других.)

— Впрочем, если я вам мешаю… — продолжила Эмили заранее раздраженным тоном.

— Вовсе нет, это очень разумное решение. Скафандр вы, конечно, зря сняли — у меня больше нет аптечки, а коррингартские лекарства для людей не годятся.

— Можно подумать, что к вам это не относится.

— Мои проблемы — это только мои проблемы, — резонно заметил пилот, — а ваши проблемы — еще и мои. Впрочем, поступайте, как знаете, что я буду с вами нянчиться за какие-то 50 миллионов…

49

Роберт слышал, как Эмили ворочалась на погнутой койке — очевидно, тоже не могла заснуть.

— Как здесь душно, — прошептала она наконец. — И жарко.

— А что вы хотели, — проворчал пилот. — Кондиционеры-то не работают. А тут, между прочим… — он поднял с пола шлем и скосил глаза на индикатор внутри, — 308 градусов по Кельвину.

— Сколько это по Фаренгейту?

— Понятия не имею! — огрызнулся Роберт. — Весь цивилизованный мир давным-давно пользуется СИ. И только американцы в своем тупом великодержавном консерватизме цепляются за архаичные мили, фунты и фаренгейты. Могу вам только сказать, что снаружи еще жарче. И будет еще хуже, потому что до заката еще часов сорок, а на небе ни облачка.

— Что за мерзкая планета, — возмутилась Эмили. — И как здесь только можно жить?

— Что касается приятных и неприятных условий для жизни, — усмехнулся пилот, — то на эту тему есть весьма поучительная история.

— Вы, кажется, хотите рассказать мне на ночь сказку?

— Сейчас не ночь, и это не сказка. На Границе эту историю рассказывают как вполне достоверную. Впрочем, если это и легенда, она все равно поучительна. Вы когда-нибудь слышали о планете Эдем?

— Нет… Эдем — это, кажется, значит «рай»?

— Да, рай… Эта планета была открыта дважды. Первый раз — три столетия назад, на заре межзвездных полетов. Теория транспространства тогда не была еще толком проработана, и первые экспедиции были сопряжены с огромным риском. Однако для участия в них все равно находились добровольцы — на Земле и тогда хватало желающих быть первыми — причем не только мужчины, но и женщины. Поскольку о транспространстве тогда еще знали мало, оно нередко выкидывало любопытные шутки с кораблями. Подобный неприятный сюрприз ждал одну из этих экспедиций — во время трансперехода у них истратилась вся энергия. В результате они оказались гораздо дальше, чем рассчитывали — но, разумеется, без топлива на обратный путь. Транссвязи в те годы не было, да и ни один корабль не мог забраться так далеко, не разделив их участи, так что экспедиция была обречена на гибель, тем более что они вынырнули возле двойной звезды. В ту эпоху, да и долгое время после, считалось, что у двойных звезд вовсе не бывает планет, а если они и есть, то из-за слишком причудливых и нестабильных орбит абсолютно непригодны для жизни. Но тем астронавтам сказочно повезло. Они не просто нашли планету — они нашли планету, о которой можно было только мечтать. Благодаря взаимной компенсации многих факторов, ее орбита оказалась устойчивой, а климат — удивительно ровным. На ней даже не было смены времен года, поскольку ее ось практически перпендикулярна к плоскости орбиты. Почти всю поверхность занимал океан, водоросли которого в изобилии снабжали атмосферу кислородом; лишь в районе экватора располагался единственный континент — скорее даже большой остров, размерами чуть меньше Австралии. Там-то и высадились астронавты. Первые же исследования показали, что планета во всех отношениях пригодна для жизни. Там не было вредных микроорганизмов, не было и опасных животных: поскольку основная жизнь сосредоточилась в океане, на суше вовсе отсутствовала фауна, за исключением некоторых безвредных насекомых. Зато богатая флора круглый год приносила разнообразные вкусные и питательные плоды. Ни ядовитых стеблей, ни колючек — что неудивительно, если учесть отсутствие взаимодействия растений с животным миром. Только чудесные цветы для привлечения насекомых, среди которых, естественно, ни одного кровососущего — им не у кого было бы сосать кровь. Астронавты, ставшие колонистами, назвали планету Эдемом, и вполне справедливо — мы до сих пор еще не нашли другого мира, более напоминающего древние легенды о рае. Вскоре это сходство еще более увеличилось… Поначалу колонисты вели весьма деятельный образ жизни, занимались исследованиями, готовы были к любым неожиданностям, и командир корабля ежедневно делал подробные записи в бортжурнале. Однако вскоре выяснилось, что никакими неожиданностями планета не грозит, и для поддержания жизни не нужно прилагать никакого труда — съедобные плоды можно круглый год рвать с низко растущих веток и подбирать прямо с земли. Что же до научных исследований, то скоро колонисты начали ощущать их бессмысленность — ведь связь с Землей навсегда утрачена, а райскими удовольствиями куда приятнее наслаждаться, чем препарировать их. К тому же среди членов экспедиции стало распространяться новое настроение — с головой окунуться в эдемские прелести, чтобы как можно скорее забыть о родной планете и не страдать от тоски по ней. Записи в бортжурнале становились все более короткими и нерегулярными; ученые забросили исследования, колонисты по многу дней не возвращались на корабль и, наконец, вовсе оставили его. Прекрасный климат позволял им обходиться не только без скафандров, но и без одежды. Условности цивилизации, конечно, сохранялись еще некоторое время, но это не могло продолжаться долго. Последние импровизированные купальные костюмы были сброшены. Все колонисты, естественно, были молоды и здоровы, как и положено астронавтам-первопроходцам. Возможно, если бы среди них было одинаковое число мужчин и женщин, образовались бы достаточно устойчивые семьи; но мужчин было значительно больше, и — вероятно, после некоторых конфликтов, вызванных последними отголосками цивилизации — среди колонистов установилась полная сексуальная свобода. Понятно, что в такой ситуации воспитанием детей никто всерьез не занимался, да дети и не требовали заботы, благодаря райским условиям. Вероятно, первое поколение коренных эдемцев все же получило какие-то обрывки знаний, но на долю следующих поколений не осталось уже ничего. Потомки колонистов росли, предоставленные сами себе, и размножались с невероятной быстротой — так, как это способны делать люди, целиком отдавшиеся во власть инстинктов и к тому же не умеющие предохраняться. Постепенно они распространились по всему острову, а брошенный в джунглях корабль так густо обвила растительность, что никто не распознал бы в нем нечто искусственное и чужеродное для этой планеты…