Продюсер - Павел Астахов

— Нет! Мои клиенты — деловые люди. Они не привыкли терять время и деньги. Только десять дней! Не более.

«Есть!» — наконец-то нащупал он заветный бугорок и впился в него. Рука противника завибрировала.

Уиндслоу охнул, дернул руку, но адвокат не отпускал, и ставший жертвой собственных игрищ страховщик отчаянно закивал:

— О'кей! О'кей! Будут деньги через десять дней.

Артем тут же убрал захват, и «бульдог», не стесняясь, начал растирать столь внезапно онемевший палец. Он явно не понимал, почему проиграл эту схватку ладоней, в которой считался безоговорочным лидером среди всех своих друзей, родственников и знакомых.

— Прощайте, сэр Уиндслоу. Оставляю вам пакет документов, чтобы убедить всех ваших компаньонов, если вдруг возникнут сомнения. У меня есть еще один экземпляр. На всякий случай!

Артем изобразил самую слащавую улыбку, на какую был способен. А потом сложил губы трубочкой и приподнял брови. Этот прием он называл «Сама невинность». Уиндслоу плюхнулся в кресло.

Ссора

Положение Агушина становилось все сложнее. У него в розыске уже был один бежавший подозреваемый в убийстве Шлица — Фарфоров. Теперь появился второй — Бессараб. Чем дальше, тем лучше понимал Агушин, что этот бандит вполне мог убить и продюсера, и Гарика. А около одиннадцати дня положение усугубилось еще сильнее. Позвонил стажер, поехавший по поручению Моджиса допрашивать Фадеева.

— Товарищ генерал, а Фадеева нет.

— Как нет? — не понял Агушин. — В отъезде, что ли?

— В том-то и дело, что не в отъезде, — цокнул языком стажер, — вчера его видели в клубе у Гарика. Более того, он уже в клубе куда-то запропастился. Его этот… Фухра… то есть Фахру… короче, Алим искал.

— Ну, там-то вряд ли… — начал Агушин и понял, что уже не уверен ни в чем.

Судя по осторожному смешку, то же самое чувствовал и стажер.

— То-то и оно, что в этом клубе вчера ужас что творилось. Я с осветителем перетолковал. Там, короче, сначала на Фадеева из-за кокса Клим Чук наехал, затем Айя Кисс выступление сорвала, а для Фадеева это верная смерть, ну, в переносном смысле. А вначале еще Бестофф нахамил имениннику…

— Алиму?! — ужаснулся Агушин.

За такое Гарик мог поплатиться крепко.

— Ага… а потом еще этот спецназ налетел. Алим вообще грозился всех порвать.

Агушин глотнул. Формально вину за внезапный налет СОБРа можно было повесить и на покойного Гарика — типа, не предупредил, типа, на входе не тормознул и, типа, не перетер. Да, лажа, но при желании можно было и Гарика виноватым сделать.

— Но главное, Фадеев реально исчез — вообще, — подбил итог стажер, — я думаю, может, его Бессараб замочил? Гарика — за проколы — нукеры Алима, а Фадеева — Бессараб…

По спине Агушина пробежал холодок.

— Ну, ты горячки-то не пори, — осадил он стажера, — а давай-ка лучше по ментовкам да по больницам отзвонись… и дотошно так… не филонь…

Но шел час за часом, а ни Фадеев, ни Бессараб так и не находились. Учитывая данные о случившейся не так давно серьезной ссоре этих двоих, версий могло быть множество. Но реальность преподнесла пока в качестве трупа ни с кем, кроме вдовы, не ссорившегося Гарика, и это совершенно запутывало дело.

Схватка

Виктория напряженно и не без раздражения ждала новостей. Адвокат Павлов сидел в Лондоне — якобы работал, причем не первый день, а она, как набитая дура, сидела дома и ждала звонка. Впрочем, с того дня, как не стало Иосифа, она уже не раз сталкивалась и с необязательностью, и с неблагодарностью. Да, сначала ей показалось, что этот адвокат действительно сумеет ей помочь. Она даже воспряла духом, загорелась, воодушевилась. Но он исчез, и вот уже более суток не было никаких вестей — вообще.

Утешало одно: гонорара не взял, но это ведь и развязывало ему руки, чтобы сыграть на другой стороне. Виктория задумалась. Она не могла решить, правильно ли поступила, доверяя этому холеному и напористому юристу. Конечно, его хвалят многие, кто имел с ним дело, но также она слышала и какие-то неприятные вещи. Не о нем конкретно, а про адвокатов вообще. Говорили, что они могут «продать» своего клиента: выведают все его тайны да и переметнутся к противнику, к тому, кто заплатит побольше. Такие случаи ей подружки описывали.

Она подошла к окну. Открыла наполовину форточку и закурила. Кусты под окнами приятно шелестели на ветру. Вечер медленно завоевывал город. Тени становились все длиннее и гуще. Она смотрела на то самое место, которое несколько раз за эти дни занимал неизвестный, старавшийся не показаться никому на глаза. Даже когда Павлов попытался настичь его, тот умело обошел адвоката с другой стороны и тут же исчез. Виктория видела эти маневры, но так и не успела ничего предпринять.

