Продюсер - Павел Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Артем, рад тебя видеть! Ты, говорят, занялся делом Иосифа? Молодец! Правильно! Надо Викулечке помочь. Она девочка правильная. Помоги ей, Темочка! — быстро заморгал он своими ресничками.
Артем кашлянул и слегка пожал его пухленькую руку.
— Помогу, Леня. Помогу. Не переживай. Ты себя береги!
— Ой! Не говори! — манерно отмахнулся Леня. — Такая передряга! Мама дорогая. Ну, я разберусь. Так этого не оставим. А ты ко мне заезжай в офис, поговорим про Вику и Осю. Хорошо? Буду ждать! Ну, пока! Пока!
— Давай! Привет!
Артем отвернулся, чтоб не видеть воздушных поцелуев, которые Леня посылал ему и еще нескольким своим знакомым, пока еще остававшимся в клубе, и думал. Он не понимал, почему этот модник так активно лезет в раздел имущества Шлица. Даже в клуб пришел к Алимджану. Вокруг этого наследства вообще пересеклись очень уж разные люди. Где эстетствующий интеллигент Корней Фрост, и где газово-металлургический магнат Алимджан? Эти планеты не могли пересекаться в бизнесе! Однако их пути неожиданно сошлись. Их, как поется в песне некогда популярной группы «Мираж», связала музыка. И пусть для одного она была только развлечением — всегда, а для другого довольно быстро стала коммерцией — и только. Идущие на встречных курсах встретились, и это было неизбежно.
Кокосы
Клуб закрылся. Неудачная вечеринка сорвалась и закончилась, а других гостей сегодня не пускали. Ушел администратор. Охранники, пережившие налет омоновцев, тоже снялись с дежурства. Остался один ночной пост, а в своем кабинете бредил Гарик Бестофф. Ему мерещились то сорок разбойников во главе с Али-Бабой, которые мчались за ним, сверкая саблями, то стая обезьян, бросающих в него кокосы и бананы. Он увертывался и кричал:
— Мимо! Мимо! Не попали! — а сам подбирал фрукты и жадно их глотал. Глотал и не мог никак насытиться.
Вдруг одна обезьяна приблизилась совсем близко и улыбнулась ему знакомой улыбкой:
— Здравствуй, Гарик! Как поживаешь? Все коксуешь?
— А что ты мне предлагаешь вместо кокса? Свои кокосы? Ха-ахах-ха! — он забился в лающем хохоте.
И тогда обезьяна вдруг превратилась в Иосифа Шлица. Продюсер укоризненно посмотрел на него и грозно сказал:
— Гарик! Ты — подлец! Ты Викторию обманул! Негодяй! Она жена моя! Ты ее предал! Умри же! — Из глаз Иосифа посыпались искры, и все вокруг запылало адским огнем.
— Нет! Нет! Я все отдам. Забери моих обезьян! Кокосы! Бананы! Все возьми! Иосиф, не губи-и-и-иииии…
Но его уже повалили на пол, а вскоре вой Гарика стал захлебывающимся, а еще через какие-то мгновения слился с гулом бушующего пожара. В считаные минуты в клубе полопались оконные стекла, а огненный вихрь вырвался наружу. «Гоголефф» пылал, охваченный всепожирающим огнем. Из подъезда, сбивая на ходу пламя с куртки, выскочил проснувшийся охранник. Он метался вдоль горящего здания и все никак не мог достать трясущимися руками мобильный телефон. В соседнем доме одно за другим вспыхивали окна. Далеко в городе завывала пожарная сирена.
Погоня
Митя пролежал на крыше часа полтора, а то и два и замерз невероятно. Несколько раз он даже впадал в полузабытье, но так и не решился спрыгнуть. А там внизу выводили гостей Алимджана. Фархутдинбеков кричал и ругался. Затем во двор выскочил адвокат Павлов. Затем задержанных стали выпускать. Затем они разъехались. Выехали и милиционеры. А Митя все лежал. Сначала он боялся, что в пустом клубе будет заметен Алимджану, словно голый на площади, а затем снова впал в полуобморочное состояние и только слышал — будто сквозь сон, — как ругается Гарик, а затем и вой. Когда он очнулся — от хлопнувшего где-то сзади резкого звука, — у него затекли руки, спина, ноги, шея и даже голова.
Фадеев с усилием обернулся и увидел, что из окна кабинета Гарика Бестоффа вырывается клуб дыма и тонкий язык огня. Митя кое-как развернулся, но не удержался, покатился к краю кровли, сорвался и с размаху влетел в ветки стоявшего рядом со зданием клуба тополя. Схватился за спасительные побеги, но они не выдерживали тяжести Митиного тела и лопались, рвались и ломались, и на асфальт меж стеной и тополем он плюхнулся совершенно ободранный.
