В постели с Президентом - Владимир Романовский

— Я только возьму себе бутылку кока-колы, — объявил Лерой, идя к парню, стоящему у холодильников.

— Эй, ты, — сказал парень.

— Все нормально, — откликнулся Лерой. — Я просто достану кока-колу и уйду, а вы можете тут продолжать.

Парень у холодильников поднял пистолет и удивился, что жест этот не произвел никакого впечатления на Лероя. Лерой вообще смотрел в другую сторону.

— Эй, ты! — сказал грабитель, пытаясь завладеть вниманием Лероя.

Тогда он повторил сказанное, с нажимом. Все еще глядя в другую сторону, Лерой стремительно протянул руку, захватив парня за локоть и дернув его по касательной к себе. Пистолет, рука, предплечье качнулись вперед. Крутанувшись на месте, Лерой въехал нарушителю локтем в лицо. Другой грабитель все еще находился в процессе разворачивания, поднимания и прицеливания, когда заметил пистолет своего партнера, направленный на него.

— Эй, ты, не стреляй! — заорал первый парень, чью шею Лерой взял в замок.

— Пошел [непеч. ], мужик! — закричал второй, паникуя, целясь, не найдя ничего другого, чтобы закричать.

Он продолжал паниковать. В этом своем состоянии он вполне мог надавить на курок. И надавил бы, если бы не Гвен, которая схватила пластиковый сигаретный мини-стенд с прилавка, широко размахнулась и приложила его, стенд, к профилю нарушителя. Боль наверняка была отчаянная. Парень завопил, отскочил в сторону и замер, скалясь. На этот раз он поднял пистолет по направлению Гвен. Сразу за этим последовал неприятный звук ломающихся костей и стремительно, мощно, неостановимо, оставив первого противника со сломанной рукой корчиться на полу, Детектив Лерой втаранился всем телом в парня с попорченным профилем. Раздался выстрел, пуля разнесла вдребезги стеклянную дверь, пистолет упал на пол. Лерой сжимал, хватал, пинал, бил, еще бил, разбивал, рассаживал, ломал и корежил — все это одновременно. Спустя несколько секунд его жертва превратилась в бессмысленную массу сломанных костей и щедро кровоточащей плоти. Гвен подобрала пистолет. Гейл, оказывается, все это время непрерывно визжала. Ночной продавец и нарушитель со сломанной рукой, успевший подняться на ноги, стояли застывшие, завороженные зрелищем и парализованные — первый страхом, второй болью и страхом. Лерой отправил жертву головой в стенд с соками и повернулся ко второму неудачливому грабителю, бережно придерживающему сломанную руку. Тот начал отступать задом. Вскоре он споткнулся и упал бы снова на пол, если бы Лерой не поймал его на половине пути и не отправил бы его, боднув в лицо, в стенд с кукурузными кашами.

Слабый дрожащий голос продавца нарушил Третью Заповедь, после чего продавец сказал:

— Я вызываю полицию. Все, [непеч. ], я вызываю.

Лерой выхватил бляху и швырнул ее в лицо продавцу, попав в скулу. Недоросль издал пронзительный крик, прижимая ладонь к ссадине.

— Я и есть [непеч. ] полиция, — сказал Лерой. Он повернулся к Гвен. — Это все ты виновата, — сказал он ей.

— Что? — спросила она, даже с вызовом. Возбужденная, она гордилась своим давешним героическим поведением и не желала слышать никакие глупости от человека, чью жизнь она только что, типа, спасла.

— Скажи, что это не так. Валяй, скажи, — настаивал Лерой. — Ты все время попадаешь в ситуации. Этот амбар не грабили с тех пор, как… не знаю, с Сотворения Мира! Грабители, бывает, суются за пределы среды обитания, но никогда — так далеко. Ты приезжаешь сюда — и вот, пожалуйста, они уже здесь. Может, потерялись по пути в Бедфорд-Стайвесант и хотели спросить этого дурака, куда им ехать. Он вдруг начал дрожать, как ива плакучая на октябрьском ветру, а это — приглашение, от которого они не могли отказаться. Заткнись! Где эта сука?

Он посмотрел по сторонам. Гейл сидела на корточках за большим рекламным стендом, подробно и красочно объясняющим преимущества игры в Нью-Йоркскую Штатную Лотерею перед любыми другими азартными играми. Лерой пинком опрокинул стенд.

— Давненько не виделись, — сказал он. — Вставай.

Протянув руку к холодильникам, он распахнул стеклянную дверь одного из них и вытащил бутылку пива Хайнекен.

— А Сэма Адамса здесь конечно же нет, — прокомментировал он. — И Бек отсутствует. И Басс — ни одной бутылки. И они еще удивляются, что у стольких из них здесь депрессия. Жизнь в пригороде. Какая гадость.

Он открыл бутылку, используя для этой цели край полки, и отхлебнул. — Эй, ты, — сказал он Гейл. — Я вроде велел тебе подниматься на ноги? Где телефон?

Он метнулся к телефону на прилавке. Продавец быстро отскочил назад, угодив головой и плечами в сигаретную полку. Пачки и блоки посыпались каскадом на пол.

