Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки» - Тимофей Бордачёв

В отличие от ситуации с объединением угля и стали, когда каждая страна «шестерки» могла внести равноценный вклад, Европе практически нечего положить в общую копилку. За небольшим исключением в странах Европейского союза нет запасов нефти и газа, совместное управление которыми могло бы стать предметом ведения общих с Россией институтов. Экономическое развитие Европы сталкивается с сильнейшими вызовами.

Пока Евросоюз является одной из лидирующих экономик мира и занимает порядка одной пятой части от общего объема мировой торговли товарами и услугами, хотя его население составляет всего 7 % от населения Земли. Из 100 лидирующих мировых компаний 32 – европейские фирмы. Вместе с тем экономические показатели развития по всему Европейскому союзу характеризуются, как правило, средним экономическим ростом. Темпы роста в 2007 году составили 2,9 % по всему ЕС и 2,6 % в зоне евро (после падения до 1,6 % в 2005-м). В Евросоюзе фиксируется застойная безработица, средний уровень которой оценивается в диапазоне 8,5–9,5 % (2005–2006).

Несмотря на сохранение передовых позиций в мировой экономике, в предстоящие 10–12 лет Европейскому союзу придется искать ответы на ряд серьезных вызовов. К их числу относится в первую очередь сохранение высокого уровня расходов бюджета Евросоюза на поддержку сельскохозяйственного сектора (до 40 %), которые пока не удается ограничить. Попытка снизить эти расходы, предпринятая в 2005 году, была уверенно заблокирована Францией, которая получает 60 % сельскохозяйственных дотаций Европейского союза.

Очевидны трудности в реализации так называемой лиссабонской стратегии – программы превращения ЕС в самую динамичную и конкурентоспособную в мире экономику, основанную на знаниях. Фактом является заметное отставание в сфере исследований и высоких технологий. В настоящее время Евросоюз тратит меньше 2 % ВВП на данную область экономики (США и Япония – порядка 3 %). Затраты на развитие информационных и коммуникационных технологий составляют в Европейском союзе 6,93 % ВВП при 8,22 % в Соединенных Штатах и 8,98 % – в Японии. Хотя и в этих условиях ведущие российские экономисты-международники оставляют Европе много шансов на успех:

«Важны, однако, не столько показатели темпов, сколько качество роста, обеспечивающее высокую конкурентоспособность национальных экономик, их растущую инновационность при сохранении обширных (хотя и модернизируемых в процессе реформ) социальных систем. Вероятность успеха реформ, направленных на решение этой задачи как на уровне Европейского союза, так и особенно в его ведущих странах-членах, мы расцениваем как достаточно высокую...».[143]

Международное положение и вес Европы незначительны и заметно сокращаются под давлением США и новых игроков. Вместе с тем в руках Европы остается сильный политический и дипломатический аргумент в виде собственного положительного примера. При всех трудностях, которые Европа испытывает сейчас, критический взгляд на современное состояние ЕС должен учитывать объективные и уникальные в мировой практике достижения европейской интеграции. На протяжении последних 50 лет этот процесс является главным содержанием континентальной политики, он привел к возникновению уникальной международной среды, основанной на разрешении межгосударственных противоречий и реализации национальных интересов отдельных участников только и исключительно путем многостороннего сотрудничества.

Другим важнейшим фактором восприятия ЕС и соответственно отношения к нему в мире является сохраняющаяся и усиливающаяся привлекательность или «мягкая сила» Евросоюза. В последние годы этот ресурс имеет явную тенденцию к сокращению в связи с тем, что Европейский союз все более жестко отстаивает интересы своих стран-членов, вступая в этой связи в прямые конфликты с внешними партнерами. Однако исключительно высокое качество коммуникационной стратегии и тактики ЕС ставит надежные барьеры на пути критического осмысления состояния интеграционного процесса как извне, так и изнутри. Возможно, именно в этой связи пока сохраняется ситуация, при которой политическое положение Евросоюза превосходит реальный экономический вес и военно-политические возможности ЕС в мире.