Митя вскочил на ноги, не разбирая дороги помчался прочь от пылающего клуба, выбежал за ворота и вдруг понял, что не помнит, где поставил свой автомобиль. Остановился, чтобы понять, в каком направлении надо бежать, и замер. На зловещем фоне горящего клуба Фадеев отчетливо видел фигуру человека в спортивном костюме с капюшоном, и этот человек, явно излучающий угрозу, двигался прямо к нему. Митя тряхнул головой, чтобы прогнать жуткое наваждение. Но силуэт не исчез, а, наоборот, стал приближаться с удвоенной скоростью.
— Ты кто? Что тебе надо? — закричал Митя и, не дожидаясь ответа незнакомца, развернулся и побежал.
И преследователь просто погнал его — молча и неспешно. Он не догонял Митю, хотя, судя по легким движениям, смог бы сделать это в два-три прыжка. Он просто гнал его, как зайца на охотничьей травле. Преследовал, как охотник настигает раненого волка и ждет, когда тот истечет кровью и, обессилев, рухнет к ногам царя природы.
Фадеев задыхался. Его подпорченные курением легкие разрывались на части, рубашка душила, брюки сковывали и мешали бежать. Модные ботинки наливались свинцом. Он попытался ускориться изо всех сил. Повернул направо, затем еще раз и выбежал на проспект. Судорожно оглянулся и закричал снова:
— Уйди! Пошел прочь! Помогите!!! А-а-а-а-а!
Последний крик, казалось ему, разнесся по всей вселенной. А тень все не отставала. В тусклом свете ночных фонарей преследователь выглядел еще более зловещим, и когда Митя пробегал под очередным фонарем, он вдруг с ужасом увидел, что у этой фигуры нет лица. Голова, туловище, руки, ноги — все было на месте и активно двигалось вслед за Фадеевым. А вот лица не было — вообще. Черный провал. Дырка.
— Не надо… — заплакал Митя.
Но спасения не было. Нога подвернулась, и Митя вдруг почувствовал, что летит. Но не над землей, как часто летают во сне, а вниз, в тартарары. Мгновенный полет, удар… И неописуемое блаженство забытья.
Утро
Агушина подняли досрочно — в половине пятого утра. Звонил его хороший знакомый, если не пользоваться термином «информатор», из параллельного ведомства:
— Извините, Геннадий Дмитриевич, за ранний звонок, но дело нешуточное.
— Да, говори, — мгновенно проснулся Агушин.
— В клубе «Гоголефф» случился пожар, и двое погибли. Охранник и…
Агушин вскочил и спустил ноги с кровати:
— «Гоголефф»?!! Шлицевский клуб?! А кто еще, кроме охранника?!
— Похоже, Гарик. Труп сильно обгорел. Но нашли в кабинете Бестоффа. Только-только на труповозку погрузили.
Агушин присвистнул.
— Что еще?
Знакомый из параллельного ведомства кашлянул:
— А, короче, за час до начала пожара спецоперация там прошла.
Агушин подлетел так, что даже разбудил жену, и помчался на кухню.
— А кто? Зачем? Кто спецоперацию проводил?!
Дело об убийстве Шлица вел он, а подобное вторжение чужих на его территорию могло принести сюрпризы. Неприятные, само собой.
— СОБР. Только пустое это дело, по-моему, — отмахнулся знакомый. — Всех до единого отпустили — сразу. Я думаю, там чей-то информатор облажался.
Агушин дослушал до конца все, что счел необходимым рассказать знакомый, бросил телефон в кресло и двинулся умываться. Поплескал в лицо холодной водой, да так и замер перед зеркалом.
«Интересно, а где у нас Бессараб?»
Бывший авторитет, а теперь, после смерти Шлица, даже непонятно кто, уже на первый допрос явился с разбитой рожей. Затем, как докладывали Агушину, Бессараба видели наезжающим на Митю Фадеева — неподалеку от здания следственного комитета. Затем один из соседей показал, что Медянская орала на Бессараба по телефону — да так громко, что во дворе было слыхать. Короче, привыкший к легким деньгам бандит после смерти шефа явно искал нового места в жизни и вполне мог, например, неудачно наехать на Гарика…
Агушин промокнул полотенцем лицо, двинулся на кухню и, лишь взяв телефон в руки, понял, что никому звонить не будет. Такое важное дело, как еще один допрос Бессараба, он собирался проделать сам. Лично.
Фантом
«Хитроу», как всегда, шумел и встречал неприветливо. Сначала офицер-индус на иммиграционном контроле допытывался, как долго адвокат собирается оставаться в Королевстве и какова цель его визита. Под конец он вообще задал странный вопрос:
— Скажите, господин адвокат, а вы интересуетесь, откуда у ваших клиентов такие огромные деньги? Вдруг они нажиты нечестно?
— Послушайте, сэр, — широко, на все тридцать два зуба, улыбнулся Артем, — у нас, как и во всем мире, каждый имеет право на защиту и юридическую помощь! А с этим вопросом вам к фининспектору надо обратиться.