Джайн Зар. Буря Тишины (ЛП) - Торп Гэв

— Об этом мы уже догадались, — сказал Азурмен, — хотя их предназначение неясно.

— Я не знаю, есть ли у них предназначение, однако они — побочный эффект, неизбежное следствие того, что Та-что-жаждет пожрала бесчисленные миллиарды наших сородичей. Отходы, если так можно выразиться, хотя судьбозов Виайллиш был более поэтичен и называл их Слезами Иши, пролитыми богиней жизни из древнего мифа.

Он благоговейно положил камень обратно на стол.

— Мы и Та-что-жаждет переплетены, повязаны той ужасной родовой болью, которая почти целиком стерла с лица Галактики наш народ. Когда мы умрем, наши души не возродятся в новом поколении, как это было со времен богов. Теперь они принадлежат этому новому божеству. Тем не менее, Слезы Иши способны захватить душу и уберечь ее от подобной участи. Спасти нас от вечного проклятия и мучений. — Он протяжно выдохнул и отвел взгляд. — По крайней мере, до поры до времени. Не думаю, что существует способ поистине избавить нас от этой доли.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Азурмен.

— И вновь будет лучше, если я вам покажу.

— Покажи нам, — проговорила Джайн Зар.

Они вернулись в аудиторию, где хранилось устройство, которое Мауган Ра называл Азурентешем — Сердцем Азуриана. Как и прежде, сфера неподвижно стояла на своем пьедестале. Азурмен поспешно приблизился к ней, разглядывая шар со смесью подозрительности и удивления.

— Почему его называют Азурентешем?

— Это часть механизма более древнего, чем библиотека, — объяснил Мауган Ра. Пожинатель Душ жестом приказал Азурмену и Джайн Зар отойти назад, а сам обошел пьедестал, не касаясь руками поверхности. — Остальные части существовали в разных местах и в разное время, связанные посредством этого центрального процессора.

— Процессора? А что он делает? — Джайн Зар наклонилась ближе, пытаясь заглянуть в молочные глубины кристалла.

— По одному вопросу за раз, пожалуйста, — промолвил Мауган Ра. Он положил руки на край пьедестала под странными углами, по-разному растопырив пальцы.

С возвышения донеслось пыхтение, и легкое дуновение ветерка погладило лицо Джайн Зар. Линии света появились на подставке пьедестала и поползли к его вершине, образуя белые трещины. Подобно распускающемуся цветку, пьедестал раскололся, и шесть секций разошлись, обнажая колонну радужного света под Азурентешем.

Свет потускнел, а затем погас, обнажив дерево с тонким, не толще руки Джайн Зар, стволом, покрытым узловатой белой корой. Похожие на ветви листья удерживали в воздухе центральную пластину пьедестала.

В ствол миниатюрного дерева были вставлены овальные путеводные камни, и каждый светился, питаемый собственной энергией. Джайн Зар обошла открытый механизм и насчитала восемь Слез Иши.

— Бывшие судьбозовы? — догадалась она. — Так вот где ты их держишь?

— Не по хитрому умыслу, — ответил Мауган Ра. — Когда судьбозовы углубились в свои исследования, они сияли защиту, чтобы своими собственными нематериальными глазами узреть поразительное величие сотворенной нами богини. Теперь они пребывают в восторге, как вы и сами видели. Живые, но зажатые в объятиях Той-что-жаждет. Этих мне удалось спасти, а остальные… они существуют между проклятием и свободой. Слишком долго они глазели в око разрушения и в итоге, избежав поглощения, попали в ловушку.

— Они здесь в безопасности? От… Той-что-жаждет? — Азурмен пригнулся и внимательно посмотрел на духовные камни. Он поднял руку к самоцвету на своей груди. — Извечное место упокоения?

— Даже больше — и меньше. — Мартан Ра сел рядом с колонной, скрестив ноги, и коснулся пальцем ближайшего камня. — Они не мертвы в нашем понимании. Их души продолжают сознательное существование, даже если они больше и не воспринимают наш мир или паутинную ткань.

— Лишены свободы? — При этой мысли у Джайн Зар сжалось горло, и в голове девушки неожиданно всплыли воспоминания о ее спальне на арене. — Заперты в этих камнях?

