Западня - Александр Лыхвар

Пернатые обитатели зарослей постепенно просыпались, громкими криками дружно приветствуя новый день. С каждой минутой это приветствие становилось все громче и решительней.

Керон достал из кармана радиостанцию и прошелся по всем диапазонам. В эфире были только пилоты двух челноков, выполняющие плановый облет и их диспетчер, во всех остальных поддиапазонах было полное молчание. Он еще послушал немного, но все было спокойно. Если его и хватились, то еще не искали. Потом он выключил станцию, открыл крышку отсека питания и вынул элементы питания, вспомнив о существовании электронных средств слежения, способных обнаружить любой работающий электронный прибор на огромном расстоянии. Рассовав по разным карманам станцию и элементы питания он достал импульсник, снял его с предохранителя и готовый к любой неожиданности углубился в непролазную чащу. Пробираться было трудно, но вполне возможно.

Вскоре заросли несколько поредели, казалось, что все жизненные интересы этого вечнозеленого, тропического леса, концентрировались на границе с относительно свободным участком, и почти без внимания оставались районы в глубине, хотя может быть, так только казалось.

Не смотря на набиравший силу рассвет, под пологом крон исполинских деревьев, все еще было темно. Плотно сомкнутая вверху листва, ревниво относилась даже к самым тоненьким и безжизненным лучикам света, пропуская на более низкие ярусы только то, что не в силах была использовать сама. Стволы деревьев, толстые, в несколько обхватов, причудливо обвитые лианами, со множеством поселившихся на коре растительных паразитов, казались массивными колоннами, поддерживающими зеленое поре жизни, бушующее где-то вверху, под порывами западного ветра. В принципе, так оно и было.

Керон шел и шел, старательно выдерживая направление. Когда приходилось обходить сильно заросший, непролазный участок, он после обхода, педантично делал петлю в противоположном направлении и тем самым корректировал направление своего движения. Кармант поднялся уже достаточно высоко и внизу заметно посветлело. Единственная мысль, которая вертелась у него в голове приблизительно звучала следующим образом: «успеть как можно дальше уйти от базы в первый же день». Его армейские ботинки, хотя и были массивны, если не сказать уродливы, хорошо держали ногу, не соскальзывали с мокрых, упавших веток и выпирающих из почвы, покрученных корней, и вообще, были полностью приспособлены именно для таких условий.

Лесной массив, благодаря тому, что располагался в предгорном районе, изобиловал ручейками и узенькими, мелкими речушками, журчанием воды выдававшими свое присутствие среди плотно переплетенных зарослей кустарника и разнообразных вьющихся представителей флоры. Когда на русле образовывался затор, от рухнувшего, подточенного изнутри паразитами исполинского дерева или сам ручей собственными силами делал плотину из нанесенных им же палых листьев, образовывалось крохотное, временное озерцо. Несколько раз Керон останавливался в подобных местах, утолял жажду и умывался холодной, почти ледяной, родниковой водой, пытаясь таким образом придать себе хоть немного бодрости.

Время приближалось к полдню. Пение птиц переместилось далеко вверх, на самый верхний ярус леса. Любовные игры и охоту на насекомых, они предпочитали совмещать купанием в лучах своей родной звезды. Керон остановился на привал, сбросил казавшийся теперь неподъемным ранец и положив его себе под голову около часа лежал, глядя на колышащееся вверху зеленое море, стараясь изо всех сил не заснуть – неизвестно какие опасности могли подстерегать человека в этом диком лесу. Немного отлежавшись, он тяжело поднялся и опять нацепив на себя все свои цацки, пошел дальше.

Когда стало заметно темнеть, он удалился от базы уже километров на тридцать. Учитывая, что ему их пришлось преодолевать не по накатанной дороге, это было неплохим достижением даже для крепкого и здорового мужчины. Нужно было искать убежище на ночь. Ночевать на голой земле и представлять легкую добычу для возможных хищников, ему не улыбалось.

Порыскав немного по округе, Керон обнаружил то, что искал. Хотя убежище было не столь надежным, на какое он расчитывал начиная поиски, но все-таки это было неплохое убежище. Исполинское дерево, ствол которого окружали такие густые кусты, что даже руку нельзя было просунуть сквозь это зеленое обрамление глубже, чем по локоть. Теперь дерево лежало, подточенное вредителями у самой поверхности. Падая, оно подмяло под себя узкий сектор кустарника, образовав тем самым узкий вход в довольно надежное с виду, естественное убежище. Керон обследовал обнаруженное место и остался доволен находкой. Правда пришлось наломать поблизости веток и забросать ими глубокую яму, с торчащими из нее острыми щепками, оставшуюся на месте лежащего дерева. Покончив с этим делом, он отправился поискать хоть что-то, хотя бы отдаленно напоминающее пищу. Керон блуждал между деревьями, до рези в глазах всматриваясь во все больше скрываемое сумерками переплетение ветвей. Крики, хотя и несколько поутихшие, доносились отовсюду, но высмотреть хозяина хотя бы одной из этих крикливых глоток, никак не удавалось.

