Сонджу - Вондра Чхан

Сонджу спросила:

– Сколько тебе было лет?

– Семь.

Сонджу и раньше замечала, что Ёнги часто пугалась чего-то, как будто преследуемая призраками прошлого, но сразу же смеялась над собственной реакцией. В чём-то Ёнги до сих пор оставалась тем невинным, сбитым с толку ребёнком, которым была в семь лет. Сонджу сказала себе: ей повезло работать со всеми этими женщинами. Она подумала о Мису.

Когда Сонджу приезжала в Сеул навестить мать осенью 1951 года, большинство горожан уже успели вернуться из эвакуации и продолжили жить, как раньше: отстраивали дома, ходили на работу, на учёбу, в гости к друзьям и родственникам, покупали вещи в магазинах и на рынках.

В июле, спустя три года и один месяц после начала войны в 1950 году, было подписано Корейское соглашение о перемирии. Северная Корея установила демилитаризованную зону на тридцать восьмой параллели, положив конец всем военным действиям между двумя странами. Чего же в войне удалось достичь такой высокой ценой, со смертями и разрушениями с обеих сторон? Сонджу читала, что в Северной Корее последствия были даже хуже, поскольку туда сбрасывали бомбы войска союзных сил. Нация всё ещё была разделена надвое у той же параллели, что и до войны, и пыталась восстановиться, а война даже не закончилась по-настоящему. Если бы не эта война, Кунгу бы не расстался с жизнью. Он был бы свободен от тумана в голове и ужасных воспоминаний. Сонджу могла бы заниматься раскрытием своего потенциала, а не просто пытаться выжить. Одно утешение для Кунгу: он был бы счастлив узнать, что бедным и угнетённым теперь оказывали помощь иностранные организации. Одно утешение для Сонджу: она строила свою жизнь заново, с новой дружбой и растущим количеством сбережений. Она становилась независимой женщиной, и её давнее желание изменить нацию к лучшему всё ещё не оставило её. Однако на данный момент она решила сосредоточиться на своей дочери.

В первую субботу августа её мать и сестра снова появились у ворот.

– Как вы меня нашли? – спросила Сонджу, проведя их в гостиную.

Её сестра сказала:

– Мы пришли к твоему старому дому и узнали, что ты переехала, так что я спросила у Мису. Она рассказала мне о твоей потере. Мне так жаль.

Её мать вздохнула.

– И всё напрасно.

Зачем мать постоянно злила её?

– Это не было напрасно. Моя жизнь – только моя, и не тебе её осуждать.

Голос её прозвучал слишком резко даже для неё самой. Её сестра округлила глаза, но мать не дрогнула.

– На что ты живёшь? – спросила она.

Теперь уже Сонджу собиралась причинить ей боль.

– Мой бывший свёкор дал мне денег, когда узнал, что ты не желаешь моего возвращения. Мы с Кунгу открыли в банке счёт на моё имя, – затем, прекрасно зная, как это мать шокирует, Сонджу добавила: – Я работаю в элитном мужском клубе.

Её мать сделала резкий вдох. Сестра тихо охнула.

– Почему? – спросила мать с явным раздражением. – У тебя ведь прекрасное воспитание.

– «Почему»? – Сонджу рассмеялась. – И правда. Интересно, почему же?

Она всё смеялась и смеялась.

– Пойдём, – сказала мать своей младшей дочери, и они ушли.

Почему все её встречи с матерью заканчивались каждый раз одинаково? Почему она не могла быть похожа на свою сестру – послушную, неконфликтную и всепрощающую? Всё своё детство она относилась к сестре с безразличием, тем или иным образом давая той понять, что ей не хватает характера. И всё же сестра ни разу на неё не огрызнулась. Сонджу знала свои недостатки, и ей не нравилось то, как она поступала с матерью. Всю жизнь она чувствовала себя так, словно при каждом столкновении с матерью могла потерять себя. Инстинктивно ей всегда хотелось дать отпор. И всё же она не сумела постоять за себя, когда дело касалось её собственного брака: она сожалела об этом все пять лет замужества. Попытавшись исправить эту ошибку, она обрекла собственную дочь на долгие годы без матери. Когда же она будет наконец свободна от своего гнева?

На следующий день в Зале Сонджу всё ещё думала о визите матери. Мисс Им яростно обмахивалась веером, чтобы облегчить августовскую жару. Она спросила Сонджу:

– Почему бы тебе просто не похитить свою дочь? Никто из Маари не знает, где ты живёшь.

Они даже не говорили в этот момент о Чинджу, так что вопрос прозвучал неожиданно. Идея, разумеется, была абсурдной. Никто извне не мог продержаться в деревне достаточно долго, чтобы ему не задавали вопросов. Свёкры в любом случае найдут её. Тем вечером, однако, она перебирала в уме все доступные способы, чтобы увидеть Чинджу. Экспресс-поезд не останавливался в Маари, поскольку это была сельская станция, а значит, она не встретит в вагоне деревенских.

В следующее воскресенье она прибыла на вокзал слишком рано, и ей пришлось выждать час, прежде чем она смогла сесть на поезд. Когда поезд стал подъезжать к Маари, она выглянула в окно, изгибая шею. Взгляд зацепился за Второй Дом на вершине крутого подъёма. Её переполняли эмоции. Она заметила каштановое дерево и двух мальчишек, висящих на ветках. Чинджу нигде не было.

Каждый понедельник мисс Им спрашивала:

– Ну что, ты видела Чинджу?

– Иногда я вижу деревенских жителей, – отвечала Сонджу обычно.

Сонджу пропустила свою поездку в первое воскресенье октября, чтобы помочь госпоже Чхо с ежегодной выставкой. До прихода гостей мисс Им сказала ей, что госпожа Чхо известна своим намётанным глазом на многообещающих художников и уже многим помогла возвыситься и прославиться: благодаря этому она легко привлекала коллекционеров и инвесторов на свои выставки.

Многие гости были Сонджу не знакомы, но большинство из них знали друг друга. Один молодой художник покраснел, когда Сонджу сказала, что ей нравится его работа. К концу выставки девять картин за авторством семи художников были проданы. В их числе была работа стеснительного художника. Возможность однажды увидеть его картины в Национальном музее была невероятно волнующей: теперь Сонджу понимала, почему госпожа Чхо помогает этим людям. Сонджу сказала себе, что, возможно, тоже однажды сумеет сделать нечто подобное.

Признания

В пустом доме Сонджу перевернула календарь на следующую страницу, глядя на цифру «11» – месяц, когда умер Кунгу. Она медленно сжала ладонь. Она не помнила, когда в последний раз доставала свой мыслекамень. Вероятно, уже после его смерти.

Утром в первую годовщину смерти Кунгу она открыла ящик комода и потрогала кончиками пальцев два мыслекамня. Затем, закрыв ящик, она прошла в гостиную и встала перед стеклянной