В том, что тень, караулившая ее под окном — друг, Медянская почему-то не сомневалась. Ее сердце было спокойно. И словно в ответ на ее мысли куст шелохнулся, и она разглядела темный силуэт, который плавно вплыл под дерево и замер, прижавшись к стволу. Вика рванула створку, выглянула в распахнутое окно и наклонилась, пытаясь увидеть хотя бы краешек лица незнакомого существа. Именно существа, потому что она даже не была уверена, человек ли это.

— Эй, вы там! Не прячьтесь! Я не причиню вам вреда! Выходите…

Куст и силуэт молчали.

Медянская оглядела подоконник. Он был пуст и не давал ей возможности запустить хоть чем-то в тайного соглядатая. Она затянулась сигаретой последний раз и метнула окурок в куст. Тот упал прямо под дерево, но прижавшаяся к стволу тополя тень даже не шелохнулась. Виктория рассердилась:

— Зачем вы меня пугаете?! Я сейчас вызову милицию! Может, это вы и есть убийца? А ну выходите! Я вам приказываю!

И в ответ куст затрясся, и оттуда с криком выскочил оперативник из бригады Агушина.

— Стоять! Ни с места!

Медянская отшатнулась от окна и тут же подалась вперед. Этого оперативника она узнала сразу. Именно он задерживал Медянскую и, кажется, отзывался на имя, точнее, отчество Саныч. Ей было плохо видно, что происходит, но она слышала крик и треск веток. Кто-то, сцепившись, катался по земле под деревом, а к вступившему в схватку оперативнику уже бежал со стороны улицы его напарник, на ходу выдергивающий из-под пиджака пистолет. Тот, видимо, зацепился, и опер орал на всю улицу:

— Стоять! Стреляю! А-а-а! Замочу-у-у! — и при этом все время силился высвободить свое оружие, зацепившееся за подкладку пиджака.

Потрясенная Медянская замерла. Она понимала, как много тайн разрешится, как только на этого человека наденут наручники. И тут Саныч, возившийся с захваченным врасплох незнакомцем, вдруг взвыл во весь голос:

— А-аа-а-а! Суу-у-у-ка-а-а-а! Ру-у-у-ка-а-а!

В тот же миг Вика увидела, как тень — все та же тень! — выскочила из куста и пролетела мимо бегущего на нее оперативника с застрявшим пистолетом. А еще через мгновение все было кончено. Тень исчезла, а наконец-то вытащивший пистолет, но безнадежно упустивший беглеца оперативник склонился над поверженным коллегой:

— Саныч, ну что там? Ты как?

— Нормально. Только эта тварь меня ударила и цапнула за руку. Смотри, чуть палец не откусил. Вот гнида! А ты где был?! Ты куда смотрел? Почему опоздал? Что теперь Дмитричу скажем? А? — Саныч встал с земли, отряхнулся и потер руку.

— Слушай… я бежал… Ты же рванул сюда… ничего не сказал… — Коллега размахивал теперь уже негодным ни к чему пистолетом и пытался что-то объяснить.

— А ты что, мать твою, не видел, как он прячется? — поморщился Саныч и вдруг нагнулся и подобрал какой-то предмет. Потом еще один.

— Я-то видел… — начал было напарник, все еще ошалело оглядываясь по сторонам, но его и так бессвязную речь прервал голос Виктории:

— Кха-кха! Господа. Может, вы подниметесь ко мне? Предлагаю чашку кофе. А заодно расскажете, что вы делали здесь на моих глазах.

Оперативники подняли глаза. Медянская закурила уже новую сигарету и, улыбаясь, рассматривала своих защитников.

— Здравствуйте! — буркнули они хором.

— Прошу вас, господа, поднимитесь ко мне. Ей-богу, вам здесь будет удобнее все обсудить. Заходите. Я открываю.

Виктория исчезла в окне, а мужчины переглянулись и, подталкивая друг друга, побрели к подъезду.

Живой

— Еще чашечку?

Медянская впервые ухаживала за оперативными сотрудниками, которые пытались на ее глазах задержать «того, не знаю кого». Они сами затруднялись описать этого человека. Одет в плотный спортивный костюм с наброшенным капюшоном, скрывающим голову, шею и половину лица, — вот, собственно, и все.

Подбежавший чуть позже оперативник вообще по секрету сказал Санычу, пока они ехали в лифте, что увидел человека без лица. Саныч не верил в мистику и всякую оккультную чушь, но, как назло, в это утро услыхал в автомобиле астрологический прогноз, который теперь навязчиво внушали по каждому радиоканалу. Так вот там сказали, что его ждет встреча с опасностью, от которой его спасет прекрасная дама. Медянская, безусловно, была очаровательна и обворожительна.