Вдруг Керон заметил на толстой, нижней ветви дерева довольно большую птицу. Та тихо сидела нахохлившись и даже не пыталась издавать никаких звуков. Видимо вдоволь накричавшись за день, она хотела только одного – спать. Он как мог тихо подкрался ближе. Птичка сидела от него метрах в десяти. Ему было видно, как она время от времени, лениво открывает свой правый глаз и не заметив ничего подозрительного тут же закрывает, не в силах устоять перед усталостью. Керон тщательно прицелился и плавно нажал на спуск. Вспышка выстрела слившаяся в одно целое с громким хлопком и заставила закрыть на миг глаза. Когда он вновь посмотрел туда, куда стрелял, то на ветке уже ничего не было. В воздухе плавно кружился пух и самые мелкие перья. Все остальное разлетелось в разные стороны, окрасив ближайшие ветки и побега красным. Керон несколько минут осматривал почву под деревом, но даже маленького кусочка мяса не обнаружил. Только разбросанные вокруг перья, свидетельствовали о том, совсем недавно здесь была птица.

– Понапридумывают оружия… – зло выдохнул он и выругался. – Мало, что бы оно просто убивало, нет, нужно чтобы в клочья рвало.

Он бы еще кое-что сказал бы, но во-первых, ни одного слушателя поблизости не было, а во-вторых, самому с собой ему говорить что-то не хотелось, тем более, что он и так знал наперед каждое слово этого разговора.

Вопрос о еде откладывался на неопределенное время. Попив из журчащего неподалеку ручейка воды, он отправился обратно. Возле входа он остановился и достал из подсумка две гранаты. Оторвав снизу от куртки две узкие ленты ткани, он повозившись, соорудил две растяжки. Перегородив ими вход в двух уровнях, он с осторожностью установил в петли гранаты и подвесил их снаружи, по бокам от входа, чтобы при взрыве, ударная волна не ударила по нему самому. Потом высоко поднимая ноги перелез через смертельное препятствие и пройдясь по стволу дерева оказался в своей берлоге. Положил рядом с собой оружие, отстегнул и положил на ствол дерева, на пути к растяжкам, полупустой подсумок с гранатами, опасаясь, что спросонок может забыть о настороженной ловушке и с хрустом потянувшись, разлегся на охапке свежих, непривычно пахнущих веток. Ночь заботливо укрыла его своим покрывалом.

Сон не заставил себя долго ждать и явился сразу, прихватив с собой целую охапку остросюжетных и динамичных видений, в которых Керону отводилась всегда центральная и важная роль – по нему стреляли, он пытался удрать, но его непременно ловили, он пытался сопротивляться, но даже пальцем не мог пошевелить в сторону своих обидчиков.

Проснулся Керон еще более уставшим, чем засыпал. Находящийся в стрессовом состоянии мозг, не сумел сразу переварить все навалившиеся на него за прошлые сутки переживания и всю ночь терроризировал сознание своими страхами. Все тело болело, особенно мышцы ног, отдавали ноющей болью при каждой попытке согнуть или разогнуть ногу. Залегшая в тканях молочная кислота при малейшем напряжении вызывала острую боль, пытась просигнализировать о неприемлемо возросшей эксплуатационной нагрузке на организм. Стараясь не подорваться на своих же растяжках, Керон покинул свое убежище и немного прошелся, разминая застывшие во время сна на свежем воздухе мышцы. Прогулка пошла на пользу, боль отступила, но сильно захотелось есть. Желудок безоговорочно требовал пищи, любой, но в больших количествах и на воду, пусть даже родниковую, был уже не согласен. Повинуясь этому требованию природы, Керон отправился с утра пораньше на поиски пищи.

Около трех часов блужданий не принесли никакого результата. Большая дичь, которая даже в разорванном состоянии представляла бы ценность все не попадалась. Однажды Керон набрел на большой куст, буквально обсыпанный какими-то большими, красными ягодами, но боясь отравиться, так и не решился попробовать.