Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки» - Тимофей Бордачёв

Также не стоит переоценивать масштабы и, самое главное, безоговорочность проамериканской позиции элит государств – новых членов Евросоюза. Спору нет, введенное итальянскими политиками в конце 1940-х годов правило «лучший хозяин тот, кто богаче и дальше» сохраняет свое действие. Однако оно, как показывает опыт той же Италии, не может действовать вечно, равно как и кажущаяся сейчас фатальной неполноценность ряда стран – новых членов Евросоюза и НАТО, вся умственная деятельность которых сосредоточена на нанесении России наибольшего ущерба. Как откровенно отмечал в своей статье президент Эстонии Тоомас Ильвес, поддержка всего, что исходит от заокеанских старших партнеров, не является бессрочным императивом даже для стран Балтии:

«...позиция Соединенных Штатов в отношении Восточной Европы, подчас весьма жесткая, породила в ряде государств этого региона убеждение в том, что моральный долг уже выплачен. Прекращение помощи странам – участницам договора о создании Международного уголовного суда, отказ подписать Киотский протокол, одностороннее введение тарифов на импорт стали при одновременном требовании от кандидатов на вступление в ВТО либерального торгового режима – сильный раздражающий фактор для новых стран-членов».[140]

Таким образом, главным вопросом, от решения которого зависит реальность осуществления Россией и Европой «большой сделки» и создания на ее основе стратегического союза, становится определение ее ключевых параметров. Именно согласование позиций по ним станет основой для приемлемого решения частных экономических или политических вопросов.

Этих параметров по определению не может быть много. Поэтому, учитывая известный нам исторический опыт, можно говорить о трех условиях, необходимых для успешного осуществления такой сделки.

Во-первых, речь должна идти о способности партнеров внести в общую копилку сопоставимый материальный вклад. Устойчивое функционирование межгосударственного объединения, как и любого предприятия, у которого нет одного хозяина, возможно при более-менее равном распределении ответственности между основными держателями акций. В противоположном случае, когда материальные вложения одной из сторон серьезно превосходят вложения других, ответственность поведения последних резко снижается, что наглядно демонстрируют реалии текущих отношений России и стран ЕС в области энергетики.

Поэтому любые попытки создать устойчивое сотрудничество в условиях, когда один из партнеров вкладывает вполне ощутимые ресурсы, а второй ограничивается одними словами, приводят к возникновению травестии интеграции с соответствующими последствиями для политико-психологической устойчивости данного организма.

С политической точки зрения, как показывает негативный опыт попыток примирения между Россией и рядом стран Центральной и Восточной Европы, даже приблизительное равенство партнеров остается необходимым условием для взаимного понимания и уважения.

Во-вторых, необходимым представляется наличие общих для участвующих в сделке сторон вызовов трансграничного характера, ответ на которые станет целью проекта. Даже если допустить вполне фантастическую вероятность внезапного озарения политических лидеров России и Европы по поводу общности будущего их стран, такое прозрение не сможет само по себе стать основой для практической деятельности. Для нее необходимы объективные международные условия, не оставляющие другого выхода, кроме сотрудничества.

При этом данные условия должны носить настолько объективный характер, что игнорировать их не смогут даже наиболее ориентированные на собственные карьерные устремления и соответствующую им популистскую политику государственные деятели. Другими словами, вызовы внешней среды должны не просто допускать сотрудничество, а делать его неизбежным, носить экзистенциальный характер. Только при таком масштабе угроз их осознание способно определить рациональный выбор в пользу объединения и сформировать политическую волю.

В-третьих, важнейшим условием успешности любого межгосударственного проекта является его общественная поддержка. В первую очередь со стороны экономических игроков, негосударственных объединений и лидеров общественного мнения. В отличие от предыдущего условия, выполнить которое России и Европе помогает весь мир, решение этой задачи должно стать рукотворным и поэтому представляется наиболее сложным. Даже в случае с подготовкой проекта единого европейского рынка во второй половине 1980-х годов, которая (уникальный в истории случай) активно лоббировалась представителями «круглого стола» европейского бизнеса и была невозможна без одобрения этого представителями государств ЕС-12.

