Уничтожить - Мишель Уэльбек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он оставил Мартену-Рено сообщение на мобильнике, затем, после минутного колебания, позвонил Дутремону. Тот сидел у себя в офисе, и его немедленно с ним соединили. Он казался ужасно удрученным, и когда Поль произнес слово “Дания”, что-то промямлил, но потом все-таки ответил. Поль был госслужащим, как и он сам, а за исключением случаев безусловной военной тайны, госслужащие обязаны оказывать друг другу помощь и содействие, вроде как супруги, по крайней мере, таково было его представление о госслужбе.
– Я не нарушаю конфиденциальности, обращаясь к вам с таким вопросом? – забеспокоился Поль.
– Конфиденциальность мы бы нарушили, будь у нас хоть что-то, но на данный момент мы в тупике, как, впрочем, и раньше. Ясно пока одно: террористы – профессионалы своего дела, они использовали смесь напалма и белого фосфора, а это боевые вещества. Тот факт, что ночные охранники успели вовремя скрыться и обошлось без жертв, – почти чудо.
– Но на этот раз Франция вообще ни при чем?
– По-видимому, нет, но есть одна странная деталь. Полагаю, вы заметили два числа в конце сообщения. Первое, 1039, соответствует номеру досье одной их французской клиентки; второе, 5261, – номер досье французского донора, и именно сперму номера 5261, если можно так выразиться, использовали для оплодотворения номера 1039. Датские коллеги предоставили нам контактные данные наших соотечественников: это студент бизнес-школы и обычная лесбиянка, она уже пять лет живет с подругой. Они никогда не встречались, на учете нигде не состоят, в картотеке полиции не значатся – одним словом, полный бред. Но это дело с самого начала, похоже, полный бред. После нападения на китайские контейнеровозы мы были склонны подозревать ультралевую группировку – скажем так, это первое, что приходило в голову, но банк спермы, хотя это тоже капиталистическое предприятие, все же не является традиционной мишенью ультралевых; я бы скорее подозревал католиков-фундаменталистов. На некоторых из них у нас заведены дела, но католики-фундаменталисты никогда не славились мастерским владением хакерскими инструментами в сети; в этом деле они ультралевых не перегнали, а то и не догнали.
Машинально поблагодарив его за звонок, Дутремон повесил трубку; он явно был обескуражен. Странным все же делом занимаются эти люди, да и отец им занимался задолго до них, подумал Поль. По инерции он проверил: 1039 и 5261 оказались, разумеется, простыми числами. Мартен-Рено вскоре перезвонил ему. Он чуть было не заговорил с ним о простых числах, но в последний момент удержался – по большому счету людям лучше говорить то, что они так или иначе готовы услышать, поэтому он ограничился общими рассуждениями о ГУВБ и сложности их работы. Вообще-то, ответил Мартен-Рено, его сотруднику сейчас не позавидуешь. Он сам в своей профессиональной жизни пережил когда-то такой момент полного столбняка, а у Дутремона это впервые.
– Это, знаете ли, оставляет неизгладимый след, такое не забудешь, – прибавил Мартен-Рено. – Ваш отец тоже через это прошел. Незаурядный человек был ваш отец, знаете ли.
Его чувства и восхищение, очевидно, вполне искренние, но все же он сказал “был”, невольно отметил Поль. Мартен-Рено обрадовался, что Эдуар вышел из комы и его перевели в специализированное отделение; они определенно знали друг друга гораздо лучше, чем он понял из его слов в прошлый раз. Некоторые коллеги отца иногда заезжали к нему в Сен-Жозеф уже после его выхода на пенсию, они уединялись в кабинете, и темы их разговоров касались военной тайны, во всяком случае, так он считал тогда. Он не помнил, чтобы там бывал Мартен-Рено, впрочем, он и отца в последние годы видел нечасто.
Прежде чем попрощаться, Поль сказал ему, что он может в любое время приехать в Божоле, если решит навестить Эдуара. Отец его наверняка узнает, он совершенно точно узнаёт посетителей. Ему вдруг захотелось обратиться к Мартену-Рено по имени, но он забыл его, если вообще знал когда-либо, Жиль, что ли? С виду типичный Жиль.
Несмотря на его любезность, Поль никогда не чувствовал себя с ним по-настоящему непринужденно и только сейчас наконец расслабился, спасибо каналу “Животные”. На этот раз речь шла о крысах. Крысы – социальные животные, живущие колониями; в каждой колонии есть лидер, он регулирует дележку пищи, выступает арбитром в конфликтах, уводит колонию на новые территории. Принято выделять три вида, отношения между ними устанавливаются следующим образом: черную крысу (rattus rattus), зашедшую на территорию колонии пасюков (rattus norvegicus), атакуют и прогоняют. А вот когда пасюк более крупных габаритов попадает на территорию колонии черных крыс, ему угрожают, но он редко подвергается нападению; ну и ни одна крыса не проявит враждебности к домовой мыши (mus musculus).
В конце концов ему надоели крысы, и он переключился на “Охоту и рыбалку”, но вскоре вырубил звук и позвонил Сесиль, она ответила почти мгновенно. Все в порядке, сказала она, и даже есть одна отличная новость: отец уже может моргать, и, соответственно, с ним теперь можно общаться. Они выбрали самый простой коммуникативный код, который чаще всего используется с пациентами в таком состоянии: ему надо задавать вопросы, предполагающие ответ “да” или “нет”. Если “да”, он моргал, если “нет”, никак не реагировал.
– Удивительно, – заметила она, – насколько содержательный разговор можно вести, ограничиваясь только “да” и “нет”.
Глотательные функции возвращались быстро, логопед была довольна, она считала, что через пару недель отец будет нормально есть, и Сесиль с нетерпением ждала, когда наконец сможет ему готовить нормальную еду. Теперь они виделись с Мадлен реже, она проводила всю неделю в Бельвиле, она там и правда поселилась, с медсестрами проблем не возникало, то есть она в основном имела дело с Мариз – “Помнишь Мариз, ну, ту негритяночку”, – прибавила она. Да, он помнил. Орельен еще не вернулся, ему сложно высвободить время, но он считает, что скоро ему станет легче: он попросил перевести его куда-нибудь поближе, чтобы он мог приезжать на подольше, не только на уикенд.
– А ты, – спросила Сесиль, – когда ты сможешь приехать? Я все понимаю, тебе сейчас не до того, у тебя выборы.
Даже Сесиль принимала во внимание выборы, отметил он с некоторым удивлением, эта кампания медиатическим катком подминает все на своем пути.
– Это ненадолго, – сказал он наконец, – скоро начнется самое пекло, и мне не придется так плотно в этом участвовать.
В тот самый момент, когда он произносил эти слова, ему стало ясно, что так