— Ты бессердечная свинья, — сказал ему Лерой. — Приходит к тебе женщина в беде, и все, что ей нужно — позвонить по телефону, один раз, мужик, а ты ей велишь пользоваться платным автоматом в углу? И после этого не можешь разменять ей два доллара? Вот скажи теперь что-нибудь. Вот только звук один произнеси! Только один! Выдави из себя один звук, совсем тихий и короткий, и увидишь, что с тобой будет!

Продавец явно не желал видеть, что с ним будет, если он произнесет тихий и короткий звук. Лерой набрал номер.

— Эй, ты, — сказал он в трубку. — Это Детектив Лерой из Нью-Йоркской Полиции. Дай мне сержанта, пронто. Я сказал, сержанта! — Он посмотрел на Гвен и сказал брезгливо, — Они здесь все такие тупые, не передать! — Он сымитировал голос полицейского оператора — очевидно высокий и скрипучий, — Чем могу вам помочь, сэр? — Он зарычал в трубку — Алё, сержант? Как? Еще раз! Сержант Бучковски? Ну и имена у вас тут, в этой дыре. Впрочем, в Саффолке еще хуже. Слушай, Бучковски, имела место попытка ограбления у Молла Зеленого Мира. У Молла Зеленого Чего-То. У заправки. Я не знаю, как называется [непеч. ] заправка, у меня нет связей с техасскими нефтяными магнатами, и мне [непеч. ], как они называют свои коррумпированные предприятия! Здесь два ниггера из Бедфорд-Стайвесант, в синяках и с переломами, на полу, и один хонки-продавец за прилавком, тоже слегка побитый. Можешь по пути заехать в больницу и привезти на прицепе скорую. Что? Только что это случилось. Нет, я ухожу, я занят. Я тебе не нужен. Я разряжу их пистолеты, и пули увезу с собой. В любом случае, не думаю, что они смогут отсюда уйти на собственных двигателях. Не досаждай мне, Бучковски, просто возьми себя в руки и шли сюда каких-нибудь своих мусоров, пронто. Что — нелегально? Ж[непеч. ]па твоя нелегальна! Пошел [непеч. ]! — Он с силой повесил трубку, сломав ее пополам.

— Пошли, — сказал он, обращаясь к Гвен и Гейл. Последняя поднялась наконец на ноги. — Пошли, пошли, времени нет, бюрократия здесь медленная, если мы не уйдем вовремя, они нас тут целую ночь продержат.

Он вышел через разбитую дверь. Гвен последовала за ним, таща за руку Гейл, которая тихо плакала. Гвен усадила ее на заднее сидение внедорожника. Лерой завел мотор и рванул с места.

— Да ты расист, — сказала Гвен.

— А ты не знала? — возмутился Лерой. — Найди мне человека во всей Республике, который не расист. Любого цвета, любого возраста. Мы все друг друга ненавидим, это часть структуры. Мы однажды из-за этого целую Гражданскую Войну отвоевали, но, очевидно, никакие вопросы этим не решились! Ну и вот! Что ж мне теперь, раздеться до гола и носить бляху на члене вместо фигового листка! Хочешь, я так и сделаю?

— Перестань орать. Гейл, с тобой все в порядке? — спросила Гвен.

— Нет.

— Заткнись, — рыкнул Лерой. — Никаких великосветских обменов фразами. Не сейчас.

— Мне плохо, — сказала Гейл. — О… (она нарушила Третью Заповедь).

— Так тебе и надо, эгоистка, — откликнулся Лерой, вылетая на шоссе и прижимая акселератор к полу. Он сымитировал ее, говоря высоким противным голосом, — Я не вижу себя в этой рооооли, я не чувствую, что это принесет мне какую-то пооооользу, мне это ничего не говорииииит… Я, я, я. Я истратил на тебя сто двадцать долларов в тот вечер, и где же была твоя благодарность? А теперь ты собралась облевать весь салон, вместо того, чтобы опустить окно и выставить свою уродливую башку наружу.

— Ого! — сказала Гвен. — Это как же?… Вы знакомы? Я думала…

— Он сказал мне, что он брокер, торгует бондами, — сказала Гейл. — Дайте мне бумажный мешок, чтоб я в него подышала.

— Ничего подобного я не говорил, — горячо возразил Лерой. — Я сказал, что у меня есть бонды. Личные. И сказал, наверное, что я рантье. Впрочем, не помню.

— Ах да? Рантье? И по-твоему я обязана знать, что это означает?

— Ты не слушала. Ты никогда не слушаешь. Представляешь, у нас было свидание, — объяснил Лерой, обращаясь к Гвен. — Ну, хорошо, у меня были свои цели, но я вел себя так, как будто это было настоящее свидание, да оно и было настоящее, в конце концов! Я купил суке уже не помню сколько стаканов вина, и она напихала себе полное пузо жратвы за мой счет, и единственная тема, которую мы весь вечер обсуждали была — она сама! Гейл Великолепная, Гейл Ранимая, Гейл Чувствительная. Вся вселенная крутилась вокруг нужд Гейл. Весь вечер. Если это не свидание, тогда я не знаю, что такое свидание.