В силу того что масштабы реального влияния негосударственных игроков на политические решения имеют пока, к сожалению, много возможностей для роста, ответственным участникам процесса – национальным государствам – потребуется создать новые условия и механизмы для включения в процесс сотрудничества представителей второго и третьего секторов. Вместе с тем только широкое вовлечение бизнеса и некоммерческих организаций сможет повлиять на настроения рядовых избирателей в России и Европе и сдвинуть их взгляды в сторону от простого рационального выбора, диктующего необходимость конкуренции. Без этого условия усилия государственных органов будут не просто малопродуктивными, но и весьма непродолжительными и продлятся до очередных парламентских или президентских выборов в каждой из стран – участниц проекта.

Также расширение возможностей и политико-правовых оснований для общественной поддержки и участия необходимы с точки зрения преодоления раздражающих культурных различий – фактора, который до сих пор является серьезным препятствием для успешности функционирования даже весьма продвинутой модели европейской интеграции. Помимо качественных различий в структуре экономики и рынка труда (так, в Греции на сельское хозяйство приходится 20 % занятости, в Германии 40 % заняты в промышленном производстве, в Голландии 70 % – в секторе услуг, а в Италии порядка 7 % валового внутреннего продукта приходится на деятельность мафиозных группировок), страны ЕС имеют качественные различия в вопросе о преобладающих ценностях и политических культурах. Масштабы этих отличий, варьирующихся от Сицилии до Швеции, нельзя недооценивать. Они настолько серьезны, что ведущий европейский специалист по представительству интересов Ринус ван Схенделен пишет в своей работе:

«Культурные отличия помогают объяснить то, почему люди в Европе (Европейском союзе. – Т. Б.) так мало доверяют друг другу».[141]

Полностью избавиться от пресловутой национальной специфики не удается никому. Жители испанской Андалусии и, например, голландской Фрисландии имеют между собой совсем мало общего. Поэтому и сейчас, и в долгосрочной перспективе вопрос стоит не только о создании определенного набора общих интересов, но и о формировании устойчивых государственных и негосударственных институтов для согласования этих интересов. Осмысленное с материальной точки зрения, расширение базы участия негосударственных игроков может привести Россию и Европу к исчезновению или хотя бы сглаживанию существенных пока различий в политической, социальной и административной культурах.

Предмет сделки

Несмотря на принятое объяснение европейской интеграции как постепенного, основанного на регулярном техническом сближении процесса, в его основе лежала «большая сделка» – решение стран-основательниц вывести важнейшие рычаги управления основными ресурсами войны, углем и сталью, под частичное управление наднационального органа, находящегося к тому же «в прямом контакте с предприятиями», по выражению архитектора единой Европы Жана Монне.

Сейчас главным ресурсом, обеспечивающим национальную безопасность, являются нефть и газ. Все остальные источники, известные науке, не выдерживают конкуренции с точки зрения рентабельности или потенциальных экологических угроз. Наименее уязвимым со стороны основных угроз международной безопасности источником ресурсов (просто в силу своего географического положения) является Россия, в которой очень много нефти и газа. Согласно анализу академика Нодари Симония, особенно заметна роль России на международном газовом рынке:

«В качестве ведущего производителя-экспортера природного газа в мире с большим отрывом выступает Россия. На ее долю приходится 22 % всей мировой добычи. И хотя внутреннее потребление газа достигает 15,3 % от общемирового объема (уступает только США), экспортный потенциал России (разница между добычей и потреблением) превышает суммарный экспортный потенциал трех регионов мира – Ближнего Востока, Африки, Южной и Центральной Америки».[142]