Европейский союз наряду с ведущими странами – Великобританией, Германией, Италией и Францией – участвует в деятельности самых авторитетных международных форумов, например «Большой восьмерки». Как мы уже отмечали выше, сам факт присутствия главы Европейской комиссии за столом «восьмерки» дает каждой из стран ЕС один дополнительный голос.

По ряду острых международно-политических ситуаций, таких как вопросы ближневосточного урегулирования и в определенной степени иракская проблема, Евросоюз пытается выступать в качестве мягкого конкурента США. Несмотря на весьма невысокую успешность этих действий, Европой накоплен определенный административный опыт участия, даже не подкрепленного реальными силовыми и материальными ресурсами.

Европейский союз выстраивает конструктивные партнерские отношения с Китаем, не увязывая экономическое сотрудничество с приоритетами «ценностного» ряда. Эти отношения становятся хоть и рискованным, но внешнеполитическим капиталом Европы и могут быть использованы на общее благо.

На ближайшей периферии ЕС относительно успешно продвигает свое видение и дизайн политико-правовых и экономических отношений с соседями. Для реализации такой политики, основанной на огромной привлекательности европейской модели развития, используются инструменты политики соседства и разного рода диалоги. Чисто исторически позиции ЕС относительно сильны в ряде районов Африки, особенно ее северо-западной и центральной частей.

Можно заметить, что по ряду направлений деятельность Евросоюза на международной арене можно даже считать достаточно эффективной. Вместе с тем Европейский союз не может и вряд ли сможет без России претендовать на полностью самостоятельную роль вследствие крайней слабости силового элемента и неспособности к формулированию единой внешней политики (даже общего ее видения). Поэтому в целом политический вес и влияние ЕС имеют пока тенденцию к сокращению.

Нет у Европы и военных ресурсов, пригодных для того, чтобы защитить Россию от угроз с юга и, теоретически, с востока. В военно-политическом отношении Евросоюз не является самостоятельным участником международных отношений и в ближайшие 10–12 лет не сможет составить альтернативы традиционным или нарождающимся центрам силы. Причина этого – в сохранении вопросов безопасности и обороны на исключительно национальном уровне компетенции. Какая-либо серьезная перспектива возникновения в Европейском союзе систем единого оборонного планирования и единой политики вооружений (т. е. единой оборонной политики) пока не просматривается. В этой связи планы создания общей внешней и оборонной политики (ОВПБ) остаются пока преимущественно на бумаге.

Также необходимо принимать во внимание то, что за исключением двух стран – членов ЕС (Великобритания и Франция) вооруженные силы государств Евросоюза не представляют собой серьезной величины. Военные расходы составляют максимум 2,6 % и 2,4 % ВВП (Франция и Великобритания – 40 % всех оборонных расходов Европы). При этом расходы на оборону в большинстве стран-членов составляют менее 1,5 % ВВП. Расходы Германии, например, составляют всего 24 млрд. евро в год. Для сравнения: военные расходы США – 382 млрд. долларов в год. Аналогично гражданской сфере в области исследований и технологий военные расходы стран Евросоюза на одного бойца составляют в среднем 4 тыс. долл. (США – 28 тыс. долл.), а в части снаряжения – 14 тыс. долл. (США – 44 тыс. долл.).

В условиях, когда значение силового элемента в международной политике растет, Европейский союз не представляет собой самостоятельной единицы. По сути дела, современная Европа обладает вооруженными силами, неспособными вести военные действия за исключением миротворческих операций. Однако даже и здесь она уже вынуждена активно прибегать к помощи со стороны России. Примером этого стало участие российских вертолетов в миротворческой миссии ЕС в Чаде (2008), без которых в сезон дождей европейские подразделения просто не могли бы покинуть свои базы дислокации. Однако и в данном случае сотрудничество осуществляется скорее на традиционных двусторонних основах отношений между Россией и отдельными странами – членами Евросоюза.

Но это не значит, что мы должны относиться к Европе свысока. Функциональный союз с ней способен дать очень много. Во-первых, Европейский союз может внести в общую копилку механизм коллективной защиты интересов на глобальном рынке и политические рычаги для его применения. Часто эти рычаги имеют нетрадиционный для международной политики характер и становятся более успешными по сравнению с классической дипломатией.