— Такова правда, — мрачно сказал Мауган Ра, убирая руку. Он вяло встал, ссутулив плечи. — Но это еще не все. Когда в самоцветы попадает душа, они генерируют… испускают психические колебания, от которых резонируют некоторые древние матричные устройства, созданные нашими предками, как, например, Азурентеш.

— Камни питают устройство, — пришел к выводу Азурмен. — «Пожинатель Душ». Ты превратил их в энергетическую сеть?

— Да, это одно из преимуществ. — Мауган Ра легонько толкнул одну из приподнятых секций пьедестала, и устройство с шипением сомкнулось. Когда он коснулся ставшего целым постамента обеими руками, Азурентеш ожил, и туман внутри закружился, замерцав разноцветными пятнами. — Мы также можем общаться с духами внутри матрицы. В некотором роде.

Он махнул им рукой, приглашая подойти поближе.

— Эту комнату, Азурентеш, создали для того, чтобы несколько наблюдателей могли получить доступ к одним и тем же сетям передачи данных, а также испытать одинаковое психическое погружение. Судьбозовы, ученые, построившие эту библиотеку, стремились не только к физическому познанию. При помощи Азурентеша они прорывались сквозь пространство и время, чтобы призывать видения из континуума судьбы. Многие могли одновременно наблюдать одни и те же события, как прошлые, так и будущие, причем каждый из них видел их под уникальным углом.

Он жестом попросил их положить руки на помост. По камню пьедестала потянулись извивающиеся линии, напоминающие органические схемы.

Джайн Зар положила оружие на сгиб локтя и поместила руки на пьедестал. Она еще глубже вгляделась в завораживающие витки бледных цветов внутри Азурентеша. Буря Тишины расслабилась, и ее разум заскользил по туманным завихрениям, пока не начали формироваться образы. Зал, библиотека и весь мир исчезали из сознания, из памяти, пока она не стала всем, что знала, всем, что было прежде.

Эльдарка взглянула на себя и узрела внутри окровавленную деву, освобожденную из тюрьмы, которую она возвела в своем разуме. Джайн Зар не видела ничего конкретного, только мелькающие испуганные лица и брызги алого цвета, картины быстрой смерти от удара глефы или трискеля, бесчисленные жизни, смытые потоком крови. Она услышала крик, пронзительный и долгий вопль, предвещающий смерть. Вечная кровавая бойня…

Нет, не вечная.

У нее был конец.

Видения обратились в размытое пятно уходящей эпохи, а затем остановились на единственной сцене войны и опустошения — сжигающего небеса огня и усеянной черепами равнины, разорванной на части яростной битвой. Охваченная пламенем богиня-бог, древняя и юная, прекрасная и ужасная, увлекалась кем-то в бездну, чтобы там она-он разделила судьбу, обрушившуюся на ее родителей-детей.

В центре воцарилась тишина, и показалась черная глазница черепа, притягивая взгляд Джайн Зар и засасывая ее внутрь, словно в водоворот, к затаившимся там теням, в место ледяной черноты и эха. Перед ней появился бледный призрак — все та же жуткая дева, но уже закованная в цепи и рыдающая кровавыми слезами. Ее рот был зашит сухожилиями павших героев.

Задыхаясь и хватая ртом воздух, Джайн Зар вырвалась из видений. У нее закружилась голова, и она, пошатываясь, отошла от помоста.

Девушка почувствовала чьи-то крепкие объятия и пришла в себя, сидя на полу. Азурмен находился рядом с ней, обхватив ее за плечи одной рукой. Лицо учителя переполняло беспокойство, но в его глазах она разглядела что-то еще — намек на печаль.

— Что это… — начала она.

Он покачал головой, отказываясь отвечать на еще не заданный вопрос.

— Лучше нам не делиться этими видениями, — сказал Рука Азуриана. — Ты в силах стоять?

Головокружение прошло, и она кивнула, поднялась на ноги и подобрала выпавшую из рук глефу. Она посмотрела на Маугана Ра, лицо которого выражало тревогу — даже большую, чем за все время их встречи. Он взглянул на Азурентеш, на Азурмена и вновь на сферу.

— Расскажи мне о своем путешествии, — обратился он к Руке Азуриана.

— Неважно, как мы сюда попали, важно, куда мы направляемся, — ответил Азурмен и указал на Азурентеш. — Он и заключенная в нем технология — наше спасение.